Война и мир Михаила Тухачевского
Шрифт:
Графологическое исследование проводилось в Экспертнокриминалистическом Центре ГУВД по Санкт–Петербургу и Ленинградской области по запросу автора монографии.
Цель его — выявить наличие (или отсутствие) специфических признаков в почерке и приемах изложения материала, характеризующих особое психологическое и физическое состояние.
В исследованиях, посвященных «предтечам» ареста Тухачевского, основанных, в частности, на опубликованных в «Известиях ЦК КПСС» материалах реабилитации сказано, что первым показания на Тухачевского дал арестованный бывший начальник ПВО РККА М. Е. Медведев.
Из заключения Заместителя Главного военного прокурора Д. Терехова в Военную Коллегию Верховного суда СССР:
«Как установлено
Как были получены эти показания от Медведева, рассказал арестованный в 1939 году бывший заместитель Начальника УНКВД по Московской области А. П. Радзивиловский.
«…Фриновский (зам Ежова) в одной из бесед поинтересовался, проходят ли у меня по материалам (в УНКВД МО) какие–либо крупные военные работники. Когда я сообщил Фриновскому о ряде военных из Московского военного округа содержащихся под стражей в УНКВД, он мне сказал о том, что первоочередной задачей, в выполнении которой, видимо, И мне придется принять участие, — это развернуть картину, о большом и глубоком заговоре в Красной Армии.
Из того, что мне говорил тогда Фриновский, я ясно понял, что речь идет о подготовке большого раздутого военного заговора в стране, раскрытием которого была бы ясна огромная роль и заслуги Ежова и Фриновского перед лицом ЦК….
Поручение, данной мне Ежовым, сводилось к тому, чтобы немедля приступить к допросу арестованного Медведева… и добиться от него показаний с самым широким кругом участников о существовании военного заговора в РККА.
При этом Ежов дал мне прямое указание применить к Медведеву методы физического воздействия, не стесняясь в их выборе…»»5 Медведев за несколько лет до ареста демобилизовался и работал «замначальника строительства какой–то больницы… Ежов и Фриновский… предложили «выжать» от него его «заговорщиче ские» связи и снова повторили о том, чтобы с ним не стесняться…
Я добился от него показаний о существовании военного заговора, о его активном участии в нем и в ходе последующих допросов, особенно.
. после избиения его Фриновским в присутствии Ежова, Медведев назвал значительное количество крупных руководящих военных работников»6.
Исследование, проведенное на основе изучения дела
Тухачевского и материалов, связанных с ним, дает основания полагать, что еще ранее назвали Тухачевского другие лица. Среди них — Томаш Домбаль, польский коммунист, активно приветствовавший вхождение Красной Армии в Варшаву (о чем упоминалось в главе «Польский синдром»). Он был арестован 29 декабря 1936 года ГУГБ НКВД СССР как член «шпионско–диверсионной и террористической организации «Польска организация войскова» и резидент 2 отдела Польглавштаба». На момент ареста — академик АН БССР, заведующий кафедрой социальноэкономических наук Московского института механизации и электрификации им. Молотова, доктор экономических наук [ 32 ] .
32
В материалах архивно–следственного дела № Р–3802 на Томаша Домбаля содержится следующая информация: «В обвинительном заключении ГУГБ НКВД СССР от 13 августа 1937 г. по ст.ст. 58–1 «а», 58–8 и 58–11 УК РСФСР ему вменялось: 1. с 1912 г. как член «пилсудчиковских» организаций вплоть до момента ареста вел «активную провокаторскую, шпионско–диверсионно–террористическую работу в пользу Польши»; 2. по заданию ПОВ и будучи резидентом 2 отдела Польского Главного штаба проник в ряды КП Польши, затем, в 1923 г., под видом политэмигранта прибыл в СССР, где вел активную «разведывательную, диверсионную и террористическую работу»; 3. в соответствии с задачами ПОВ привлек к своей «шпионской диверсионнотеррористической деятельности десятки лиц» и создал под своим руководством ряд террористических групп, «в задачу которых входила организация террористических актов над вождями ВКП(б) и советского правительства».
На закрытом судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР (ВК ВС СССР) Т. Ф. Домбаль виновным себя не признал, показания, данные им на предварительном следствии, не подтвердил и заявил, что ни в чем не виноват. 21 августа 1937 г. приговорен к расстрелу ». Реабилитирован в 1955 г.
На допросе 31 января 1937 года Домбаль сообщил, что работая на «Польску организацию войскову» (ПОВ) отправлял в Польшу «ряд сообщений о состоянии вооружений и строительстве Красной Армии», материалы для которых он «черпал в процессе общения с высшим руководящим составом РККА», в частности с Тухачевским — «о его опытах с танками и лекциями в Военной Академии по этому поводу»7.
Запрет на поездку Тухачевского на коронацию английского короля Георга VI (де–факто — на выезд из страны) был заботливо декорирован. 22 апреля 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление:
«Ввиду сообщения НКВД о том, что товарищу Тухачевскому во время поездки на коронационные праздники в Лондоне угрожает серьезная опасность со стороны немецко–польской террористической группы, имеющей задание об убийстве товарища Тухачевского, признать целесообразным отмену решения ЦК о поездке товарища Тухачевского в Лондон»8.
Решение Политбюро основывалось на спецсообщении Н. И. Ежова от 21 апреля 1937 года И. В. Сталину, В. М. Молотову и К. Е. Ворошилову. Вот текст этого сообщения:
«Нами сегодня получены данные от зарубежного источника, заслуживающего полного доверия, о том, что во время поездки товарища Тухачевского на коронационные торжества в Лондон над ним по заданию германских разведывательных органов предполагается совершить террористический акт. Для подготовки террористического акта создана группа из четырех человек (трех немцев и одного поляка). Источник не исключает, что террористический акт готовится с намерением вызвать международные осложнения. Ввиду того, что мы лишены возможности обеспечить в пути следования и в Лондоне охрану товарища Тухачевского, гарантирующую полную его безопасность, считаю целесообразным поездку товарища Тухачевского в Лондон отменить. Прошу обсудить»9.
На этом документе стоит резолюция И. В. Сталина:
«Членам ПБ. Как это ни печально, приходится согласиться с предложением товарища Ежова. Нужно предложить товарищу Ворошилову представить другую кандидатуру. И. Сталин».
Рядом — рукой К. Е. Ворошилова: «Показать М. Н. 23.IV.37 г. KB».
На этом же экземпляре сообщения расписался М. Н. Тухачевский, подтвердив тем самым, что он ознакомился с документом.
«Никаких материалов о подготовке подобного террористического акта над М. Н. Тухачевским у КГБ СССР не имеется, что дает основания считать это спецсообщение фальсифицированным »10, — констатировала Комиссия Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями, имевшими место в период 30—40–х и начала 50–х годов.
9 мая 1937 года К. Е. Ворошилов обратился в Политбюро ЦК ВКП(б) с письмом о подтверждении новых назначений.
10 мая 1937 года Политбюро ЦК ВКП(б) приняло решение:
«Утвердить: Первым заместителем народного комиссара обороны Маршала Советского Союза товарища Егорова А. И… Командующим Приволжским военным округом — Маршала Советского Союза товарища Тухачевского М. Н. с освобождением его от обязанностей заместителя наркома обороны»11.
Симптоматично назначение на должность первого замнаркома обороны — вместо Тухачевского — маршала Егорова.