Война мага. Том 3. Эндшпиль
Шрифт:
Но всё-таки Тави была чародейкой. Пусть не такой могущественной и опытной, как Клара Хюммель, но в своё время она считалась одной из первых у Вольных (недаром же Круг Капитанов отправил её за Драгниром!); и, конечно, не прошли даром уроки с Акциумом.
Тави знала не так много классических формул, она не владела в полной степени искусством мысленной ворожбы, когда собственные ум и воображение заменяют чародею все прочие иструменты, включая магические фигуры, ингредиенты и артефакты. Но зато она страстно тянулась к своему источнику силы, наваливалась, не щадя себя. Накатывающаяся боль тупо и злобно ввинчивалась
Сперва «удерживать в фокусе» ей показалось легко, хотя и болезненно. Пятно гари окончательно обратилось в нечто отвратительно шипящее, скользящее по земле и над землёй; порой чёрное создание даже открывало подобие пасти, но, само собой, безуспешно…
Тави еще не додумала фразу про «пытаясь выбраться», когда в плавающем над незримой клеткой тумане внезапно стали появляться разрывы, в них проглянула стоокая темнота, нет, нечто, ещё чернее её; из дальней дали неслись тёмные стрелы, играючи пробивая туман, который словно бы пытался закрыть собой молодую чародейку. Обмирая, Тави вновь услыхала шипение, на сей раз – стократно громче, оно оглушало, било в уши могучей штормовой волной; из-за горизонта вслед за стрелами тянулись и копья – туго свёрнутые чёрные острия нацеливались прямо в неё, Тави, гневный голос, громыхая где-то в отдалении, проклинал дерзкую. Слов Тави разобрать не могла, но в общем их значении не сомневалась.
Уж не сама ли Западная Тьма протягивала к ней руки?
А потом, когда от тумана остались лишь жалкие клочки, чёрные стрелы стали падать совсем рядом. Неведомые лучники пристрелялись, всё точнее и точнее беря прицел.
Тави зажмурилась. Отчего-то она очень хорошо представляла, что случится, настигни её хоть одна такая стрела. Не из дерева и стали, это оружие тем не менее было куда более гибельным, и защиты против него не существовало.
Тварь в магической клетке, обезумев, металась всё сильнее, билась о невидимые стены, и каждый удар отзывался звенящей болью. Тави пыталась стянуть расходящиеся скрепы, но её заклинания скользили и срывались, словно пальцы с осклизлого рычага. Страх мягкой кошкой вспрыгнул на плечо, издевательски мурлыкнул, заглянул в глаза: напросилась, милочка.
Стиснув зубы, Тави боролась. Ученица Вольных, она привыкла терпеть боль, привыкла сражаться «за пределом возможного», но сейчас она столкнулась с ещё одним врагом, которого Вольные не знали, – страхом. Её приёмный род презирал не только трусов, но и тех, кто вообще способен испытывать страх. Тави навсегда погребла это знание в себе, но именно здесь лежал корень презрения Вольных к не столь уж далёкой от них человеческой расе: Вольные не ведали страха. Люди же зачастую не знали ничего, кроме него.
Сейчас же ужас наступал, обарывая волю, проникая в самую глубь существа, и перед глазами Тави вставали жуткие картины: как одна из тёмных стрел, пока что вонзающихся то справа, то слева, навылет пробивает ей грудь, как она, Тави, вдруг отделяется от собственного заваливающегося набок тела, уносится куда-то вверх и птицей мчится на запад, навстречу тёмной стене, поднимающейся из-за края моря.
От отчаяния и боли градом покатились слёзы, потому что Тави знала: коснись она этой стены, и это всё, конец, окончательный и бесповоротный, от которого не спасёт и всё искусство Клары Хюммель или некроманта Бельта.
…Один раз она уже испытала подобное – когда стояли на холме, плечом к плечу с той же Кларой и Райной, а со всех сторон накатывались орды козлоногих, и никакая доблесть, никакие мечи не смогли бы их остановить, если б не жертва Учителя. Вид мага Акциума, недрогнувшей рукой перерезающего собственное горло, до сих пор заставлял сердце сжиматься и леденеть – она словно бы сама чувствовала ледяное остриё, вспарывающее кожу, пересекающее жилы, словно бы сама захлёбывалась кровью, отдавая последнее…
В чёрном небе появилась фигура человека в плаще, она стремительно нарастала, словно в ярмарочном иллюзионе; слух заполнил мерзкий липкий шёпот: «Ты наша, ты наша, ты будешь с нами и станешь нами…»
– Учитель!.. – завизжала Тави – вернее, ей показалось, что она завизжала. На самом деле с её губ не сорвалось ни единого звука.
– Здесь, здесь, девочка, – эхом донеслось до неё. – Помни, для истинного мага смерть – это всего лишь начало ещё одной дороги…
Всего лишь эхо давно умолкнувшего голоса, слабый отзвук из глубины памяти, но ледяные тиски боли разжались. На короткое мгновение, но Тави успела, словно ощутив внезапно возникшее рядом плечо, всей силой впечатать чёрную тварь в камни.
– А ты не прыгай тут!..
Распластанная тень замерла, мигом обретя прежние черты обычного пятна гари.
И разом всё кончилось – исчезли тьма и остатки тумана, исчезла чёрная стена, её тянущиеся к Тави руки-стрелы; прежний мир властно занимал место чародейского морока, лился с небес яростный жар салладорского солнца, и Клара Хюммель в который уже раз досадливо сдувала лезущую на глаза пропотевшую чёлку. Над ней склонялись Ниакрис и Бельт, во взгляде названой сестры Тави прочла неожиданное понимание, словно юная воительница точно знала, что пришлось вынести сейчас выученице Вольных.
– Отлично, – устало выговорила Клара. Ниакрис молча протянула Тави полную флягу, и вода показалась в тот миг пьянее самого крепкого вина. – Спасибо, Тави. Удержала просто превосходно. Я даже и не ожидала…
«Мы тоже не лыком шиты», – чуть не сорвалось у Тави с языка, но Клара уже говорила дальше:
– Западная Тьма, друзья. Это её мощь. Но… я при этом ощутила здесь и Хаос, словно каким-то образом наш враг использует ещё и это.
Услышь это Фесс, он бы очень удивился. Памятный диалог в Скавелле, когда Сущность почти в открытую призналась ему, что с Хаосом она, по крайней мере, не в союзе. Но Кэра Лаэды здесь не было, войско поури успело покинуть место, где ожил Салладорец, двигаясь на север.
– Хаос… – пробормотал некромант Бельт. – Я имел дело в том числе и с ними. Никогда не подумал бы, что Западная Тьма – от Хаоса!
– Она не от него, – покачала головой Клара. – Увы, даже мы, маги Долины, знаем о Хаосе преступно мало, что ж говорить…
– Мы, я думаю, знаем побольше, – не слишком вежливо прервала её Ниакрис.
– О Хаосе? – Клара подняла брови.
– О нём и не только, – кивнул Бельт. – Слово «Дальние» что-либо говорит высокому собранию?
Клара недоумённо взглянула на Райну. Валькирия застыла, нехорошо прищурившись, вспоминая, видать, какую-то из бесчисленных своих битв.