Война Евы
Шрифт:
Когда добираюсь до работы, то не знаю, как прятать глаза от начальства: я капитально опоздала на целых полчаса. Для меня это - неслыханное кощунство. Мне нет прощения. Воистину. Я бы себя уволила. Но не могу. Нет таких полномочий. Смотрю на Глеба, стоящего в нашем офисе у моего стола, и опускаю голову ещё ниже…
– Простите. Это впервые в моей жизни. Сама не понимаю, как так получилось. Поэтому даже оправдываться не буду. Это моя вина, - произношу ровным голосом, глядя в пол.
Глеб некоторое время смотрит на меня, а затем протягивает
– Что ж, один раз за всю жизнь опоздать можно. Главное - не закрепляйте за собой эту привычку.
Поднимаю голову и заглядываю ему в глаза. Я не ослышалась? Он только что прилюдно (это при Саше) сказал, что не будет меня наказывать, не проклянёт меня и не отдаст мою душу Сатане за мой непростительный поступок, говорящий о вопиющем непрофессионализме и несерьёзном отношении к делу?!
– Я… - выдавливаю из себя, скользнув изумленным взглядом в сторону второго редактора… такого же изумленного и бессловесно застывшего в позе «Это правда происходит или всё это мне снится?» второго редактора…
– У нас много работы, - постучав костяшкой пальца по бумагам на моём столе, произносит Глеб, а затем идёт к выходу, - когда ознакомитесь с набросками итоговой стратегии по продвижению нового автора - зайдите ко мне в кабинет.
Иду к своему рабочему месту, читаю содержание этих «набросков», принесённых господином исполнительным директором, нахожу их вполне приемлемыми и разворачиваюсь к Саше.
– Давно он тут стоит?
– спрашиваю у неё.
…
Но у моей коллеги, по всей видимости, ступор.
…
– Саша?
– взмахом руки пытаюсь привлечь её внимание.
– Вы бы хоть не так палились, - наконец, отмирает девушка и, качая головой, уходит на кухню.
– В смысле?
– искренне не понимаю, следуя за ней, - Пожалуйста, скажи - сколько он простоял у моего стола? Мне нужно понять, как заглаживать вину.
– Ева, - Саша разворачивается ко мне лицом и складывает руки на груди, - ты изменилась.
– Так… я всего лишь опоздала. И, поверь, причина была.
– Ты! Опоздала!
– повторяет девушка и выглядит при этом так, словно уличила меня в измене несуществующему мужу - как минимум.
– Ты каждый раз возвращаешься с обеда на пару минут позже, но я хоть раз тебе за это высказывала?
– поднимаю брови.
– Так и знала, что ты запоминаешь!
– щелкнув пальцами, бормочет Саша.
– Я не запоминаю специально. Это происходит на автомате, - признаюсь честно, - В любом случае, это только твоё дело. И это твоё личное отношение к работе. Я не понимаю, почему в моём случае ты реагируешь так остро.
– Потому что это не просто опоздание! Это доказательство твоего… - и тут она переходит на странный агрессивный шёпот, - служебного романа.
– Чего? Какого романа? И какое доказательство?
– откровенно недоумеваю.
– Глеб тебе ничего не сказал! Да любого другого он живьём съест за опоздание! А тебе сказал -
– Что один раз в жизни опоздать можно, - напоминаю ей.
– ВОТ!
– поднимает указательный палец вверх второй редактор.
– Всё ещё не догнала твою мысль, - произношу ровно, спустя пару секунд тишины.
– Он тебе многое прощает, - выпрямившись, негромко, но четко проговаривает Саша, - поэтому я и говорю: не пались так откровенно.
Кажется, это бесполезный разговор...
– Как долго он простоял у моего стола?
– сухо повторяю вопрос.
– Около минуты, - также сухо отвечает Саша.
– Спасибо, - отзываюсь и выхожу с кухни.
Подхожу к своему столу, ещё раз заглядываю в бумаги… и иду в кабинет исполнительного директора.
– Глеб Самойлович, - открываю дверь после вежливого стука.
– Просто Глеб, - отвечает мужчина, рассматривая какие-то документы.
– Просто Глеб, - исправляюсь послушно, - пожалуйста, накажите меня.
Исполнительный директор отрывается от бумаг и поднимает взгляд на меня.
– А вы та ещё выдумщица, - без эмоций протягивает он, как-то неоднозначно глядя на моё лицо.
– Я… - хочу пояснить, но тут до меня доходит, с чего такая реакция, и я закатываю глаза, - я не это имела ввиду. Я опоздала. И должна получить наказание.
– Вы плохо поступили, Ева. Надеюсь, это больше не повторится. Не повторится?
– уточняет Глеб.
– Нет, - нахмурившись, отвечаю.
– Рад это слышать, - кивает мужчина и чуть склоняет голову, - на этом все условности соблюдены?
– Вы не можете так просто спустить мне опоздание!
– продолжая хмуриться, замечаю.
– Очень даже могу.
– Но другие сотрудники решат, что у вас ко мне какое-то особое отношение, - пытаюсь до него донести.
– У меня действительно к вам особое отношение, - спокойно подтверждает Глеб, - вы - одна из немногих, к чьей работе мне трудно придраться.
– Но кто-то может решить, что у нас с вами роман, - наконец, произношу основательно.
– И какое мне дело до этого «кого-то»?
– подняв бровь, уточняет Глеб.
– Но…
– Пусть думают, что хотят. Вам прекрасно известно, что у меня нет и не может быть любимчиков.
– Но своей реакцией на мой проступок вы как раз демонстрируете наличие у вас любимчика! Точнее - любимицы!
– уже не знаю, как до него достучаться.
– Ева… - мужчина трёт рукой лицо, затем устремляет на меня усталый взгляд, - ну, хотите, я вас отшлёпаю?..
Отступаю от него на шаг.
– Я не про это наказание говорила, - произношу напряженно.
– Тогда оставьте уже эту тему. У меня вчера был трудный день, трудный вечер и трудная ночь. Я не успел выспаться, и мне не до расшаркиваний перед местными блюстителями справедливости. Вы мне нужны - полная сил и в бодром расположении духа, так что давайте перейдём к делу и обсудим рекламный ход, предложенный мной.