Вояж
Шрифт:
– Если я от него уйду, он меня убьет.
В прошлый раз Мэдди произнесла эти слова девять лет назад, но сейчас они были так же верны. Джек много в нее вложил и не простит предательства.
– Вам нужно укрыться в безопасном месте. У вас есть родственники?
Она покачала головой. Родители давно умерли, с родней в Чаттануге она давно не поддерживала никакой связи. Можно было бы попроситься к Грегу, но именно там Джек стал бы ее искать прежде всего, да еще обвинил бы Грега в ее бегстве, а ей не хотелось подвергать его опасности. Других настоящих друзей у Мэдди не было: Джек постарался. При ее известности странно было бы искать укрытие. Но получалось так, что другого выхода не оставалось.
– Как насчет моей дочери и ее семьи в Вайнъярде? Там всем хватит места. У нее чудесные дети.
Это
– Я не знаю, что думать, Билл, не знаю, куда идти. Мне нужно время, чтобы принять решение.
– Боюсь, вы уже не можете этого себе позволить, – возразил он, вспоминая сказанное доктором Флауэрс. Если она права, то Мэдди нельзя было медлить. Ждать дальше было бы попросту опасно. – По-моему, вам опасно долго раскачиваться. Если ваш муж исправится, если что-то поменяется, если все наладится, то вы всегда сможете к нему вернуться.
– Что, если он больше меня не примет?
– Это будет значить, что он не изменился. Зачем он вам такой? – Точно так же Билл разговаривал бы с собственной дочерью. Он хотел сделать максимум возможного, чтобы защитить Мэдди и помочь ей, и она была признательна ему за это. – Вы должны хорошо все обдумать и принять решение, но очень быстро. Джек тоже может догадаться, что кое-что изменилось, что у вас открылись глаза. Если он почувствует опасность, то сделает вашу жизнь совсем невыносимой. Лучше до такого не доводить.
Мэдди понимала, что Билл прав. Посмотрев на часы, она спохватилась – через десять минут нужно гримироваться. Извинившись, она сказала Биллу, что ей пора возвращаться на работу.
Они вышли из кафе, он посадил ее в свою машину и отвез на студию. Прощаясь с Мэдди, он выглядел очень встревоженным.
– Я буду волноваться за вас. Обещайте что-то сделать! У вас открылись глаза. Теперь за дело!
– Обещаю, – сказала она с улыбкой, еще не представляя, как ей быть.
– Я позвоню вам завтра, – сказал Билл твердо. – Хочу услышать, что есть прогресс. В противном случае мне придется похитить вас и увезти к моей дочери.
– Звучит заманчиво. Как мне вас благодарить? – Мэдди и вправду испытывала к нему горячую признательность. Он вел себя с ней по-отечески, она полностью ему доверяла, совершенно не опасаясь, что он предаст огласке то, что от нее услышал. Перед расставанием он сам успокоил ее на этот счет.
– Единственный способ меня отблагодарить, Мэдди, – это начать действовать. Я надеюсь, вы не станете сидеть сложа руки. При необходимости буду рад прийти вам на выручку.
Билл записал свой номер на клочке бумаги, который она спрятала в сумочку. Поблагодарив его и чмокнув в щеку, Мэдди поспешила в студию. Ей предстояло впервые выйти в эфир с Брэдом Ньюбери, предварительно переодевшись и сделав прическу и грим. Билл, впечатленный всем услышанным от Мэдди, проводил ее взглядом. Трудно было поверить в то, что такой женщиной кто-то осмеливается манипулировать, подчинять своей воле, изолировать от друзей и угрожать возвращением в треклятый трейлер, если она осмелится бросить мужа. Это не может быть правдой, тем не менее пример Мэдди оказался яркой иллюстрацией к словам Юджинии Флауэрс: она – классическая жертва психологических истязаний.
Когда Билл отъезжал от студии, Мэдди уже торопилась в гримерную.
Там находился Брэд Ньюбери: его причесывали и подкрашивали, а он таращился на Мэдди. Выглядел он надутым индюком – она отказывалась понять выбор Джека. Правда, Брэд сразу постарался ей понравиться; когда ее стали причесывать, он благоговейно умолк. Потом признался, что горд возможностью работать с Мэдди, хотя вид его не оставлял сомнений, что он делает ей одолжение.
