Война и люди
Шрифт:
ВЫСОКАЯ МИССИЯ
Какой большой и трудный путь прошли мы по Чехословакии!
Начинал от Карпат нашим дивизиям пришлось с боями преодолеть Прешовские и Словацкие Рудные горы в Словакии, Низкие и Высокие Татры, Липтовские и Большие Татры, хребет Яворник и Яблуновские горы. Почти до самого конца войны корпус вел боевые действия в горно-лесистой местности.
Бои в горах потребовали от наших войск огромных усилий. Путь преграждали громады хребтов, покрытых большей частью густыми лесами, скалистые гребни и обрывистые пропасти вставали на пути.
К тому же противник заблаговременно создал здесь прочную глубоко эшелонированную оборону. Во многих местах стояли в засадах неприятельские танки, пушки. Стоило показаться на дороге, как замаскированные пулеметы начинали бить по заранее пристрелянным ориентирам, по мостам, дорогам, теснинам. И все же наши полки и дивизии настойчиво и упорно проникали в глубину обороны, обходили по горным тропам и блокировали высоты. Мы шли вперед, и не было силы, способной остановить это грозное движение.
Что же помогало нашим бойцам? Какая моральная сила дг лгала их вперед? Пока мы не пересекли границу, каждый солдат жил лишь одним стремлением: как можно скорее изгнать фашистского зверя с родной земли. Ну а здесь, за границей? Дело в том, что и здесь каждый боец чувствовал себя так, словно он находился на родной земле и освобождал ее от гитлеровской нечисти.
В это время усилился приток заявлений с просьбой принять в ряды партии. Это и понятно. Воины глубоко сознавали свою благородную освободительную миссию, гордились великими победами, которых они добились под руководством Коммунистической партии. В те дни героизм стал нормой поведения советских воинов. И герои, лучшие наши люди, обращали к партии идущие из глубины сердца слова: «Если погибну — считайте меня коммунистом!», «Без партии не мыслю своей жизни...» Вот характерные цифры. Только в 8-й стрелковой дивизии число воинов, принятых в партию в феврале, по сравнению с январем выросло вдвое, в комсомол — в полтора раза.
Большую работу проводили в те дни армейские агитаторы и пропагандисты. Они широко разъясняли бойцам и офицерам, что собой представляет Чехословакия, какие народы здесь живут, каков социальный уклад страны. Политотдел 18-й армии отпечатал большим тиражом и разослал в войска тексты соглашения Советского правительства с правительством Чехословакии, договора о дружбе. Политработники посвятили этому документу десятки докладов, бесед, разработали специальные темы для политзанятий с молодыми бойцами.
Но несмотря на то что мы были в дружественной стране, солдаты очень тосковали по Отчизне, по родным и близким. Нужно было видеть, с какой жадностью слушали они беседы о жизни в родной стране, с каким восторгом и гордостью рассказывали местным жителям о Советском Союзе, о социалистическом обществе. За границей каждый наш солдат становился агитатором Советской власти. Мне пришлось присутствовать на беседе агитатора рядового Сеидназарова. Просто и убедительно он говорил о великой силе советского патриотизма:
— Когда я произношу слово «Родина», то думаю не только о моей Киргизии. Вижу Украину, за которую
В первых числах февраля перед нашим корпусом была поставлена задача наступать вдоль южного берега реки Ваг в общем направлении на город Ружомберок. Это была одна из частных операций общего наступления 4-го Украинского фронта.
По замыслу командования фронта, цель операции главных сил состояла в том, чтобы, нанеся поражение вражеским войскам, преодолеть горные хребты и выйти на дальние подступы к Моравско-Остравскому промышленному району.
Три армии ломали сопротивление врага: 38-я (командующий генерал-полковник К. С. Москаленко), 1-я гвардейская (командующий генерал-полковник А. А. Гречко), 18-я (командующий генерал-лейтенант А. И. Гастилович). Поддерживала наступление с воздуха 8-я воздушная армия (командующий генерал-лейтенант авиации В. Н. Жданов). В составе 18-й армии вместе с нашим корпусом мужественно сражался 1-й чехословацкий армейский корпус под командованием генерала Людвика Свободы.
Наш корпус действовал на левом фланге 18-й армии.
Со 2 по 13 февраля 138-я стрелковая дивизия пыталась прорваться юго-западнее местечка Илианово, но успеха не имела. Илианово так и осталось у противника. 13 февраля комкор Медведев приказал 8-й стрелковой дивизии атаковать противника несколько севернее этого населенного пункта. После сорокаминутной артподготовки полки дивизии ворвались в первую траншею. Завязалась рукопашная схватка.
Вскоре последовала сильная контратака, и наши части отошли на прежние позиции. Враг оборонялся упорно. Он крупными силами прикрывал дальние подступы к стальному сердцу Чехословакии — Моравско-Остравскому промышленному району.
Полмесяца мы бились на этом участке. Противник занял очень удобные для обороны рубежи по реке Ваг и отрогам хребта. Он просматривал всю глубину боевых порядков, и поэтому мы не могли использовать фактор внезапности. Неудачи объяснялись и рядом других причин. Скалистые хребты, покрытые глубоким снегом, не позволяли маневрировать. Все теснины, ущелья, дороги, перевалы фашисты заминировали. Всюду завалы, «сюрпризы» и множество других серьезных препятствий.
Дивизиям приходилось наступать по лощине, а фашисты заблаговременно укрепились на господствующих высотах. Подавить огневые точки было нечем: артиллерийских снарядов, особенно к 122-мм гаубицам,— в обрез.
Командиру корпуса вначале казалось, что здесь можно сбить гитлеровцев, как говорят, кавалерийским наскоком. Но действительность не оправдала наших надежд.
Однажды ко мне зашел генерал Дремин, заместитель командира корпуса. Он только что вернулся из 138-й дивизии. Надо сказать, что Медведев в эти трудные дни сам мотался и гонял своего заместителя из одной части в другую. В разгоне были и все штабные работники (им тоже доставалось от комкора).
— Давай спокойно обсудим, взвесим результаты наступления этих дней,— проговорил Дремин, тяжело опускаясь на табурет.