Война мага. Том 4: Конец игры
Шрифт:
Запыхавшийся от быстрого бега гном, глядя прямо в глаза Императору, выдохнул только одно слово:
— Пробились!
Правитель Мельина поднялся.
— Пробились, мой Император, пробились! — гном Баламут аж подпрыгивал от нетерпения. — Ка-ак раскачали таран, да ка-ак вдарили! Кирпичи до неба полетели!
— И что там? Что, Баламут?
— Там? Дыра, мой Император! — бодро отрапортовал гном. — Мы сразу же стражу поставили, а я побежал к твоей милости.
— Ну, пора, — повелитель Мельина встал, повёл плечами. Привычная тяжесть кованого доспеха уже почти и не тяготила.
— Я с тобой, — тотчас вскочила
— Я с тобой, — с напором повторила Дану.
— Нет. Я пойду с Сежес. Больше — никого. Это главная пирамида, Тайде, тут, под ней, прости за высокий слог, скрыто главное зло. Может, оно нас и сожрёт, но я надеюсь, что при этом подавится. — Император откинул полог шатра. Пропустив Сеамни, шагнул вперед.
— Гвин…
— Нет, Тайде, нет. Я стану думать о тебе, а не о деле. Если же придётся жертвовать собой, то…
— То ради дела, а не для того, чтобы меня спасать?
— Не обижайся, — Император осторожно коснулся её волос цвета воронова крыла. — Я должен отдать жизнь так, чтобы избыть Разлом и его тварей. Хотя, конечно, никто заранее ничего отдавать не собирается, это я только для красного словца… Впрочем… — Император тряхнул головой и через силу улыбнулся, — мы еще посмотрим.
Сеамни гордо выпрямилась, вытерла слёзы.
— Другая на моём месте вцепилась бы в тебя зубами и ногтями — за то, что ты, подлый мужичонка, ставишь свою мужчинскую Империю выше меня, — она ещё пыталась шутить. — Но я тебя знаю. Империя и в самом деле значит… — она не договорила: «больше меня», изо всех сил пытаясь скрыть тревогу за любимого.
— Тайде. Вы с ней стоите рядом, Империя и ты. Но я уже один раз отрёкся от державы — ради тебя. И не хочу лишиться тебя вторично. Мы отправимся вместе с Сежес. На разведку. Вдруг нам повезёт? Должен же хоть раз выпасть наш расклад!
— В игре с Разломом, Гвин — не выпадет.
— Значит, перевернём стол, а карты выбросим, — ухмыльнулся Император.
— Я буду ждать, — негромко произнесла Сеамни, отворачиваясь. — Нет-нет, не целуй меня и не обнимай. Это получится как бы прощание, а я прощаться с тобой не желаю. Предпочту вообразить, что ты изменяешь мне с… с младой… гм… младой землепашкой на стоге свежескошенного сена.
— Я — и тебе изменяю?! — с шутливой искренностью возмутился Император. — С землепашкой? Откуда ты только таких слов-то набралась?
Сеамни улыбнулась, приложив ладошку к его губам.
— Я знаю, родной. Не надо ничего говорить. Просто иди — и возвращайся. Поскорее. Очень тебя прошу. Ты вернёшься, ты отдохнёшь… а потом я покажу тебе, что все землепашки нам, Дану, и в подмётки не годятся. Иди, — и она слегка подтолкнула его в спину.
Лагерь императорского войска гудел, прослышав об успехе стенобойной команды. Легионеры помоложе и не столь опытные, наверное, только и делали бы, что строили предположения — что же может ждать их внутри, но Серебряные Латы просто готовились к новому бою. Точильные камни лишний раз проходились по лезвиям гладиусов и остриям пилумов; подтягивались шлемные ремни и завязки доспехов, проверялись щиты, поручни и поножи. Легкораненые костерили лекарей и требовали, чтобы их вернули в строй.
Сборы Императора были недолги: побольше факелов и воды. И вот уже отданы распоряжения Сулле и прочим — ждать их с Сежес до следующего дня, если не вернутся — попытаться пройти по
…Он должен был отдать этот приказ, хотя прекрасно понимал — «уход к Клавдию» всего лишь ненадолго отсрочит полную и всеобщую гибель.
Сежес, в кожаных штанах и короткой кожаной куртке, с широким ножом у пояса, сейчас больше напоминала заправского пирата с южного взморья, чем чинную и добропорядочную чародейку из почтенного и уважаемого магического ордена. Рядом с волшебницей зачем-то топтался Баламут, какой-то до странного тихий и потерянный. В руках гном мял объёмистую деревянную флягу.
— Благодарю моего Императора за доверие, — поклонилась Сежес. — Я слышала, что мы идём вдвоём?
Правитель Мельина молча кивнул. Сежес улыбнулась.
— Я рада, — серьёзно сказала она. — Очень рада… что в конце концов мы теперь — не два вцепившихся друг другу в горло врага.
Глаза Императора чуть заметно сузились. Да, он помнил все. Жгучее желание мести, жгучая нутряная ненависть, от которой нет спасения.
— Сейчас не время для подобных разговоров, Сежес, честное слово, — холодно прервал волшебницу Император. — Что было, то было, и нет смысла повторять. Многое изменилось, очень многое. Нас по-прежнему разделяет прошлое, но ворошить его бессмысленно. Когда-то я черпал в ненависти силы. Сейчас они приходят сами. И я больше не жажду мщения.
— Я… я счастлива слышать это, — неожиданно смутилась волшебница. — Пролилось много крови, повелитель, большей частью — невинной… но Радуга должна принять на себя ответственность. Мы растили послушного волкодава и не заметили, что получился вольный волк, ненавидящий клетки, даже если они позолоченные, в миске — самая лучшая еда, а для случки регулярно приводят самых лучших самок… — щёки Сежес запылали румянцем, она покачала головой. — Мы возомнили себя истинными хозяевами людских судеб. Но хозяева не живут в таком страхе. А мы жили, хотя и боялись себе в этом признаться. А потом это кончилось тем, чем и должно было — огнём в Чёрном Городе, и магичками, изнасилованными разъярённой толпой.
Пальцы чародейки судорожно тискали наборную рукоять ножа.
Император не прерывал. Сежес требовалось выговориться — они оба понимали, что эта вылазка, как ни обманывай себя и как ни подавляй «высокие слова», на самом деле может оказаться для них последней.
— Отдал ли мой Император все необходимые распоряжения? — кашлянув, осторожно осведомилась Сежес.
— Да, конечно, — спокойно кивнул тот. — Всё как обычно. Империя не останется без престолоблюстителя — пусть Брагга сколь угодно коронует себя в Мельине и именуется властителем.
— Повелитель оставил в Мельине императорские регалии, — напомнила волшебница. — Для многих простолюдинов это кое-что будет значить. На ком подлинная корона — тот и подлинный император.
— Мы всё равно ничего отсюда не изменим. Я верю Клавдию. Он не предаст. И знаешь, почему, Сежес? Потому что он верен не мне, а Империи. Её благу.
— Высокие материи, — вздохнула волшебница. — Выкурить Браггу из Мельина будет непросто. Тем более если они и впрямь пустят в ход магию крови и смогут задержать козлоногих. Те, у кого не тронули детей, станут петь им осанну. «Ведь не у меня же беда, у других». Да и вообще, детей-то настругать — долгое ль дело?