Война на истощение
Шрифт:
— Ас-салям алейкум! — поздоровался Озеров, дружески улыбаясь и протягивая руку. — Прекрасный вечер, господа! — Искяндер, друг мой, познакомь меня со своим приятелем, — сказал он на прекрасном египетском диалекте. — Слышал о вас, смелом египетском офицере, — добавил Озеров, пожимая руку Сафвата.
Сафват сдержанно улыбнулся, пододвинул стул и сказал на русском языке:
— Не надо комплиментов, мистер Петров… Искяндер! — он повернулся к Полещуку, сделал вопросительный жест рукой и спросил, перейдя на арабский язык:
— Что ты рассказывал обо мне господину Петрову?
— Ничего особенного, — смутился Полещук. — Война, плен… Недавняя разведка боем, гибель батальона… Понимаешь, Сафват, Петров — мой бывший преподаватель арабского языка, как-то разговорились при встрече, а я тогда в твоем батальоне работал…
— Преподаватель арабского языка? — переспросил Сафват и посмотрел на Озерова. — Мабрук! [111] Великолепное произношение!
— Ну вот, теперь вы, господин Сафват, взялись за комплименты, — усмехнулся Озеров. — Шукран, спасибо!
111
Поздравляю! — араб.
— Пора выпить за встречу и знакомство, — сказал Сафват и взял бутылку виски. — Как на это смотрит мистер Иван Петров?
— Не возражаю, господин Сафват, — подставил стакан Озеров. — Только давайте, Сафват, без официальностей: мистер, господин…
— Договорились, — сказал Сафват, наливая виски в стакан. — А скажите мне, уважаемый Иван, у вас в России всех зовут Иванов, Петров и… как еще?
— Сидоров, — подсказал Полещук.
— Да, Сидоров, — повторил Сафват улыбаясь. В глазах египтянина сверкнули озорные смешинки. Казалось, он догадался, что Ивана Петрова на самом деле зовут совсем по-другому.
— Не повезло с фамилией! — откровенно рассмеялся Озеров, поднимая стакан. — Ну, за знакомство!
Все трое чокнулись стаканами, Сафват выпил свой до дна, погремел кубиками льда, и, не закусывая, потянулся к пачке сигарет. Озеров и Полещук — лишь пригубили и стали закусывать соленым арахисом. За столиком возникло молчание. Полещук поймал взгляд Озерова, поднялся со стула и сказал:
— Я прошу извинения, но мне пора идти. Дела!
Сафват вопросительно посмотрел на него, затем на «Петрова», молча перебиравшего в тарелочке турши, все понял и сказал:
— Понимаю, Искяндер. Девушка, наверное, заждалась? — И добавил, обращаясь к «Петрову»:
— Отпускаем лейтенанта? Человек он молодой, не терпится после канала…
— Конечно, пусть идет, — сказал Озеров. — Каир после канала действительно кажется раем! Про девушек и говорить нечего — красавицы как на подбор! Гурии! Давай, Александр, иди! А мы с Сафватом немного побеседуем…
…На черно-белой фотографии была изображена молодая светловолосая женщина, слегка за 30, с едва заметной грустной улыбкой на миловидном, типично русском лице. На коленях у нее сидел смугленький черноволосый трехлетний мальчик с плюшевым медвежонком в руках.
— Как зовут… сына? — охрипшим от волнения голосом спросил Сафват после долгого молчания. Он плеснул в свой стакан виски, залпом выпил и закурил, глубоко затягиваясь дымом.
— Михаил, — ответил Озеров. — Миша Архипов. Да, уважаемый Сафват, вы не ошиблись: он — ваш сын.
Сафват вновь стал рассматривать фотографию. На глазах египетского мужчины, много видевшего и испытавшего в жизни, неожиданно навернулись слезы, он загасил в пепельнице сигарету, достал из кармана носовой платок и промокнул им глаза. Перевернул фотографию, прочел на обороте надпись: «С сыночком Мишей. Солнечногорск, январь 1970 г.» Озеров молча смотрел на Сафвата, размышляя о сентиментальности арабов и о том, какой точный ход был выбран им и резидентом в этой «шахматной игре». Сафват ласково погладил снимок рукой и поднял глаза на «Ивана Петрова».
— Расскажите, как они живут? — спросил он, закуривая очередную сигарету. — Здоровы ли? И почему от Ольги не было ни одного письма?
— Живут нормально, там же, в известной вам квартире, — ответил Озеров. — Оба здоровы, Ольга передавала вам привет… Многого рассказать не могу, просто не знаю… