Война кротов
Шрифт:
– А ещё я слышала, будто бы Северная Корея начала. Корейцы авианосец чей-то потопили или яхту, не помню, а тут Америка вмешалась, вроде как учения у берегов проводить надумала. Так корейцы предупреждали, предупреждали, а потом и жахнули. Ну и понеслось…
– У Ирана тоже была ядерная программа.
– Индия всё грозила Пакистану войной…
– А террористы…
– В Ираке ещё искали оружие массового поражения…
– Так ведь не нашли, босс. Китайцы, они во всём виноваты!
Под ногами Сайгона хлюпнуло влажным.
– Стоп! –
Гильза тут же потянулась за спичками, Лектор отступил в темноту, свет мешал ему видеть то, что творилось дальше в туннеле.
Очень плохо, когда вода – утоляющая жажду, свежая – не в трубах, а вот сама по себе, у рельсов. Маленькая лужа – предвестник большой беды. Откроется течь – туннель обвалится, а то и затопит его вместе с ближайшими станциями. Так однажды станция Святошин едва не стала братской могилой, эдаким подземным «Титаником», так что Сайгон не понаслышке в курсе, какой опасностью грозит хлюпанье под ботинками. Кстати, обуви вода тоже не на пользу.
Дальше двигались в колонне по одному. Трое – ведь это уже колонна? Сайгон с фонарём впереди. Луж попадалось всё больше и больше, и даже сам воздух будто пропитался влагой.
– Что это? Почему вода? – спросил Сайгон у нигерийца. – Ты ведь проходил уже здесь?
– Давно, босс. Сухо тогда было. Давно. Теперь иначе.
Это уж точно. Иначе.
Теперь не просто лужи, но сплошное, без отмелей, озеро впереди. Не река, потому что течения нет – Гильза кинула в воду горелую спичку, её не унесло. Стока нет. Хорошо это или плохо? Не спрашивайте Сайгона, он не знает.
– И как мы теперь, босс?
– Поживём – увидим. – Сайгон повёл фонарём по стене у кромки воды.
На уровне груди луч уткнулся в надпись, сделанную белой краской: «Такси. Услуга платная». Сначала он подумал, что это просто глупая шутка караванщиков. Они же сутками не вылезают из тёмных туннелей, вот крыша и едет, развлекаются они так. Но потом он заметил над водой натянутый кабель, один конец которого был примотан к крепёжке на стене, а второй терялся во мраке над озером. Или всё-таки над рекой?..
Услуга платная? Годится! Сайгон ухватился за кабель и тряхнул несколько раз, благо тот провисал вдоль стены. Вдали послышалось звяканье – будто к кабелю привязали несколько пустых консервных банок, которые, соударяясь, издавали дребезжащий звук.
– А может, уйдём, босс?
– Поздно. Я уже вызвал такси по телефону.
Темнота над водой вдруг взревела раненым зверем. Гильза попятилась. Вне станции Нивки она больше не претендовала на роль бесстрашной воительницы. А так круто себя вела, спички жгла…
Сайгон натянул лук.
Нигериец раскрутил над головой цепь.
Из темноты на них, бесшумно скользя по воде, двигалось что-то большое.
– А краску где взял?
– Где взял, там уже нет.
Сайгон сразу окрестил его Хароном. Про себя, конечно. А как ещё называть двухметрового мужика, закутанного с ног до головы в ОЗК? Не Василием же Петровичем Ивановым или ещё каким паспортным именем, смысла в котором нынче не больше, чем в руководстве по выращиванию орхидей. Харон – куда круче и по существу.
– Уже нет? Шутник?
– Ага. – Качнулся хобот противогаза, закрывавшего лицо перевозчика.
Как выяснилось, нечто большое и бесшумное, которое двигалось по воде из темноты, и есть то самое такси – плот, составленный из нескольких надувных лодок сплошь в латках. Резина и ещё раз резина. К каждой лодке придавался собственный насос, поскольку все они были от разных производителей, не пожелавших вводить единый стандарт. А рёв раненого зверя имитировался посредством дудки болельщика, пластмассового двухцветного цилиндра. Футбола давно нет, а дудки остались. Внушительно звучит в темноте, Сайгона впечатлило. Да и не только его.
– Сколько за троих?
– Патроны есть? – Харон не спешил звать клиентов на борт. Опираясь на багор, он остановил плот метрах в пяти от берега.
Сайгон вернул стрелу в колчан:
– Жетонами расплатимся.
– Тогда по двадцать за каждого.
– По десять.
– По пятнадцать.
– Двенадцать. Больше не дам, – отрубил Сайгон. Он всегда гордился своим умением торговаться.
Багор оттолкнулся от дна, плот начал медленно удаляться.
– Эй, ты куда?!
– Вызови другое такси.
– Хорошо, пятнадцать!
– Двадцать пять.
– Идёт! – Сайгон вытащил из рюкзака мешочек и отсчитал нужное количество жетонов.
– Это мы ещё хорошо отделались, – шепнул он Лектору. – А если б этот крохобор по тридцать запросил?..
Да-да, Сайгон гордился тем, что умеет сбить цену.
Довоенные жетоны для оплаты проезда в метро – универсальная валюта на всех станциях Святошинско-Броварской линии. Гривны, баксы, евро… всё это не прижилось. В безумии первых дней после войны люди использовали купюры как туалетную бумагу и жгли из них костры. Потом была попытка использовать в качестве денежных единиц патроны. Но те расходовались слишком активно и сами по себе были дефицитным товаром. А вот жетонов в метро оказалось предостаточно.
Сайгон не в курсе, как на прочих станциях, а на Святошине поступили по справедливости. Взломали турникеты и автоматы по продаже жетонов. Содержимое разделили между всеми, кто был на станции, поровну. Матвей Алексеевич как раз на этом и поднялся – руководил процессом. Благодарный народ избрал его начальником станции. Единогласно. Причём голосовали перед тем, как Алексеевич дал команду выдать гражданам их паи. Что тут сказать, Алексеевич дураком никогда не был. Вот только с телевизором у него пунктик. Ну да все в метро со своими тараканами в голове…