Война крылатых людей [Война крылатых людей. Сатанинские игры. Звездный торговец. Люди ветра. Право первородства. Повелитель тысячи солнц.]

Андерсон Пол Уильям

Это верно, — подумал Аринниан, — он жаждет битвы. Только как же так, почему он не остался с Айат до последней минуты, по крайней мере, он должен был бы совершать полет в свете Луны, размышляя и созерцая… А он предпочел пирушки… — Он прервал себя.

Водан сделал знак своей спутнице.

— Кьенна, — сказал он. Его фамильярность при посторонних была оскорблением, и девушка недовольно и печально качнула крыльями.

Аринниан с удовольствием избежал бы этой компании, но не, мог придумать никакого правдоподобного предлога, давшего бы возможность уйти, никого не обидев. Делать нечего, и он с Табитой опустились на сиденья рядом с Воданом и Кьенной.

Когда подкатился робот, они заказали густое, крепкое нью-африканское пиво.

— Как дуют твои ветры? — спросила Табита, попыхивая трубкой.

— Хорошо. Я желаю этого и тебе! — ответ Водана был точен. Он повернулся к Аринниану, который искусно скрывал свое плохое настроение. — Ты ведь знаешь, что я последние недели был на тренировочных маневрах.

— Да, Айат не раз говорила мне об этом.

— Это было очень интересно. Мой корабль требует хорошей подготовки. Позволь мне рассказать тебе о нем. Один из новых торпедоносителей подобен земным, и это прекрасно! Я горд, что смог увенчать его корпус тремя золотыми звездами!

„Айат“ означает „Три звезды“.

Водан продолжал свой рассказ.

Аринниан посмотрел на Табиту. Она и Кьенна встретились взглядами. Перья последней передали Гамму чувств. Даже он смог прочесть большую часть невысказанных фраз полу-языка.

„Да, моя милочка, рожденная, чтобы ходить, Кьенна — то, что она есть, и кто ты такая, чтобы бросать вот эти свои презрительные взгляды? Чем я еще могу быть, если я, выросшая из детеныша в девушку, поняла, что мой любовный период приходит, как только я подумаю о нем, поняла, что для меня во всей Вселенной нет места, где я буду иметь право на уважение? О, да, да, я слышала об этом раньше, не беспокойся — „специальное лечение“, „советы“ — так вот, слаботелая, к твоему сведению: чосы не часто держат слабых, а я не собираюсь хныкать и просить о помощи. Кьенна пойдет своим путем, и этот путь будет лучшим, чем твой, хотя ты, впрочем, не так уж от меня и отличаешься… не правда ли, человек?“

Табита подалась вперед, похлопала ее по руке, не обращая никакого внимания на когти, улыбнулась, глядя в красноватые глаза, и бросила;

— Хорошей тебе погоды, девушка!

Удивленная Кьенна подалась вперед.

Какое-то мгновение казалось, что сейчас она кинется на девушку, и Аринниан потянулся к рукоятке ножа, но Кьенна обратилась к Водану:

— Нам лучше уйти!

— Еще рано! — итрианин великолепно скрывал свое замешательство. — Только облака могут знать, когда я снова увижу моего брата!

— Нам лучше уйти, — повторила она совсем тихо.

Аринниан почувствовал слабый мускусный запах. За соседним столом другой самец поднял свой хохолок и посмотрел в их направлении.

Аринниан мог представить себе, какие чувства бушевали в груди Водана — не убить, потому что она не вооружена, но оскорбить, бросить вызов, ударить! Но он не дал выплеснуться им наружу — традиция не позволяла этого.

— Мы сами сейчас уйдем — только допьем пиво, — сказал человек. — Рад, что встретил тебя, Водан. Вечного тебе прекрасного ветра!

Облегчение Водана было очевидным.

Он пробормотал несколько вежливых фраз и поднялся наверх вместе с Кьенной.

Аринниан не мог решиться нарушить молчание. Он был благодарен тусклому свету: лицо его жарко пылало. Он старался не смотреть на Табиту.

Наконец та мягко произнесла:

— Бедная потерянная душа!

— Кто, эта ночная пташка? — он сразу же пришел в ярость. — Мне приходилось раньше встречаться с существами ее сорта. Дегенератки, жалкие преступницы! Ее счастье, если Водан не перережет ей горло в каком-нибудь из низкопробных клубов, в который она его потащит. Я знаю, что произошло. Он блуждал одинокий, потерянный, житель гор, который, возможно, никогда не встречался с ей подобными. Она заметила его, проявила свое уменье, угх!

— Ну, а тебе-то какое дело? Я хочу сказать, что он, конечно, твой друг, но я не могу поверить в то, что это существо сумеет вытянуть из него больше обычной платы. — Табита выпустила клуб дыма. — Ты знаешь, — задумчиво проговорила она, — в этом хорошо проявляются особенности итрианской культуры. Она использует только те человеческие идеи, которые не угрожают ей всякими ненормальностями, вроде насильственной смерти. К сожалению, они еще не интересуются вопросами сенсорных изменений, исследований или лечений… Когда-нибудь…

Он едва слышал последнее замечание.

— Водан должен жениться на Айат, — сказал он каким-то изменившимся голосом.

Табита подняла брови.

— О, на той, о которой ты мне говорил? Но не думаешь ли ты, что узнай Айат об этом, она была бы только рада, что он приобрел немного опыта?

— Это неправда! Она слишком чиста! Она…

Аринниан задохнулся. Внезапно он подумал: „Почему бы не рискнуть? Мне сейчас и самому нужно забыться“.

— Это так мало для тебя значит? — выпалил он. — В таком случае, давай сделаем то же самое!

— Хм! — некоторое время она изучала его. Его гнев утих, и он сделал усилие над собой, чтобы не отвести глаз под этим изучающим взглядом.

Наконец она сказала:

— Ты чем-то огорчен, не так ли, Крис? — Усмешка. — Но, во всяком случае, ты подаешь надежды.

— Прости, — он встал. — Я не хотел быть грубым! Я хотел заставить тебя понять, что меня расстроило.

— Я могла бы утешить тебя, назвав твои переживания воображаемыми, — она улыбнулась, и голос ее был более сочувственным, чем сами слова, — но я все же не считаю нужным делать этого. Итак, ответ будет „нет“!

— Этого я и ожидал. Мы, птицы… — он не смог закончить, посмотрел на кружку и сделал большой глоток.

— Что ты хочешь сказать словом „Мы“? — с вызовом бросила она.

— Мы… наше поколение…

Когда она кивнула, волосы ее блеснули.

— Я знаю, — сказала она серьезно. — Эта нестабильность, смешанность общения, как того требует каккелек, приведут к тому, что они не испытают должного уважения к своим партнерам. Речь идет лишь о мимолетном общении с птицами противоположного пола. Ты же умный мальчик, Крис! Авалоняне не склонны к самоанализу, но ты должен видеть истину! Неужели ты не хочешь иметь жену и детей?