Эфир начался с того, что она представила зрителям Брэда. Его стиль подачи новостей оказался сухим и бесстрастным, однако Мэдди была вынуждена признать, что новый соведущий умен и эрудирован. Различие стилей настолько бросалось в глаза, что их пара оказалась слишком контрастной. Мадлен Хантер – живая, естественная, привлекательная, Брэд Ньюбери – равнодушный и отстраненный. Гармонии и легкости, отличавшей пару Мэдди – Грег, не было и в помине, и она заранее боялась цифр рейтинга.
Между двумя эфирами коллеги пообщались, и это помогло снять напряжение перед камерами, хотя все равно недостаточно, чтобы произвести должное впечатление на зрителя. Выпуск показался Мэдди плоским, продюсер хмурился. Ей передали, что Джек этим вечером задержится, поэтому оставляет ей машину. Но она решила пройти несколько кварталов пешком, а потом взять такси. Вечер выдался теплый, солнце еще не село. Ее, правда, не покидало ощущение, что за ней следят. «Паранойя», – решила она. День выдался слишком тяжелый, вот и разгулялось воображение. Не наговаривает ли она на Джека лишнего? Она уже ставила под сомнение собственные выводы: то, что она рассказала Биллу, не делало ее предательницей мужа? Вдруг Джек совершенно не повинен в том, в чем она его обвиняет? Его поведению могла быть масса разных объяснений.
Выйдя из такси, Мэдди увидела возле своего дома двух полицейских, а напротив – машину без опознавательных знаков. Что произошло?! Прежде чем войти в дом, она обратилась с этим вопросом к полицейским.
– Просто несем дежурство в квартале, – ответили полицейские с улыбкой.
Через два часа, выглянув в окно, она убедилась, что они все еще дежурят, и сказала об этом Джеку, когда он вернулся.
– Я тоже их видел. Наверное, у кого-то из соседей сработала сигнализация. Они сказали, что побудут здесь еще немного и нам не о чем беспокоиться. Вдруг кто-то угрожает судье Верховного суда, живущему неподалеку? Так или иначе, нам присутствие этих полицейских только на руку.
После этого Джек отчитал жену за то, что она отпустила водителя и взяла такси. Ему хотелось, чтобы она пользовалась машиной с водителем постоянно.
– Подумаешь, просто решила пройтись, – возразила Мэдди. Ей уже было тяжело с ним разговаривать: если она в нем не ошибается, то непонятно, как им дальше общаться! А потом ей опять стало стыдно: он о ней заботится, вот и о машине подумал…
– Как тебе Брэд? – спросил Джек, ложась в постель.
Мэдди задрожала: вдруг ему придет охота заняться с ней любовью? Сейчас она этого категорически не желала.
– Как-то плоско, – призналась она. – Он неплох, но не слишком вдохновляет. Я посмотрела запись пятичасового выпуска: он получился совершенно безжизненным.
– Ну, так вдохни в эфир жизни, – резко сказал Джек, возлагая всю ответственность на нее.
Мэдди поймала себя на том, что смотрит на мужа как на совершенно чужого человека. Она уже не знала, что и как ему говорить, какой он на самом деле. Жесток он с ней или просто стремится все держать под своим контролем, управлять ее жизнью, потому что она ему небезразлична? Что такого уж дурного он сделал? Обеспечил ей великолепную карьеру, поселил ее в чудесном доме, дал машину с водителем для поездок на работу, дорогую одежду, драгоценности, поездки в Европу, личный джет для полетов в Нью-Йорк в любое время, когда ей заблагорассудится? У нее не все дома? С чего она взяла, что он жестокий семейный деспот? Мэдди уже убеждала себя, что все это – плод ее воображения, что нехорошо даже позволять себе подобные мысли, а Джек тем временем потушил свет и повернулся к ней с хорошо знакомым выражением лица. Улыбаясь, протянул руку и дотронулся до ее груди, а потом, не дав жене опомниться, так крепко ее стиснул, что она ахнула и взмолилась отпустить.