Война мага. Том 3: Эндшпиль

Перумов Ник

— Пап, ты сделаешь, как он просил?

Рысь-драконица. Смотрит в глаза, резко, пронзительно. И всё время оглядывается на тонкий профиль другой Рыси, первой, в чью честь и получила это имя.

— Аэсоннэ… дочка… — невольно некромант вспомнил истинное имя юной драконицы.

— Ну конечно, сделаешь, — закончила она за него, осторожно поглаживая по плечу. — Пап, ты не думай. Я не… я тебя пойму, — решительно закончила она.

— Вот он, союз с инквизицией, — пробормотал Фесс, всё ещё удерживая висящего на руках безжизненного

отца Этлау. — И наступающие на Аркин маги. И Птенцы. И наши собственные поури. И… и Фейруз.

— А ключ, папа? Что с ключом? То, за чем мы сюда шли?..

У Фесса вырвалось нечто вроде свирепого, рыкающего выдоха.

Ключ. Да, понятно, как же без него. Но… Этлау, будь ты проклят, очнёшься ты когда-нибудь или нет?!

Рысь поняла его. Коротко, без замаха, хлестнула инквизитора по щеке, раз, другой и третий.

И — то ли помог сей старый, как мир, способ, то ли Этлау пришёл в себя сам — но глаза отца-экзекутора открылись, мутные и красноватые, словно после долгой ночной попойки.

— Ох… о-ох, ох… не надо, дитя моё, не надо, вполне достаточно…

— На ногах стоять можешь, инквизитор? — получилось грубовато, но иначе Фесс сейчас вообще не мог.

— Чтобы убраться отсюда, сил хватит, — сухо отозвался Этлау. Он быстро овладевал собой. — Особые камеры, к сожалению, рядом с главным хранилищем аркинских архивов Святого Престола. Думаю, Неясыть, тебе было б небезынтересно в них заглянуть…

— Мне ещё предстоит заглянуть кое-куда. — Фесс поставил инквизитора на ноги. — Ну, выводи нас отсюда, преподобный отче. Не люблю оставаться в долгу. Не зря ж говорят, мол, инквизитор во взаймодавцах — не к добру.

Этлау растянул губы в подобии улыбки, постоял некоторое время, тяжело опираясь на стол.

— Идём, идём, некромант. Обратно в заброшенные катакомбы. Там есть несколько подходящих залов. Уму непостижимо, сколько труда в это вбито…

Тем же порядком они выбрались из особой камеры, Фесс с трудом заставил себя не оглядываться, словно не хотел выказывать слабости перед инквизитором.

— Всё в порядке, преподобный отче? — медовым от почтительности голосом осведомился всё тот же Эзра. — Вы бледны, преподобный. Не требуется ли помощь?

— Продолжай нести службу, доблестный страж, — скрипнул зубами инквизитор.

— Не нравится мне этот Эзра, — шёпотом закончил Этлау, когда они уже шагали по широкому подземному коридору, вежливо сторонясь, чтобы пропустить куда-то торопящихся и очень озабоченных монашков с охапками манускриптов. — Таким, как я, обычно не задают вопросов.

— Кто-то заподозрил самого преподобного? — ехидно осведомилась Рысь-драконица.

— В Аркине всё возможно, — коротко отмолвил Этлау.

— Но разве есть кто-то ещё, способный помериться силами с…

— Есть, — ещё резче бросил инквизитор. — Если не один человек, то… их совокупность, скажем так.

— Несмотря на знаменитый

негатор? Кстати, как преподобный вступил во владение им? — Хватит отсиживаться, некромант. Этот самый «негатор» памятен ещё с Кривого Ручья. — И, кстати, раз уж пошёл такой разговор — почему этого негатора не было возле Чёрной башни?

— Хорошие вопросы ты задаёшь, Неясыть… — Против всех ожиданий глубокий вздох Этлау казался искренним. — Раньше мною владела гордыня. Великая гордыня, не стану скрывать. Мне казалось, что мои сила, таланты и умения… имеют начало во мне, проистекают от моей глубокой и сердечной веры, от моей преданности Спасителю… Сейчас я в этом усомнился.

«Давно пора». Фессу очень хотелось сказать это вслух.

— Мы с тобой слишком долго оставались врагами, Некромант.

— Едва ли мы можем стать союзниками, Этлау. Ведь ты долго и неотступно преследовал меня, и до Чёрной башни, и после.

— Всё верно, Неясыть. Я преследовал тебя. Будучи уверен, что я, воин Добра и Света, стою на пути кошмарного порождения Тьмы и соответственно Зла. Чтобы остановить тебя, годились любые средства.

— А что же теперь, ты уже не считаешь меня, преподобный, этим самым «кошмарным порождением Тьмы»?

Рысь хихикнула.

— Считаю, — очень серьёзно и без тени насмешки сказал Этлау. — Но… впрочем, это самое «но» будет зависеть от твоего ответа на мой вопрос, некромант.

Возвращались той же дорогой. Вновь тишина и мрак давно заброшенных коридоров; но отец-экзекутор, похоже, чувствовал себя тут как дома. Фесс с горечью признался себе, что одно преподобному отцу уже удалось — как следует запутать его, некроманта.

— Ничего, папа, — донёсся «шёпот» Рыси. — Я всё запомнила.

Негатор Этлау так и остался в бездействии, драконица и Фесс могли свободно обмениваться мыслеречью.

…Остановились, как и обещал бывший инквизитор, в обширном зале, совершенно пустом, если не считать пары деревянных столов, столь же древних, как и всё остальное в этих катакомбах. По полу, пересекая помещение и деля его на свого рода дольки, тянулись высеченные в камне прямоугольные желоба шириной в локоть и такой же глубины.

— Здесь когда-то практиковали алхимики. — Отец-экзекутор поставил фонарь на покрытую тёмными подпалинами и пятнами столешницу. — Приступай, некромант.

— К чему? — Рысь опередила Фесса.

— К ответу на вопрос, — терпеливо пояснил преподобный. — На вопрос о том, есть ли во мне Тьма.

— Проще сказать, что Она вообще такое, — проворчал Фесс. — Этлау, я, как в некотором роде тёмный маг, могу тебе сказать — ты совершенно напрасно зовёшь то… что на западе, Тьмою. У меня есть слово получше — Сущность. Ибо Она не Тьма и я не…

— Оставь, — махнул рукой инквизитор. — Как бы ни называть. Берись за дело, некромант.

— А что дальше? — настаивал Фесс. — Когда я отвечу тебе?