Война миров 2. Гибель человечества
Шрифт:
Дорога здесь проходила по виадуку, потому что местность была затоплена – как я впоследствии узнала – из-за того, что Темза заросла красной марсианской травой. Хотя с победы над марсианами минуло тридцать лет, нанесенный ими ущерб еще только предстояло исправить. И здесь я снова увидела отряды рабочих – они, стоя по колено в неглубокой воде, рыли дренажные канавы или делали что-то в этом роде. За ними приглядывали вооруженные полицейские. На поверхности воды сверкали солнечные блики.
Альберт Кук тихо произнес:
– Я был здесь, рядом, на Путни-хилле. Бросал вызов марсианам. На том доме сейчас наверняка красуется памятная табличка
И после этого почти всю дорогу до Лондона мы молчали.
7. В Лондоне
Филип припарковал «бентли» на просторной стоянке возле вокзала Ватерлоо. Его переделали, и теперь вокзал был похож на копошащийся муравейник с пристроенной к нему аркой из мрамора и бетона, которая больше всего напоминала мне Бранденбургские ворота.
В Лондоне мы должны были провести две ночи. Мы договорились встретиться через день, чтобы вернуться в Суррей, где ждали Фрэнк и Кэролайн. Эрик и Кук отправились в отель, который Филип подыскал для нас в районе Элефант-энд-Касл, – туда уже отвезли весь багаж, за исключением моего рюкзака. Филип напомнил, что должен сопроводить меня в главное управление полиции Лондона, которое теперь находилось в Барбикане, – доказать, что я не анархистка.
Время терпело, и мы с Филипом решили прогуляться.
На выходе со стоянки моим вниманием завладел колоссальный плакат, где был изображен генерал Брайан Марвин собственной персоной – он стоял, сложив руки, и, казалось, глядел прямо на меня.
В ЮЖНОЙ АФРИКЕ Я СРАЖАЛСЯ С БУРАМИ —
НАША НАЦИЯ БЫЛА УНИЖЕНА!
В ШЕППЕРТОНЕ Я СРАЖАЛСЯ С МАРСИАНАМИ —
АНГЛИЯ ПАЛА НИЦ!
БОЛЬШЕ МЫ ЭТОГО НЕ ДОПУСТИМ!
ЗАПИСЫВАЙСЯ ДОБРОВОЛЬЦЕМ!
Филип встал рядом со мной.
– Годы его не красят, правда?
– Удивительно, что никто не пририсовал ему более пышные усы.
Филип рассмеялся:
– Никто бы не осмелился.
Я взглянула на него и подивилась странностям, присущим человеческому роду – и Филипу Паррису в частности. Он явно был хорошим человеком, здравомыслящим, готовым прийти на помощь друзьям. Ему хватало ума и беспристрастности, чтобы осознавать пороки режима, при котором он сейчас жил, и даже его абсурдность. И все же он и бровью не повел при виде лагеря в Коридоре. Мы, люди, – поистине сложно устроенные существа, и последовательность нельзя отнести к числу наших достоинств.
Мы прошли через здание вокзала – гулкий зал, половина которого была отгорожена досками. Внутри царил обычный хаос – носильщики, пассажиры, чемоданы, завитки пара и пронзительные гудки. Но строительство меня удивило.
– Что тут происходит? Не помню, чтобы во время Марсианской войны вокзал как-то пострадал.
– О, это воплощение очередной марвиновской мечты. Он обещал развить железнодорожную сеть, построить больше путей, чтобы было проще перевозить людей и оружие на случай нового нашествия марсиан. В какой-то мере он с этим справился. Но у него слабость к показной роскоши, как у старых вояк вроде Черчилля и у всех тех воротил, которые заправляют железными дорогами и угольными шахтами. Все они теперь в правительстве. Широкие судоходные каналы должны соединить Клайд с Фортом, а затем с Гранджемутом. Представьте себе военные корабли на озере Лох-Ломонд! Если марсиане могут перекраивать свою планету, чем британцы хуже? Вот такой логикой он руководствуется. План именно
У выхода с вокзала был книжный киоск компании «У. Г. Смит и сын», и я из профессионального любопытства туда заглянула. В противовес живой и пестрой американской прессе здесь, судя по всему, преобладали унылые правительственные листки. Больше всего было «Дейли мейл» – эта газета первой возобновила выход после Марсианской войны, и она не давала читателям об этом забыть: «Даже марсиане не заставят нас замолчать!» Мне стало интересно, есть ли в Британии подпольные газеты.
Мы перешли мост Ватерлоо, где кипела работа – мост перестраивали после ущерба, нанесенного войной. Над Лондоном висел привычный густой смог, и, стоя над вечной рекой, я видела сквозь него Вестминстер. Дворец, поврежденный тепловым лучом, был снесен, и даже огрызок часовой башни больше не торчал из земли. На месте дворца возвели грозную крепость из стекла и бетона.
Филип хмыкнул.
– Полюбуйтесь на деяния наших правителей. Вместо парламента построили бункер – тьфу! И в Сити вокруг банка возвели такую же конструкцию – чтобы защитить мировой финансовый центр. Конечно, Лондон остался Лондоном. С утра сюда по-прежнему стекаются служащие и работяги из пригородов, а вечером они разъезжаются по домам, и так день за днем. Но всем нужно носить с собой пропуска и документы, а иногда защитные маски от черного дыма и револьверы – смотря что за учения сегодня проходят…
Послышался глухой стук, от которого, казалось, мост задрожал у нас под ногами, и реку накрыло крупной тенью. Я посмотрела вверх – в небе, словно огромный летающий кит, парил цеппелин. На боку у него был ясно виден немецкий имперский орел.
Перейдя через реку, мы прогулялись по Стрэнд и прошли через Ковент-Гарден. Повсюду развевались флаги, висели плакаты с изображением королей и главных представителей новой военной власти: самого Марвина, Черчилля, Ллойда Джорджа. Но на улицах было грязно, с домов сходила краска, и на глаза постоянно попадались попрошайки. Их ладони, протянутые за мелочью, напоминали запачканные цветы.
Меня удивило количество людей в форме – не только бобби и солдат. Возле каждого административного здания стояла стража, и даже швейцары и официанты сверкали эполетами и медными пуговицами. Я подумала, что Лондон превращается в Берлин. К тому же на улице, как мне показалось, повсюду был слышен немецкий акцент.
Оказавшись на Трафальгарской площади, я ощутила смутную радость при виде того, что Нельсона, которого даже марсиане обошли стороной, пока не заменили на ухмыляющегося Брайана Марвина, героя Уэйбриджа. Мы прошли по Чаринг-Кросс-роуд. Из всех мест, которые я успела увидеть в Лондоне, это изменилось меньше всего: все тот же лабиринт книжных магазинчиков и передвижных прилавков, заваленных потрепанными томами. В юности я любила приезжать в Лондон не ради нарядов, кафе или представлений, а исключительно ради книг. Мне показалось, будто я споткнулась о кусочек своего прошлого, и воспоминания накрыли меня с головой. Филип – куда более чуткий, чем казался, – взял меня под руку, и дальше мы шли молча. Но дух времени все-таки просочился сюда, и в глаза мне бросилась новинка, гордо выставленная на витрину: «Генерал Марвин. Зачем нам сражаться на бесконечной войне», Артур Конан Дойл.