Война и люди
Шрифт:
Постепенно разговор утратил нервозность, и мы обговорили весь ход предстоящих боевых действий. Генерал А. А. Епишев рассказал о сложившейся обстановке на нашем фронте. Под Житомиром противник сосредоточил большие силы — восемь танковых и моторизованных, семь пехотных дивизий, в том числе отборные дивизии «СС», танковые дивизии «Адольф Гитлер», «Мертвая голова» и другие.
— От вас во многом зависит оборона Киева. Надо перемолоть ударные части гитлеровцев, — поставил задачу командующий.
А. А. Епишев записал, в чем мы нуждаемся, поинтересовался, как обстоят
— Уверен, что вы справитесь с задачей, — сказал мне и комкору на прощание генерал Епишев.
Следующие дни заметно осложнили обстановку. 237-я дивизия нашлась, но занять свой рубеж она не успела, правый фланг корпуса оставался оголенным. Генерал Бондарев, правда, послал туда несколько артбатарей, но это была капля в море. Противник занял Кочуров, его танки двигались по шоссе на Красный Шлях.
В течение следующей недели врагу удалось обойти корпус в районе хутора Антоновка и перерезать шоссе Житомир — Киев. Нависла угроза окружения.
Мы понимали, что в создавшихся условиях нужно быть особенно бдительными. Любая промашка может обернуться катастрофой. К тому же не было известно, что происходит севернее нас, там, где противник наносил основной удар. Далеко ли удалось вклиниться танковым частям гитлеровцев? Вот основной вопрос, который беспокоил Бондарева.
— Никита Степанович, очень прошу тебя, поезжай в Костовцы. Там есть части танковой армии Рыбалко. Узнай, что у них за обстановка, — сказал геперал. — Нам с Василием Ивановичем сейчас нельзя отрываться от штаба ни на минуту.
Вид у комкора усталый, лицо осунулось, под глазами синие тени: сказывались бессонные ночи. Однако следов растерянности или замешательства не видно. Наоборот, весь он как-то подобрался, решения его четки, продуманны.
Из Брусилова по шоссейной дороге я быстро добрался до Костовцев. На окраине села несколько тяжелых танков КВ, около них — группа офицеров. Подъехал ближе и узнал генерала П. С. Рыбалко. Он был явно чем-то раздосадован и на мой вопрос ответил вопросом:
— Вам обстановка не ясна? А мне, думаете, ясна? Сами подвели танкистов, а теперь у них же уточняете обстановку. А у меня вот всего четыре КВ. Людей разослал выяснять обстановку, жду, что привезут.
Я попросил разрешения проскочить на танке несколько вперед на высоты. Командарм показал машину, махнул рукой: дескать, езжай! Проехав на КВ несколько километров, увидел с бугра деревню Озеряны. За скатами высоты на огневых позициях стояла наша артиллерийская бригада. Я знал, что здесь находится инструктор политотдела корпуса Степан Бирюков. Нашел его. Бирюков доложил, что здесь части стойко отражают натиск гитлеровцев, положение надежное. Далее он сообщил, что у поселка Красный Шлях большое скопление немецких танков. Вся колонпа противника стояла, так как дороги и мосты впереди были разрушены и находились под обстрелом. Через четверть часа-мы уже были в лощине, у села Костовцы, где стоял наш эрэсовский полк. Спрашиваем командира:
— Есть эллипс на Красный Шлях?.. Достанете?
— Так точно, наш район.
— Можете дать хороший залп? Там на шоссе скопилось много танков, пехоты и немецкой техники.
...Это был мощный залп. Командир полка сработал мастерски. Позднее, когда я проезжал через Красный Шлях, колхозники рассказывали, что удар пришелся прямо по колонне немцев. Фашисты понесли большие потери.
Всю следующую ночь на КП корпуса шла напряженная работа. Генерал Бондарев принимал меры, чтобы прикрыть правый фланг, не дать противнику обойти корпус. Под утро с переднего края поступило тревожное известие: две группы немецких танков вышли в наш тыл, идут на КП корпуса. Солдаты комендантской роты заняли оборону, офицерам штаба раздали противотанковые гранаты, имеющуюся артиллерию поставили на прямую наводку: приготовились сами отражать танковую атаку немцев.
И вдруг, в эту сумятицу, звонят из штаба армии: «Встречайте гостей...» Генерал Бондарев тут же, не кладя телефонную трубку, приказал выслать навстречу группу автоматчиков. Было ясно, что «гости» едут сюда неспроста. Видимо, командование фронта, крайне обеспокоенное создавшейся обстановкой, стремилось разгадать замысел противника, изучить положение дел на местах. А вскоре в штаб вошли товарищи А. А. Гречко, С. С. Шатилов и несколько офицеров.
Заместитель командующего фронтом поздоровался с нами и сразу же спросил:
— Где немцы? Сможем ли мы проехать в дивизии?
Бондарев коротко доложил обстановку, показал на карте, где прорвались танки противника.
У нас на промежуточной точке между нашим командным пунктом и передним краем находился связист — капитан Никишов. Располагаясь на господствующей высоте, он хорошо просматривал всю местность. Генерал А. А. Гречко приказал вызвать его по телефону и сам взял трубку.
— Докладывайте, что наблюдаете впереди.
— В Соловьевке группа немецких танков, более тридцати, правее — вторая группа, около двадцати, — доложил офицер.
— Что в деревне Водотый?
— Село занято немцами. Вижу там скопление пехоты и танков противника. К вам тоже движется группа танков.
Минут тридцать пробыли на КП корпуса товарищи А. А. Гречко и С. С. Шатилов. Уезжая, поставили задачу: продержаться сутки на этих рубежах, дать возможность подходящим из-за Днепра резервам занять оборону.
Генерал Гречко дал указание использовать в обороне все артиллерийские бригады, позвонил в штаб, распорядился, чтобы сюда подбросили снарядов. Потом добавил:
— Надо смелее использовать всю артиллерию на прямой наводке против танков. У немцев пехоты здесь мало, она без танков не идет вперед. Необходимо всеми средствами уничтожать танки противника.
— Корпус рубеж удержит, — заверил А. Л. Бондарев.
События развернулись в тот день с молниеносной быстротой. Едва отбили танковую атаку, как последовала жестокая бомбежка. Особенно неистовствовали фашисты на участке обороны 70-й дивизии. Над боевыми порядками соединения стояла черпая стена разрывов. Группы немецких бомбардировщиков беспрерывно висели в небе.