Война Чарли Уилсона
Шрифт:
Во время встречи Уилсона с Андреем Козыревым будущий министр иностранных дел России отметил, что у США и России есть общий интерес в стабилизации обстановки в Афганистане и особенно в противодействии радикальным исламистам, рвавшимся к власти в стране. Козырев объяснил, что особые опасения у СССР вызывает Гульбеддин Хекматиар, который в свое время произвел глубокое впечатление на Джоанну Херринг и чья тесная связь с пакистанской военной разведкой позволила ему стать главным получателем оружия по линии ЦРУ. Козырев настаивал, что Хекматиар принадлежит к ветви воинствующего ислама, не менее опасной для Америки, чем для СССР
Во время визита Уилсона больше всего поразила не аргументированная речь Козырева, а освобождение народов России из-под гнета коммунистического режима. Он видел стремление к религии после многолетних репрессий и присутствовал на
Когда Чарли вернулся в Вашингтон, руководители афганской программы ЦРУ были встревожены интервью в «Нью-Йорк тайме», где он представал в образе политического голубя. По словам Уилсона, «они сразу же приехали ко мне в офис, чтобы привести меня в чувство. Мое интервью им очень не понравилось, и теперь они говорили, что я променял охотничьего пса на пуделя, а старенький пикап на БМВ». Но шутками дело не ограничилось. Саудовцы, которые недавно устроили Чарли торжественный прием, настойчиво требовали, чтобы США продолжали оказывать поддержку моджахедам.
Было грустно видеть, как быстро угасла попытка Уилсона заняться международной дипломатией. Он обнаружил, что нелегко остановить то, что он сам привел в движение. По его словам, «я попросил ЦРУ и саудовцев поддержать меня. Когда они сообщили, чего ожидают взамен, я решил согласиться. У меня уже не было былого огня и рвения, но я знал, что за все нужно платить».
На второй год после ухода советских войск Уилсон выделил ЦРУ еще 250 миллионов долларов для продолжения афганской программы. Вместе с саудовскими деньгами моджахеды снова получали полмиллиарда долларов на войну. Ожидалось, что они объединятся в последнем мощном усилии и свергнут просоветский режим Наджибуллы, восстановят порядок и начнут отстраивать страну. Агентство даже сообщило Уилсону, что в знак благодарности за возобновление поставок оружия моджахеды планируют взять Джелалабад 1 июня, в день рождения Чарли. Этого не произошло. Войска Наджибуллы отстояли свои позиции, а моджахеды перессорились и опозорили себя убийством пленников.
В том году Саддам Хусейн вторгся в Кувейт, подкрепив делом свои угрозы. Хекматиар и Сайаф — тесно связанный с саудовцами лидер моджахедов, чьи люди были проводниками Уилсона в Афганистане на съемках программы «60 минут», — публично встали на сторону Хусейна против США. Тем не менее они продолжали получать американские деньги и оружие.
По мере того как из Афганистана поступали все более мрачные вести, Уилсон до такой степени погрузился в алкогольный дурман, что стал посещать собрания местной секции «Анонимных алкоголиков». В то время ни один член Конгресса не мог и мечтать о таком влиянии, которое Уилсон имел в ЦРУ. С ним консультировались по каждому аспекту отношений между Агентством и Конгрессом, но в то же время он возглавлял комитет, призванный служить «сторожевым псом» ЦРУ. Но теперь Уилсон в лучшем случае действовал на автопилоте: он редко присутствовал на брифингах Агентства и отказывался встречаться с моджахедами, когда они приезжали в Вашингтон. Он как будто не хотел слышать, что случилось с его дорогими борцами за свободу.
Первого апреля 1991 года с фронта наконец поступили хорошие новости. Уилсон узнал, что его любимый полевой командир Джалалуддин Хакани «освободил» Хост. Первый большой город Афганистана перешел в руки моджахедов в немалой степени благодаря новому смертоносному оружию, поступившему по линии «программы совершенствования вооружений» Уилсона.
