Война Братьев
Шрифт:
На главной лестнице их встретили солдаты фалладжи. Судя по форме шапок и золоченых эполет, заметил Тавнос, это был почетный караул важной персоны.
На миг и те, и другие замерли. Затем Ашнод сделала шаг вперед к крикнула:
– Эти люди находятся под моей защитой! Пустынные воины расступились, вперед вышел одетый в блестящие кожаные доспехи толстяк.
– Ты женщина. Ты не можешь никому предоставлять защиту.
Лицо Ашнод исказила гримаса, и Тавнос понял, что эти двое знакомы.
– Я – подмастерье твоего раки, о повелитель, – сказала она. Ее голос сочился ядом. – Я делаю все, что хочу.
– Жаль, – сказал толстый фалладжи, – но дело в том, что в пылу сражения мои воины не узнали тебя и предали смерти. Боюсь, Мишре придется с этим смириться. Потом.
Казалось, Ашнод никак не ожидала такого поворота событий.
– Зачем ты это делаешь? Толстяк улыбнулся:
– Мишра зависит от тебя, опирается на тебя, как старик на клюку. Мой отец говорил как-то, что мужчине не подобает опираться на клюку, это вредно для здоровья. Я делаю это для того, чтобы Мишра стал сильнее. – Повернувшись к своим людям, он сказал: – Убить всех троих.
Тавнос выхватил меч, заслонив Кайлу собой. Ашнод выругалась и направила на нападающих посох. Опутанный золотыми проводами череп запел, из его глазниц посыпались искры.
Фалладжи рухнули наземь, схватившись за шеи и животы, – такую боль причинила им внезапная атака Ашнод. Стоя за ее спиной, Тавнос почувствовал, насколько силен был удар. Кайла прижалась к нему всем телом. Королева что-то бормотала себе под нос. Прислушавшись, Тавнос понял, что она молится иотийским богам – всем сразу и каждому в отдельности.
Солдаты, скорчившись от боли, валялись на ступенях, но Ашнод не ослабила натиск – теперь она направила мощь посоха на толстяка, осмелившегося ей угрожать. Наконечник посоха раскалился и светился теперь голубым светом, накалились и провода Толстяк схватился за горло и завертелся на одном месте как юла, но Ашнод не отступила. У толстяка пошла кровь из ушей, носа и глаз. Когда Ашнод наконец опустила посох, толстяк рухнул на камни. Его солдаты были без сознания. Он был мертв.
Ашнод не удержалась на ногах, и Тавнос поддержал ее. С нее градом катился пот, из носа текла тоненькая струйка крови.
– Черт, черт, – сказала она, вытирая кровь рукавом, – черт, ну когда же я наконец устраню этот дефект… Тавнос помог обеим женщинам спуститься вниз. Он лишь на миг задержался у тела толстяка, лежащего в луже крови.
– Ты его знала?
Ашнод взглянула в лицо кадира фалладжи, отныне покойного.
– Так, ничтожество, – горько сказала она. – Без него Мишре будет легче.
Кайла хотела отправиться на восток и присоединиться к беженцам, покидавшим город, но Ашнод повела их на запад, к докам. Дважды их останавливали патрули фалладжи, но оба раза солдаты подчинились требованию Ашнод пропустить ее и двух иотийцев, находящихся под ее личной защитой. С точки зрения Тавноса, это была большая удача – Ашнод лишь чудом выдержала первую битву и не пережила бы второй.
Они перешли линию фронта и оказались в тылу армии врага, оставлявшего за собой лишь выжженную землю. Дома горели, улицы были завалены трупами. Тавнос нашел мстителя, которому фалладжи оторвали ноги: он ползал кругами по площади. Тавнос подошел к нему и вынул у него из груди силовой камень. Судьба же оператора оставалась неизвестной, во всяком случае поблизости его, живого или мертвого, не было.
В конце концов они вышли к докам. Набережные были пусты, как и улицы города. На воде покачивались лодки нападавших. Ашнод указала на самую маленькую:
– Эта подойдет, садитесь.
– Нам нужно на восток, – тихо сказала Кайла. Ашнод отрицательно покачала головой:
– На восток вам нельзя. Войска Мишры будут по пятам преследовать беженцев, отправившихся в том направлении. Ближайшие две недели они не оставят их в цокое – будут кое-кого искать. И этот кое-кто – вы, – сказала она Кайле. Повернувшись к Тавносу, она продолжила: – И ты. И всякий, кто как-либо связан с Урзой. Поэтому вам сначала нужно добраться до устья реки, до побережья, и только после этого двигаться на восток.
Тавнос помог Кайле сесть в лодчонку. Королева Кроога забилась в дальний конец и плотно закуталась в плащ. Тавнос повернулся к Ашнод.
– Ты знала, что они нападут? – спросил он. – Я имею в виду, что все произойдет именно сегодня?
Ашнод покачала головой:
– Предположим, что знала, и предположим, что я сказала тебе об этом. Ты бы мне поверил? Вот то-то. А теперь послушай – я выполнила свое обещание. Прощай.
Она бережно обхватила руками посох, как будто Тавнос собирался отнять его.
– Они все равно постараются убить тебя, – сказал подмастерье.
– Теперь моя жизнь в гораздо меньшей опасности, можешь мне поверить, – ответила она. – А если я найду Мишру, то вообще все будет в порядке. А ты ухаживай за ее величеством. Ты и правда думаешь, что она носит Мишриного выродка?
– Не знаю, – тихо сказал Тавнос. – Думаю, что она и сама точно не знает.
Ашнод покачала головой:
– Все играешь в младенца! Даже когда мам-наседок отправили на бойню. Когда-нибудь твоя патологическая верность доведет тебя до беды, и, боюсь, даже я не смогу тебе помочь. Удачи, малыш!
На миг – Кайла едва поняла, что происходит – рыжеволосая женщина прильнула губами к его губам. После чего подмигнула подмастерью и, махнув рукой, исчезла в отсветах пожара.
Тавнос смотрел ей вслед, пока ее окончательно не скрыл дым. Затем он взял длинный шест и оттолкнул лодку от пристани.
Уносимые течением, подмастерье и королева провожали взглядом горящий город, а когда пожарище скрылось за холмами, они не могли отвести глаз от поднимающегося до неба дыма. Остаток дня, как и два последующих, они провели в молчании, доверившись неспешному течению реки. Неизбывное чувство вины и боль утраты тяжким грузом лежали на душе каждого.