Война Ириса и Розы. Секрет турмалина
Шрифт:
Ижени отчетливо помнила тот момент, когда она впервые открыла глаза после продолжительной лихорадки и головных болей и, наконец, начала что-то понимать. Она понимала, что не помнит, кто она и как ее зовут. Но, кажется, недавно ей все это объясняли. Ей сказали так же, что она находится дома среди родных, а голова так болит из-за удара в результате неудачного падения с дерева в саду. После недолгих размышлений девочка пришла к выводу, что ей нужно во все это поверить. Ведь зачем все эти люди вокруг стали бы ее обманывать? Она услышала шепот из соседней комнаты. Взрослые говорили прямо у ее двери. В тишине она прислушалась к голосам и различила двое – женский и мужской.
– Она что-нибудь вспомнила?
– Ничего. Она ничего не знает. Патрис, как же принц мог так поступить с Эмилем? Ведь он был совсем
– Это моя вина. Прости меня, Вивьен. Я разозлил его. Никогда не прощу себе этой ошибки.
– Не мучай себя. Королева тоже постаралась. Для чего ей понадобилось травить младенца в Вилоне? Если бы не сын, возможно, Карлос не был бы столь жесток.
– Нам нужно подождать. Немного подождать, когда все изменится.
– Но Эмиля это не вернет.
– Я знаю. Зато сможем вновь не опасаться за жизнь детей.
Ижени пошевелилась. Разговор стал тише и ей неудобно было слушать. К тому же она не понимала, о чем шла речь. Да и лежать уже надоело. Хотелось встать. Но сил не было. Баронесса де Фоссе услышала за дверью комнаты слабый голосок Ижени:
– Матушка! Вы здесь?
После этих слов, она сразу вошла в комнату и очутилась подле ее постели.
– Я здесь, здесь, милая. Как ты себя чувствуешь?
Она держала ее руки и с надеждой смотрела в ее худое личико с повязкой из бинтов на лбу.
– Мне лучше. – ответила Ижени. – Хочу встать. Можно?
С того дня она вела себя, словно ничего не случилось. Называла всех, как ей сказали. Делала то, что просили. Баронесса не могла нарадоваться, ей казалось, что дочь быстро идет на поправку. Иногда она склонна была подумать, что Ижени все вспомнила. До того естественным казалось ее поведение. И только временами, когда она спрашивала о каких-то элементарных вещах вроде «Для чего нужен этот большой черный ящик на ножках (пианино)?» или «Кто это все время плачет в комнате в западном крыле? (маленькая сестра)». Только тогда баронесса понимала, что Ижени ничего не помнит до событий, произошедших в тот день в лесу. Так, она ничего не спросила про брата. Казалось, она и не знает о его существовании. Это было даже хорошо. Она не мучила расспросами мать, и без того убитую горем и умело скрывающую это всякий день. Ее неведение было своеобразным щитом для нее. Она могла радоваться. Могла не думать о страхах и не опасаться, что какие-нибудь незнакомцы снова появятся из леса и утащат ее. Ведь в ее сознании все вокруг было прекрасно и ничего опасного не случалось. Примерно так думала баронесса, успокаивая себя тем, что дочь в полном порядке. Единственное изменение, которое она заприметила, Ижени после болезни стала довольно тихой. Не любила уже столь сильно побегать, поиграть, поговорить. Чаще склонялась над книгами, читая их все подряд. И более внимательно слушала учителей. Ее мать не знала, радоваться или огорчаться таким переменам. А отец не находил ничего лучше кроме как чаще радовать дочь, покупая и привозя для нее все, чего бы она не пожелала. Первая улыбка Ижени спустя шесть месяцев после болезни заставила ее родителей поверить, что теперь хотя бы на ее счет можно быть спокойными. Девочка тогда подбежала к матери и обняла ее. Сердце баронессы растаяло. А сердце Ижени снова забилось сильнее. У нее прошло это странное ощущение пустоты в голове. Осталась лишь привычка вести себя тихо, неприметно и читать книги, затворив дверь в свою комнату.