Вскоре после этого я сопровождал Чарли Шнабеля, административного помощника Уилсона, на встрече с Хакани, где предполагалось обсудить, как моджахеды собираются восстанавливать свою страну. По прибытии в Пакистан нас встретили тревожные известия. Моджахеды угоняли грузовики с гуманитарной помощью, в результате чего регулярные рейсы стали невозможными. Во время пятничной молитвы муллы воспламеняли своих последователей рассказами о том, как добровольцы из неправительственных организаций учат афганских женщин мыться мылом. Разъяренная толпа двинулась к клинике, предоставлявшей бесплатную медицинскую помощь; люди были уверены, что там пропагандируют свободный секс. Они сожгли здание дотла и разгромили восемнадцать автомобилей, причинив единовременный ущерб в 1,8 миллиона долларов. Афганские женщины, работавшие в лагерях беженцев учительницами и сиделками, подвергались угрозам — нескольких из них похитили, а одну
Взятие Хоста едва ли можно было назвать триумфом, рисовавшимся в мечтах Шнабеля и Уилсона. Когда мы приехали туда, он был похож на город-призрак. Базар, оживленный еще несколько дней назад, совершенно опустел. Жители бежали от своих освободителей, и в городе не осталось никого, кроме вооруженных моджахедов. Многие воины были арабскими фундаменталистами, проникшими в страну для участия в джихаде. Вокруг почти не было признаков жизни, и не стоило рассчитывать, что люди скоро вернутся.
Мы услышали жуткую историю о грузовиках с громкоговорителями, выехавшими в Хост по линии гуманитарной программы Кренделла, когда моджахеды готовились войти в город. Вместо того чтобы содействовать восстановлению Афганистана, как они надеялись, сотрудники миссии следовали за «освободителями» в отчаянной попытке предотвратить убийства и грабежи.
Ничто из этого не привлекло внимания мировой прессы, которая либо забыла об Афганистане, либо утратила к нему интерес, несмотря на тот факт, что ЦРУ и КГБ продолжали вести самую большую тайную войну в истории. По всем признакам холодная война закончилась, и создавалось впечатление, что долгосрочные цели России и США в Афганистане примерно совпадают. Единственным логичным объяснением поведения двух сверхдержав, финансировавших афганскую войну, которая все больше напоминала межплеменные конфликты, была сила инерции. Проще говоря, никто не хотел уступить первым.
Однако в Исламабаде нашелся человек с достаточным влиянием, чтобы поставить под вопрос продолжение афганской программы. Посол Роберт Оукли был сторонником жесткой линии и еще недавно выступал за эскалацию военных действий в Афганистане. Он занял свой нынешний пост после того, как его предшественник Эрни Рейфел погиб в авиакатастрофе вместе с Зией уль-Хаком.
Оукли был деятельным человеком и приложил все силы к тому, чтобы Милт Берден и новый глава ISI Хамид Гуль понимали, что в вопросах разведки они вместе с ним должны составлять триумвират. Он находился в должности, когда Хекматиар и Масуд возобновили кровную вражду, когда моджахеды начали расхищать гуманитарную помощь, а двое старых афганских союзников ЦРУ выступили на стороне Саддама Хусейна. Он был настолько озабочен ростом антиамериканских настроений в Пакистане во время первой войны в Персидском заливе, что эвакуировал посольство и обратился ко всем американцам с призывом покинуть страну. Теперь, наблюдая за возвышением радикального ислама, он задавался вопросом: а существуют ли «борцы за свободу» на самом деле?
Раньше это было почти немыслимым, но теперь он сомневался, что «наши» афганцы, больше не испытывавшие угрозы со стороны советской армии, отличаются от тех афганцев, которых поддерживали русские. По сути дела, руководители афганского марионеточного правительства говорили правильные вещи и даже твердили о демократических переменах. С другой стороны, моджахеды творили чудовищные зверства и не могли отложить в сторону свои взаимные распри и обиды, чтобы захватить Кабул. Даже если бы моджахедам в конце концов удалось захватить страну, Оукли спрашивал себя: «Будут ли они сочувственно относиться к нам и захотим ли мы иметь дело с ними?»
Оукли рассмотрел всевозможные основания для продолжения программы ЦРУ, но он каждый раз упирался в проклятые вопросы: «Что делают в этой песочнице такие славные ребята, как мы? Теперь, когда русские ушли, хотим ли мы дарить этим детишкам «Стингеры», системы спутникового наведения, армейские рации и сотни миллионов долларов?»
Гуманитарная программа Кренделла была бессильна остановить резню. Представление о караванах, следующих за победителями и взывавшими к сдержанности, оказалось сильно преувеличенным. События больше напоминали сцены из фильма «Апокалипсис наших дней»: озверевшие моджахеды стреляли во все, что двигалось, а потом сотрудники гуманитарной миссии спасали щенка или ребенка.