Война 2
Шрифт:
Дария и Горчак выдохнули одновременно.
Вдруг из-за спины Мамека выскользнула такая знакомая тень в малиновой рясе. Великий прозрец! капюшон откинут, сверкают зачерненные глаза, по щекам вниз, как у безумного Пьеро — росчерки, только не слез, а крови, словно прозрец обильно рыдал кровавыми каплями. По вкрадчивым движениям, по овалу лица я вдруг опознал этого человека! Мариокк, святой отшельник из парка Варлойна! Все же он был двойником прозреца! Пытаются прорваться к выходу? Нельзя этого допустить!
Я молча, позабыв все, кинулся к крыльцу, лавируя между покойниками и группками сражающихся.
Прозрец увидел меня, что-то вскрикнул. Мамек зарычал, вскидывая клинок.
Горчак оказался на его пути. Попытался ткнуть кинжалом, ударить в сочленения
Дария страшно закричала, метнулась к брату.
Мамек увидел меня, взметнул меч… Я вытянул перед собой кинжал, понимая, что вряд ли смогу сдержать удар монстра. Монахи Литона и Шутейник были связаны боем, я слышал их крики за своей спиной.
Мариокк был где-то сбоку…
Дария, двигаясь непостижимо быстро, подхватила из рук мертвого брата кинжал, зашла сзади и, подпрыгнув, сбоку воткнула его в шею Мамека, как раз над краем кирасы. Тут же упала на булыжную мостовую, потеряла сознание… Мамек, воя, опустив руку с мечом, слепо начал метаться по двору, как робот со сломанной программой… В какой-то миг я потерял его из виду, чтобы…
— Уа-р-р-р!
Кот повис на шее Мариокка, вгрызся клыками, терзал страшно. Двойник великого прозреца уже был мертв, оседал на камни, в руке — в десяти сантиметрах от моей шеи — покачивался стилет…
Очистив внутренний двор, мы — я, Шутейник, Заман и Литон с приближенными — вошли в зал с тяжелыми и разновеликими колоннами… Стены закрыты багровыми, продранными там и тут драпировками с изображениями мерзкими и гнусными… Кругом вповалку — трупы. Трупы. Снова трупы. Плавает слоистый дым от опрокинутых курильниц…
Варвест был у кровавого алтаря в глубине храма, оскалился, как демон, голубой его жюстокор был заляпан пятнами. Сам алтарь — грубый, едва обработанный прямоугольный камень — тоже весь в известных потеках. Рядом с Варвестом кучка приближенных, включая Омеди Бейдара, который разом постарел на двадцать лет, превратившись в глубокого старика с мятущимся взглядом…
Момент триумфа? Нет, пожалуй, я ощутил момент наибольшего упадка всех своих сил. Что-то вознамерился сказать, но тут сбоку на мою многострадальную голову обрушился тяжкий удар…
Дописка Шутейника
Дальше случилось вот что… Мы, конечно, держали ворота, затем отступили в храм и там забаррикадировались. Как раз в этот момент Бришер ударил в тыл атакующим адоранцам, и освободил поганый Храм. Тем временем его войска атаковали основную колонну врага. Когда же Бришер прижал войска Адоры к берегу, те вдруг увидели в гавани Китраны три десятка боевых кораблей под стягами Санкструма. Угу, вот так оно и было. И мало того, скажу я вам — палубы этих кораблей были заполнены войсками в сверкающих доспехах! Это сломило бы дух самого закаленного бойца, ладушки-воробушки, да я сам бы перетрухал, даю во-о-о-т такое слово. Ну, сами подумайте! Конечно, не будь этой внезапной подмоги, адоранцы бы еще долго сопротивлялись. Мы бы, конечно, одержали верх, но какой ценой! Они ощетинились копьями и готовились подороже продать свою жизнь. Ну, а тут — корабли. С войсками. В коробочку адоранцев зажали. Мы, конечно, ужасно все воспряли. Такая огромная и внезапная подмога! Хотя баклер по имени Заман (он думает, что только императору и Бришеру известно его имя, наивный!) лишь взглянул на эти корабли, что-то прошептал и усмехнулся. Бришер остановил бой, предложил адоранцам сдаться, дав гарантии, что, мол, сохранит жизни всем, пусть даже против воли императора (он хитрый, Бришер, знал, что мастер Волк не любит лишней крови, чему я до сих пор удивляюсь, ведь убитый враг — уже не враг). В общем, у ребят из Адоры мозги были на месте и соображалка работала, они покумекали и сдались. Все это время тридцать наших кораблей, по самые макушки забитые войском, грозно курсировали в гавани… Но — лишь только адоранцев разоружили (мы получили прекрасные трофеи — и великолепные доспехи, и отличные мечи и копья), по кораблям прошла странная такая рябь и они растаяли, ну, вот как если бы разом прекратился волшебный сон. Тут даже у меня сердце екнуло. Морок! В гавани оказались три торговых кораблика, что мастер Волк реквизировал у Морской Гильдии, ну а на палубах корабликов этих стояло тридцать одетых в черное женщин. Ведьмы это были, те самые, которым мастер Волк пообещал всяческие свободы, а привела их Амара. В общем, они вот такой морок и нагнали. Адоранцы не взяли своих ментальных аудиторов, потому что не принимали в расчет ведьм Санкструма…И, в общем, без них они не распознали морок, проиграли…
Ну, вот так оно все и случилось.
