Война глазами солдата
Шрифт:
Уже май. Весенний вечер, тёплый и тихий. Распускаются деревья. В лесу пахнет берёзой, молодые клейкие листочки блестят на солнце. Тишина. На нашем участке фронта, протяжении десятков километров, не слышно выстрелов. Под влиянием этой этой тишины и весеннего вечера, мы с командиром батальона лейтенантом Сорокиным, также настроились лирически и решили отужинать не в блиндаже, а в домике, расположенном на окраине деревни Заходь-Гарь, где был наш взвод снабжения и кухня, который мы называли ДКА (Дом Красной Армии).
В приятном расположении духа мы сели за крестьянский стол, покрытый скатертью. Наш батальонный повар Иван
Из дома получил письмо, в котором сообщалось, что одиноких женщин и девушек приписывают в зенитчицы, прожектористки, связистки.
Вечером в наше расположение прибыли разведчики полка, решили обосноваться, немец их выжил из деревни. Один из них рассказывает: "Идёт фриц по одному берегу реки Ловать, по другой Иван. Фриц кричит: "Рус не стреляй, 15 мая кончим войну!" Иван смолчал, оба разошлись без выстрела". В этом же духе я слышал и утром, когда был в 1 и 3 ротах. Спрашивают, почему немец не стреляет, и что слышно насчёт окончания войны. Дескать, вроде бы немец отходит с дороги за Ловать. Будто бы Рибентроп приезжал в Москву и т.д.
Пришлось объяснять, что война может и кончится в 1942 году, но только после полного разгрома немцев, что все эти слухи – плод немецкой пропаганды. Надо полагать, что 15 мая противник собирается переходить в наступление, а наша задача разбить фашистов. Нужно готовиться к наступлению.
– Так-то так, да уж очень немец далеко зашёл к нам. За полгода не выгонишь. Видишь ли, сидит, сукин сын, перед нашим носом на пятачке в болоте, и ничего не сделаешь, – задумчиво сказал пожилой боец, закуривая цыгарку.
18 мая 1942 года. Газеты сообщают: "На Керченском полуострове немцы перешли в наступление и теснят наши части. В свою очередь, наши войска перешли в наступление на Харьковском напрвлении". А у нас тишина. Вот уже пятый день фрицы не стреляют, и мы молчим. Вчера комбат Сорокин, командир артбатареи, поддерживающей нас, начальник штаба первого батальона Гурыгин и я отправились в командирскую разведку в район деревни Заноги, близко стоящей к реке Ловать. Здесь левый фланг нашего полка, на стыке с 275-м стрелковым полком. Путь лежал через тёмный лес, который близко подходил к самой реке. Нас сопровождал взвод разведчиков. Боевое охранение 1-го батальона, которое находилось от позиций своей части в двух километрах и отделялось густым лесом, было предупреждено о нашем визите. Сюда часто просачивалась немецкая разведка и устраивала засады на дороге. До боевого охранения мы добрались благополучно. Отсюда удалось близко подойти к окраине деревни Заноги. Разведчики остались на лесной опушке, а мы вчетвером подползли к разрушенному дому и стали наблюдать, что же делают немцы. Они разгуливали по деревне свободно, кто без рубашек, кто в одних трусах. Недалеко от нас, около сарая, здоровый детина лежал с женщиной.
Нас удивила эта беспечность врага. Верно, это был наш самый тихий участок обороны, но то что враг так свободно может себя чувствовать, мы не предполагали. Не видно никаких укрытий, кроме двух-трёх блиндажей и окопов около домов. Наблюдение мы вели в течение 15 минут, а потом опять отползли к опушке. Двигаясь обратно, чуть не налетели на минное поле.
Ночью наша разведка подкралась к крайним домам деревни и забросала их гранатами, не захватив пленных. Отход разведчиков прикрывала 2-я рота миномётная рота. Разведчики потом ругались на слабую огневую поддержку, но мин было мало, мы не могли дать больше.
25 мая 1942 года. Роты занимаются военным обучением, стреляют из винтовок, изучают противогазы, идет подготовка к какому-то делу. Сегодня ночью пролетело 30 вражеских бомбардировщиков в наш тыл. Куда-то летели бомбить.
7 июня 1942 года. Идёт двенадцатый месяц войны. Сегодня газеты сообщают, что немцы взяли Керчь. Наши войска под Харьковом разбили 36 немецких дивизий, уничтожили 90 тысяч немцев, потеряв 75 тысяч советских солдат и офицеров. В результате было сорвано наступление гитлеровцев на Ростов.
На нашем фронте идут бои под Холмом. Немцы попытались прорвать кольцо вокруг города, и это им удалось. Около 1000 фашистов сумели прорваться к гарнизону Холма. Чтобы облегчить положение наших войск под Холмом, командование дивизии организовало охват деревни Заноги. Было организовано 3 штурмовых отряда.
В первый раз отряды почти дошли до штурмового рубежа, но 3-й отряд лейтенанта Михайличенко налетел на минное поле, потеряв трёх человек ранеными, и отошёл в момент, когда от него ожидали сигнала на штурм – красную ракету. Попытка захватить Заноги не удалась.
8 мая 1942 года. Происходит смена командования полка. Майора Зверева снимают за плохое состояние воспитательной работы, а также за допущение сдачи в плен нескольких десятков человек. Командиром полка назначается командир 3-го батальона старший лейтенант Русаков. Нескольким раньше в политуправление армии вызывали комиссара полка Шестакова, тоже по поводу сдавшихся в плен, но он, испугавшись ответственности, застрелился у самого порога политотдела, а ему всего-то объявили выговор. По этому поводу вспоминаются последние дни пребывания полка в Иваново, когда нам вручалось знамя от трудящихся Фрунзенского района города. Комиссар Шестаков говорил ответную речь, в которой обещал крепко держать знамя полка и нести далеко за пределы наших границ. Он не был плохим человеком. Бывший секретарь райкома имел орден Трудового Красного Знамени, был заботлив, но вот смалодушничал и погиб безвременно и бесславно.
Майор Зверев – кадровый командир, слишком спокойный по натуре. По дороге на фронт получил ранение во время бомбардировки в деревне Орехово (на озере Селигер). Ему осколком повредило глаза, с тех пор он больше занимался лечением и сидением в блиндаже, а фактически руководителем полка стал командир 7-го бытальона старший лейтенант Русаков, горячий, резкий по натуре, "затевала" всех военных дел. Раньше он был майором или капитаном, но его разжаловали в старшие лейтенанты за какую-то ошибку и уволили в запас.