Вой лишенного или Разорвать кольцо судьбы
Шрифт:
Ее тагьери также выпустила когти. Ведомая инстинктом самки, жаждала вцепиться в тронувшего потомство, сомкнуть острейшие клыки на шее обидчика, с громким треском раздробить кости, лишая жизни.
Тресаирка улавливала отблеск силы рьястора в расширившихся зрачках Сарина, сидящего напротив. Читала отсвет паники, просыпающейся в сестре Лутарга. Слышала хрипы, рвущиеся их горла забившейся в угол служанки, и напряженное сопение, стоящего у окна мужчины. Непревзойденная мощь Повелителя стихий бурлила рядом с ней, рождая привычное желание убежать, скрыться,
Где-то внутри нее тоненький голосок нашептывал: "Ты сможешь отвлечь его. Он тебя не тронет. Он защитит", — и Лита верила ему, пробуждая в памяти искренний смех, нежный свет глаз, легкое касание руки к спине.
— Лутарг, — ее ладошка легла на судорожно сжатый кулак. — Посмотри на меня! Лутарг, услышь!
Безрезультатно.
Он повернулся — не видя и не замечая, пронизывая ее насквозь бессмысленным взглядом. Он не был человеком — духом, и голубое сияние рвалось из него, сияя в хищной вертикали зрачка, опаляя жаждой крови.
— Вон!
Это был отчаянный крик. Спасительный. Дарующий жизнь тем, кто прислушается.
Литаурэль показалось, что она взорвалась, когда сияющий волк врезался в саблезубую кошку. Сомкнувшиеся на шее зубы причиняли адскую боль. Вгрызшись в горло, лишили возможности дышать, но девушка заставила себя протянуть руки и погрузить пальцы в растрепанные черные волосы.
— Привязать, — выдохнула она. — Антаргин сказал тебе — привязать. Моя кровь — твоя. Моя жизнь в тебе. Ты во мне. Разное в одном. Единое.
Путано шептала она связующие слова, притягивая голову молодого человека к себе. Бессмысленно повторяла клятву, соединяющую духа с духом.
— Коснись меня. Почувствуй. Одно дыхание. Общий смысл. Слившийся дух. Целое.
Их взгляды встретились. Манящая зелень одного и выжигающая синь другого. Скрестились друг с другом, моля и вопрошая.
— Ты… — раскатистым рыком сорвалось с губ Лутарга.
Острейшие клыки покинули растерзанную плоть, и бело-голубой волк замерцал, постепенно принимая облик пятнистой кошки, а затем и вовсе рассыпался светящимися нитями по полу, на другом конце одной из которых выгибалось дугой тело лежащего на кровати мужчины, хрипло шепчущего имя сына. Антаргина разрывала нестерпимая боль.
— Я, — согласилась Литаурэль, легонько касаясь губами мужской щеки. — Сегодня я. С тобой.
Когда его губы смяли ее, когда руки в ответ зарылись в волосы, а бедра впечатались в бедра, прижимая ее к кромке стола под грохот перевернувшейся лавки, Лита успела подумать, что эта яростная страсть разрушит ее навсегда. И собрать обратно то, что останется после его прикосновений она уже не сможет. Или не захочет.
Она не думала, что это будет так. Ждала чего-то другого. Прошлый опыт не подготовил ее к такому, да и можно ли назвать опытом несколько поцелуев украдкой сорванных тресаирами с ее неумелых губ.
Теперь она знала, что нельзя. Ни один из них не шел ни в какое сравнение с пылом этих губ, жаждой этих рук, скользящих по ее спине, оставляющих за собой огонь и зуд стремления вернуть обратно.
Его горячее дыхание на трепещущей жилке. Влажный язык, пробующий на вкус биение ее пульса, и дыхание стоном сорвавшееся с губ, моля о продолжении. Она хотела ощутить его. Слиться! Отдать все, что имеет! Пусть и безвозвратно.
Рьястор собирался пометить ее, но Лита не сопротивлялась, позволяя молодому человеку делать то, что он хочет. Он или дух. Неважно. Ей было все равно.
Тело пылало. Сердце заходилось в агонии, и все из-за осязания его прикосновений, следы от которых горели огнем.
Лутарг выплыл из кровавого тумана бешенства, услышав тихий стон, что испустила Литаурэль, когда его рука, грубо намотав на кулак волосы, заставила ее выгнуться дугой, чтобы открыть доступ к оголенному горлу. Он замер, глубоко вдыхая аромат страсти, сдобренный запахом хвойного леса, ощущая терпкую сладость ее вкуса на языке.
По телу прошла неконтролируемая дрожь борьбы разума с желанием. Он не мог этого сделать! Или мог? Позволил себе, наплевав на запреты? Или…
Лутарг зажмурился. До боли хотелось коснуться. Поцеловать нежнейший шелк ее кожи. Прикусить. Насладиться.
Мужчине казалось, что он сейчас взорвется от нужды быть с ней. В ней. Так близко, так глубоко, как только сможет. Насколько она позволит ему. Как они захотят. Вместе.
— Лу-утарг? — дрожащий голос Сарина, окатил его ледяной волной.
Мужчина вскинул голову, обводя взглядом испуганные лица, сквозь сине-черные нити, что коконом окружали их с Литаурэль. Он отпрянул, разжав руки, отпуская шелк волос, который мягким покрывалом потянулся вслед за ним, будто не хотел отпускать.
— Прости, — хрипом выдавил он, агонизируя в желании вернуться обратно. — Я не…
Он не знал, что сказать. Не понимал, как это произошло.
Его взгляд задержался на Литаурэль, привалившейся к столу. На ней — тяжело, отрывисто дышащей, с чуть приоткрытыми, алеющими от поцелуев губами и томной дымкой, подернувшей ярчайшую зелень глаз.
Дыхание с шумом вырвалось из легких, словно он после длительного падения врезался в землю. И это убивало. Ломая кости, выворачивало душу.
Вновь теряя контроль, Лутарг бросился вон из комнаты, под протестующий крик Сарина и жалобное "нет" Литаурэль.
Он не мог остаться. Не отвечал за себя. Испугался забрать то, что ему не принадлежит.
Лита! Безумие!
Толкнув ногой дверь, он ворвался в комнату, наплевав на уединившуюся в ее пределах пару.
— Пошла вон! — прорычал Урнаг обнаженной женщине, оседлавшей бедра столь же нагого мужчины. — Живо!
Откровенная сцена, свидетелем которой он стал, не задевала. Переплетенные в страстном объятье тела не будоражили кровь. Воображение спало, как и жажда плоти, отринутые насущными проблемами.