Войдя в раскрывшуюся дверь, или Исцеление на задворках
Шрифт:
– Я это… Мне бы…
Тут он понял, что у него нет никаких слов. При взгляде на простоту убранства помещения, седую голову незнакомца у него вдруг в груди начала вырастать надежда на правдивость слов рекламной надписи. Это было так нежданно, что Павел потерял дар речи. Молчание прервал незнакомец:
– Избавление от вашей болезни будет стоить сто миллионов.
– Вы знаете мою болезнь? Но откуда?
– Это совершенно неважно, вам нужно только сказать: «Я согласен», – и можно приступать.
– Но… такая… сумма… И какие гарантии, – вспомнил
–О, у вас будет целых две недели на апробацию, так сказать, вашего тела. Потом вы либо оплатите счет, либо восстановится status quo ante bellum.
– Я согласен, – произнес Павел Петрович, и тут же препровожден был за ширму, перекрывавшую значительную часть помещения. За ширмой располагался полукругом ряд кресел, похожих на автобусные, самолетные или стоматологические, в них можно было удобно лежать. Целитель предложил Павлу занять любое, и, когда тот расположился в кресле, произнес: «Спать!»
Но Павел смог расслышать только «Спа…» и провалился в сон.
Открыв глаза, он, вспомнив, где находится, обратил взор к выходной двери, которую приметил, когда вошел в отгороженный отсек. Над дверью так и было написано «Выход», а выше этой надписи располагались большие электронные часы, на них было пять часов тридцать пять минут. Прошло менее получаса. Баздырев сел в кресле и прислушался к собственным ощущениям, Вроде все было как обычно, он не чувствовал слабости, неприятной тяжести в животе, которая появилась в гостинице, он счел это элементом самовнушения. В любом случае эффект получасового сна следует проверить и, если все было обманом, разобраться с лекарем по-свойски. Павел Петрович колебался недолго, он встал с кресла и вышел в выходную дверь. Выйдя на площадку перед зданием, он увидел спокойно дожидавшуюся его команду сопровождения. Значит, прошло действительно полчаса, раз ребята не волновались. Подойдя к машинам, Павел Петрович скомандовал:
– Едем к Пивоварову.
Филипп Пивоваров оказался на месте и был свободен, хотя и несколько удивлен повторным скорым появлением пациента после разговора с профессором.
Павел Петрович начал разговор без долгих прелюдий:
– Понимаешь, в чем дело, Филипп? Сегодня утром я прошел курс лечения и чувствую себя очень хорошо. Я хочу, чтобы ты подтвердил мое излечение.
Филипп Николаевич недоуменно посмотрел на Баздырева:
– Паша, но ведь только вчера…
– Я тебе говорю, что сегодня утром прошел излечение, и хочу, чтобы ты это подтвердил или отверг, как самовнушение или гипноз.
– К сожалению, я не знаю о таких стремительных излечениях, но раз ты настаиваешь, – пошли на УЗИ и МРТ.
Марина Петровна с удивлением посмотрела на вновь появившуюся пару и, когда Филипп попросил повторно провести исследование, только пожала плечами, но исследование выполнила. Удивлению ее не было предела, когда печень пациента, еще вчера не имевшая живого места, имела абсолютно нормальный характер, никаких увеличенных лимфатических узлов тоже сегодня не наблюдалось. Марина Петровна повернулась к Филиппу Николаевичу, также ошарашенному результатом:
– Филипп, ты водишь ко мне близнецов, – вполне утвердительно сказала она.
– Нет, – ответил Филипп, – это тот самый вчерашний пациент, который утверждает, что удивительным образом исцелился не далее, как сегодня утром.
– Но этого не может быть, – только и произнесла растерянная Марина Петровна.
Эту же фразу повторил и профессор, к которому Филипп снова привел Павла Петровича. Медицинское светило принялось расспрашивать пациента о методах лечения, на что тот мог ответить, что он все проспал, поэтому рассказать ничего не может. Профессора это несколько огорчило, но, узнав у Баздырева адрес новоявленной лечебницы и заверив пациента, что никаких следов болезни не осталось (чего не может быть никогда, повторил профессор), он отпустил Баздырева восвояси, порекомендовав через пару недель еще разок провериться.
Павел Петрович, ощущая силу и здоровье во всем теле, вышел из медицинского здания и с удовольствием втянул теплый воздух улицы. Он утвердился в том, что лекарь не обманул его, что теперь перед ним раскрылась вновь жизнь, хотя и конечная, но без столь четко, как вчера, очерченной даты ухода. Теперь он мог ехать спокойно домой, к семье. А сто миллионов? Что ж, он еще много может успеть заработать, главное – не пропустить срок платежа.
Но среди мыслей о том, как он вернется домой, как обо всем расскажет, мягко, чтобы не напугать, жене, как будет жить еще долго и счастливо, вдруг выползла какая- то несуразная и вздорная мысль о Петре Павловиче Бородине.
Глава 3
Петр Павлович Бородин, как и Павел Петрович, был строительным боссом. Они, вроде бы, являлись конкурентами, но не были ими, потому что старались выбирать разные «пастбища». Так сложилась их история, что оба этих человека старались избегать друг друга, но не потому, что ощущали враждебность или, более того, ненависть друг к другу. Нет, они испытывали некое неприятие друг друга, заложенное где-то внутри их личностей, может быть даже на генетическом уровне, чувство непонятное каждому из них и непреодолимое. Они знали друг друга с детского сада, жили некоторое время, будучи детьми, в одном дворе, учились в одном институте, но никогда лично не дружили и старались избегать всякого общения.
В каждом человеке заложено интуитивное определение отношения к людям, с которыми он встречается, это первичное чувство возникает при первом контакте с другим человеком, разрушается же оно с трудом. Иногда первично проявившаяся симпатия сменяется ненавистью, но очень редко антипатия (или, лучше, неприятие другого человека) может смениться на любовь. Хотя и такое бывает.
Петр Павлович и Павел Петрович были и несколько похожи друг на друга по телосложению, комплекции и даже по характеру и отношению к окружающему миру, но неизменно вращались каждый в своем круге.
Конец ознакомительного фрагмента.