***
Реджис старался чаще ходить пешком, чтобы устать перед сном и проветрить голову от назойливых мыслей. Хотя улицы Фиале по вечерам вовсе не представляли собой тихий живописный уголок для прогулок. Там все время кто-то норовил подраться, стащить кошелек или облить тебя грязью с мостовой из-под колес экипажа. Но графу де Баккарду пока удалось избежать этих неприятностей. Он бродил по вечернему городу в неприметной одежде, не отличавшей его от простых горожан и со шпагой и пистолетом, скрытыми полами коричневого плаща. От нечего делать рассматривал прохожих, а иногда думал своем, стараясь, чтобы мысли его витали подальше от дел прошлых и чаще смотрели в будущее. В этот день мысли о будущем никак не шли. Одни лишь болезненные воспоминания. Не помогало и то, что сын был отправлен с няней в Манже. Реджис, даже не видя его подле себя, все равно каждый день и каждый час вспоминал его мать.
– Довольно глубокая. – сказал он, читая ее мысли, обращенные к реке. – И все же я бы не советовал проверять это на себе. Вода ужасно холодная и грязная.
Девушка обернулась. Она увидела Реджиса и в глазах у нее сверкнуло что-то вроде испуга и удивления сразу.
– Господин де Баккард? – спросила она.
– Да. Откуда ты меня знаешь?
– Я видела Вас во дворце. Там я прислуживала Вашей жене по приказу королевы. Всякий раз, как она приезжала ко двору, я помогала ей. И однажды видела вас вместе.
– Если ты из дворца, тогда что забыла здесь?
– Принц Карлос обвинил меня в краже и меня выгнали из дворца. Сейчас мне некуда пойти. Я служила там с самого детства с тех пор как матушка умерла, а тетя пристроила меня на кухню.
– А что ты украла?
– Ничего, господин граф.
– Тогда зачем принцу клеветать на простую прислугу? Не королевское это дело.
– Он приказал мне подтвердить его слова перед королем на случай, если тому понадобится еще один свидетель. Якобы я слышала, как леди Алин, Ваша супруга, признавалась в организации отравления. Но я отказалась. Как могла я сказать такое? Леди Алин, конечно, ужасно ошиблась, когда завела шуры-муры с принцем в Ваше отсутствие. Думаю, он знатно вскружил ей голову. Но она не преступница и не убийца. Это я точно могу сказать.
– И что же было потом?
Девушка безразлично пожала плечами.
– Ничего. Меня выгнали из дворца как воришку. Не так давно это случилось. Видно, не до меня ему было. Не сразу вспомнил.
Реджис, подумав, ответил:
– Что же у тебя нет ни друзей, ни возлюбленного? Совсем некуда пойти?
– На пару дней я спряталась у Реми. – ответила незнакомка. – Раньше он говорил, что мы поженимся, как только он заработает немного денег. Но теперь мне показалось, я ему не нужна. И только мешаю. У него дома все время бедлам. Он так хмуро смотрел на меня, точно я незваный гость. А, когда заговорила о свадьбе и переезде, сказал, что теперь не знает, когда получится.
– Может, нужно подождать немного?
– Нет. Не нужно ждать. Такие вещи понятны без слов.
– Что ж, это не повод губить себя.
Девушка взглянула на него, и ему показалось, что в глазах ее мелькнули искры гнева. Хотя говорила она со спокойной грустью, как человек, чья участь давно решена.
– А что мне делать? Во дворец меня больше не пустят. Устроиться на честную работу без связей практически невозможно. А из знакомых у меня больше никого нет, да и кому какое дело до моей судьбы?
– Если хочешь, идем со мной. – предложил Реджис, обдумав это предложение всего пару мгновений. – Мне понадобится любая помощь людей, которым можно довериться. Всегда нужен посыльный, лишние уши или глаза. А ты вроде не глупая девушка. И поступила очень благородно, не послушав принца.
Его собеседница все еще смотрела на него внимательно и не до конца понимала, зачем ему вдруг спасать ее от несчастной судьбы.
– Когда едва знакомый человек, особенно мужчина, зовет к себе домой, это немного настораживает. – ответила она первое, что пришло ей в голову по этому поводу. На самом деле, ей было стыдно признаться, что она не понимает его.