Война дезертиров. Мечи против пушек
Шрифт:
Дверь открывалась. Голоса…
Спокойно, спокойно. Катрин вжалась затылком в камень. Постучаться бы башкой, успокоиться.
— Смотри-ка, подохли, кажется?
— Ты осторожнее, притворяются. Они все, уроды, притворяются. Хорошо, что на цепи.
— Девка-то готова. Околеть в такой позе, и что за шлюха! Правильно ее этим-то и скормили.
— Да уж куда правильнее. Она-то снизу. А этого стаскивать нужно. Наверняка прикидывается.
— Столкни его. Я, если чего…
— Чем столкнуть? Я клинок мазать не буду — у них кровь ядовитая. Потом, если он сам по себе сдох, дело одно. А к ране прицепятся, отвечай потом. Тварь редкая.
— Так что, так и будем здесь торчать? Приказано принести голову девки или нет? Давай-ка вместе во имя Светлого. Только за той желтой сучкой присматривай, еще прыгнет…
— Долго вы?
Третий голос раздался из-за двери. Плохо. Всех не успеть, этот уйдет.
— Иди сюда да помоги, — огрызнулись над головой. Катрин ощутила запах мужского пота, нормальных немытых тел. В голове прояснилось. Воняйте, парни, воняйте…
Потрескивал факел. Свет казался ярким даже сквозь ресницы.
— Должно быть, и вправду сдох. Перетрудился, псина даркова. Девка и вправду вкусная была.
— А ты пробовал? Болтун. Толкай…
Мужское мертвое тело неохотно перевернулось. Напоследок холодная ладонь вульгарно хлопнула Катрин по животу.
Ладно, попрощались. Пора…
Длинная нога шпионки резко подсекла ногу стражника. «Крестовый» рухнул, как столб. Факел и меч вылетели из его рук. Второй тюремщик отскочил, вскидывая меч…
Не обращая на него внимания, Катрин перекатилась к оружию. Факел лежал ближе. Девушка цапнула его с камня, навалилась на ошалевшего, не успевшего даже сесть воина. Факел не меч, оружие скорее символическое, но девушка и не собиралась заниматься благородным фехтованием. Тупой конец факела коротким ударом смял кадык солдата.
— Ах, сука! — в изумлении выдохнул второй охранник…
Меч должен был опуститься на шею Катрин, но не успел, на спине «крестоносца» повисла Блоод. Звенела цепь, солдат, рыча, старался достать клинком оседлавшее его существо.
Катрин некогда было любоваться. Спрыгнула с хрипящего мужчины, подхватила за широкий клинок лежащий на каменном полу меч… В дверях маячила изумленная физиономия. Увидев летящую на него ведьму, этот третий охранник взвизгнул и исчез. Возможно, он бы и успел захлопнуть дверь, но такой мысли у перепуганного тюремщика даже не возникло. Затопали по коридору сапоги… Шпионка вылетела за дверь. Успела увидеть спину. Белой тряпки с «фирменным» двойным крестом на беглеце не было. Должно быть, из местных парень. У, полицайская морда! Юркнул за угол. Бежать Катрин было легко — из одежды совершенно ничего не мешало. На лестнице шпионка снова увидела спину в коричневой куртке. Не раздумывая, метнула меч. Понятно, на манер дубинки. Но удачно, тюремщик споткнулся, упал на колени. Вереща, подскочил, сунулся в дверь. Катрин зажала ему рот, зашарила висящий на поясе перепуганного человечка кинжал. Да, жить человечек хотел страстно. Отбивался локтями, зубы цапнули ладонь, зажимающую рот. Катрин зашипела от боли. Щуплая фигурка врага вырывалась бешено, едва не сталкивая девушку со ступенек. Наконец Катрин удалось выдернуть кинжал из тугих ножен. Клинок вошел в печень, провернулся… Тюремщик обмяк, потяжелел. Девушка поволокла тело вниз, оставила за углом коридора. Возвращаться за мечом было некогда.
…Путь обратно в камеру показался вдвое длиннее. Катрин влетела в дверь. Как ни странно, внутри царила безмятежная, хотя и несколько нездоровая
Поздний ужин. А может быть, ранний завтрак или полдник. Катрин понятия не имела, что за время суток сейчас снаружи. Но чревоугодничать точно некогда.
Шпионка склонилась над раненым «крестоносцем» и милосердно ткнула кинжалом под левую лопатку. Обмяк… Катрин шагнула к паре, слившейся в экстатическом объятии. Ресницы воина дрожали, он с блаженной улыбкой смотрел сквозь девушку, бедра ритмично раскачивались. Катрин подобрала меч и попятилась.
— Эй, заканчивай. Если не хочешь, чтобы этот тип оказался твоим последним развлечением.
Блоод оторвалась от шеи жертвы. Глаза сладострастно сияли за завесой кудрей. Катрин ухватила суккуба за тонкое запястье, подняла на ноги.
— Думала. Не вернешься, — прошептала желтоглазая убийца.
— Угу, ты уж вся тут обрыдалась с тоски, — буркнула Катрин. — Давай цепь…
Звон, кажется, разлетелся по всему замку. Цепь прыгала, клинок высекал искры. Катрин выругалась.
— Иди сюда.
Девушка-суккуб послушно опустилась на колени. Катрин перекинула цепь через голень трупа. Вот такой мясницкой работой девушке заниматься еще не приходилось. С ненавистью рубила — летели брызги и кровавая крошка. Проклятая цепь, наконец, поддалась.
— Живенько, — Катрин подтолкнула девчонку.
Босые ноги суккуба, казалось, не касаются пола. По сравнению с ней Катрин топала, как слон. Благополучно миновали лестницу. Катрин позволила себе на мгновение задержаться, чтобы сдернуть с трупа куртку и дешевый ремень с ножнами. Блоод безмолвно показала, куда двигаться дальше. Мелькал коридор за коридором, беглянки сворачивали, опускались и поднимались узкими лестницами. Катрин не понимала, действительно ли подземелья замка так пустынны, или суккуб чутьем выбирает безопасный путь. И как обычно, Катрин потеряла ориентировку в каменном лабиринте.
Блоод опустилась на корточки у дубовой двери. Сквозь щели серел неяркий утренний свет.
— Внутренний двор, — прошептала суккуб. — Слева конюшня. Справа мастерские. Сено. За ним можно. Пройти…
Катрин сунула ей куртку:
— Накинь, а то светишься, как лампа. Все-таки в свет выходим…
Блоод не двигалась.
— Что еще? Покрой не нравится?
— Не могу. В свет, — прошелестела желтокожая девчонка.
— Нашла время стесняться.
— Не могу. Только ночью. Не вижу днем.
— До ночи еще дожить нужно. Нынешний хозяин замка упрямее любого осла. Хватится нас, все здесь перевернет. Найдут…
— Я здесь жила. Здесь умру.
— Очень может быть. Только через много-много лет. Ты обещала меня слушать. Давай-ка попробуем выжить.
— Ослепну. Не надо.
— Надо, не надо. Ослепну, умру, отравлюсь… Перестань выеживаться. Я тебя поведу.
Катрин отодрала рукав своей рубашки, благо он и так держался на честном слове. Блоод обреченно дала завязать себе глаза. Вздрогнула, когда Катрин приоткрыла дверь.