Война крыш
Шрифт:
— Спасибо. Отличная горчица…
— Я сама делала. Могу научить…
— Как ее жизнь сложилась потом?
— Мама умерла вскоре после того, как Маринка первый раз выскочила замуж… Картошка понравилась?
— Прекрасная. Я, пожалуй, еще возьму.
— Отлично. Мы потом еще чай поставим.
— А кто был ее первый муж?
— Студент с ее же курса. Из МИНХа. Примерно год они прожили… Второй у нее был офицер. Хороший мужик. Пил только. Его отправили в Хакасию служить. Маринка пожила там с год — вернулась. Работы
— Это уже недавно, наверное…
— Лет пять. Потом она еще раз выскочила…
— Всего она три раза выходила замуж?
— Официально четыре. Последнего я не считаю. Это фиктивно. Ее сослуживец с «Центрнаучфильма» хотел получить израильское гражданство. А у нее оно было.
— Он уехал?
— Нет, здесь. Чего ему там делать? Он не еврей. Ему был нужен паспорт. Даркон. С ихним паспортом он по всему миру может ездить без виз. Кроме США, по-моему…
— Он был на похоронах?
— Был.
— Кто же это? Вы знаете его фамилию?
— Нет.
— А где они вступали в брак?
— Она не говорила. Зачем, чтобы все знали. Это ведь, можно сказать, уголовщина. Сказала только мне. Да и то месяц назад. А теперь я — вам. Ей уж все равно сейчас!
— Наверное, он ей заплатил?
— Она говорила. Но я сейчас не помню сколько.
— Зарегистрировались и разошлись?!
— Нет! Столько еще мороки! Консульский отдел, посольство. Виза! Пришлось еще съездить с ним в Израиль. А потом он вообще заартачился! Стал тянуть время! Так и затянул!
— У вас нет его фотографии?
— Нет.
— Слушайте… — Петр отложил вилку. Вытер платком губы. Полез в карман. — Тут его нет?
Он достал несколько фотографий.
Наташа отошла со снимками к окну. Она была в белой кофточке, черной короткой юбке. Без чулок. Несколько завитушек волос над ухом выглядели по-девичьи нежно…
Она обернулась.
— А вы знаете! Вот он…
— Этот?
Она держала фотографию Яцена.
Обратная дорога в Москву показалась Рэмбо короче. В Галич приехали к опаздывавшему скорому, ходившему от Улан-Батора. На одном из вагонов еще сохранилась надпись «Москва — Баганур». Поезд мчался с ветерком. Стоянки были сокращены.
Утром Рэмбо был уже на Ярославском — втором по величине на площади трех вокзалов.
Как и прежде, поезда приходили переполненные. Пассажиров встречали импортной снедью, чужим спиртным, отечественными книжными развалами.
Рэмбо ждала машина.
Через несколько минут он уже входил в «Лайнс».
Прямо на лестнице узнавал новости — приглашение в Думу, звонки коллег. Мэрия, газеты…
Девочка-секретарь в приемной доложила о рутинных, сугубо домашних делах. У одного из сотрудников был день рождения.
— Подарок от фирмы у вас в кабинете. В холодильнике в столовой торты к чаю — он привез…
— Петр здесь?
— Он ждет в информационном центре.
— Позвони. Пусть заходит.
— В Иерусалим сообщили насчет личности Амрана Коэна?
— Я разговаривал с Сашей…
Рэмбо ходил по кабинету.
Петр сидел за приставным столиком.
Жалюзи в кабинете были опущены во избежание нескромных взоров и ушей из соседних домов и чердаков. Президент «Лайнса» предпочитал не маячить у окон.
— Так они развелись?
— У меня нет сведений. Может, долг Яцена тянется со времен регистрации брака? — предположил Петр.
Рэмбо внимательно взглянул на него.
— Чем тебя там накормили? Что-нибудь особенное?
— Все обычное. Борщ, жаркое.
— Глазки сонные… Ты что же думаешь, это плата за получение гражданства? Сколько, по-твоему, стоит фиктивный брак?
— Не представляю.
— Все-таки?..
— Нет.
— Пятьдесят тысяч долларов? Сто?!
— Честно, не знаю.
— Речь идет самое большее о нескольких тысячах!
— Значит…
— Объясняю.
Марина, обращаясь в «Лайнс» и формулируя заказ, сочла невозможным для себя открыть весьма существенные для дела обстоятельства.
Тем не менее они должны были всплыть.
Убитый в Иерусалиме нищий Амран Коэн, которого она представила как партнера, был в действительности бывшим российским уголовником Яном Ванкоганом. Ее родным отцом.
Сактированный по состоянию здоровья из колонии Ян Ванкоган подал заявление на выезд, которое было немедленно удовлетворено тогдашним ОВИРом МВД СССР.
Экспорт уголовников за рубеж поощрялся.
Новоиспеченный гражданин Израиля немедленно вернулся к занятию, снискавшему ему славу Первого Домушника на его доисторической родине. Одновременно Ян Ванкоган установил тесные взаимоотношения с воровскими кругами Тель-Авива, и в первую очередь с Маленьким Эли.
Дальнейшие события произошли через несколько лет после того, как рухнул Советский Союз и на всем бывшем его пространстве установилась система свободного предпринимательства.
Кому пришла в голову гениальная мысль прокручивать неотмытый израильский общаковый капитал в российском криминальном бизнесе, где учетная ставка гораздо выше, сказать трудно.
До этого еще никто не додумывался…
Большинство делало наоборот!
Скорее всего, это было ноу-хау бывших административных сотрудников «Центрнаучфильма» Марины, Воловца и Яцена.
Посредником выступила сама Марина, родная дочь Ванкогана, имевшая налаженные связи со вставшими крепко на ноги бывшими деятелями Госкино СССР.
Под новый проект была создана фирма «Босса Нова».
К чести коллег Рэмбо никто из них не знал про известный любителям джаза латиноамериканский ритм-танец босанова. Рэмбо — профессорский сынок — сразу вспомнил саксофониста Стена Гетса, с чьим именем он был связан…