Эпилог
Мерный плеск воды и плавное колыхание… Я на чем-то мягком, теплом, и сбоку от меня что-то мягкое и теплое, и, кажется, мохнатое.
— Муа-а-ар?
— Проснулся, милый господин…
Я распахнул веки. Надо мной стояла Амара, одетая в черный мужской камзол. Под ее глазами залегли глубокие тени — свидетельства нескольких бессонных ночей. Я в маленьком помещении с крохотным окошком, сквозь которое косо смотрит солнечный луч. Лежу на постели. Рядом, конечно же, кот. Понял, что я проснулся, судорожно вытянул лапы, потянулся все своей серой двадцатикилограммовой тушей и соскочил с ложа.
Я приподнялся на локтях, начал осматриваться, разгоняя муть перед глазами. Где я и что я?
Амара тревожно всмотрелась в мое лицо:
— Я здесь, милый господин.
— Что… Где… я… — Я попытался сесть, хотя голова изрядно кружилась. Амара помогла мне опереться о стенку, заботливо подложила под спину подушку.
— Ты на корабле, одном из трех, которые привел Кроттербоун. Мы победили прозреца… Ты победил. — Голос ее, однако, был лишен нот триумфа.
— Адора?
— Они высадили три тысячи человек. Готов к длинному рассказу, или сначала поешь?
— Пить.
— Вина?
— Нет. Воды.
Амара поднесла кувшин, и я напился.
— Кто ударил меня?
— Какой-то черноробник, прятался за колонной, выжидал. Шутейник убил его…
— Рассказывай. Давай свой длинный рассказ…
— Итак, Адора высадила три тысячи… Варвест самодовольно считал, что этого хватит, чтобы тебя уничтожить, так как полагался на помощь пяти тысяч черных дэйрдринов, которых прозрец заранее стянул в Китрану. Они ожидали тебя на улицах города, прозрец хотел превратить его в ловушку для императора… Но ты их… изрядно напугал, милый господин, напугал вот этим вот чудовищем… — Она протянула руку и осторожно потрепала Шурика за холку. Кот поддался ласке, но взгляд его огромных желтых глаз был настороженный, внимательный. Он был сильнейший эмпат, это я уже понял, и сейчас безошибочно считывал волнение и нервы Амары, и мое недоумение. — Смятение от серых роб передалось черным дэйрдринам, все они попытались сбежать с поля боя, топча друг друга, бросая оружие. В Китране царила ужасная, истерическая паника, дэйрдрины убегали через все ворота… Бришер поступил мудро: бросил часть войск на штурм Китраны, прочими ударил по солдатам Адоры и прижал их к берегу. Часть его войск, ворвавшаяся в Китрану, не встретила сопротивления… По-сути, это была бойня, милый господин, особенно брай и монахи Литона не ведали жалости к черным робам… Ну а гвардейцы Адоры могли бы противостоять войскам Бришера достаточно долго, если бы не корабли с ведьмами…
Я почувствовал, словно с плеч моих сняли примерно треть из имевшегося на них груза.
— Значит, разгром…
— Полный разгром. Наши потери — около трех сотен. Черных дэйрдринов убили очень много, прочие разбежались… Твои люди держали ворота, пока Бришер спешил на помощь.
— Варвест?
— В клетке. Пленен и Омеди Бейдар.
— Мариокк?
— Мертв. Твой кот успел прикончить его раньше, чем этот… эта склизкая мразь нанесла тебе смертельный удар.
— Мамек?
— Его убила эта девушка, Дария… Это ведь был их с Горчаком отец… Принесший в жертву их мать. Они давно порешили его убить.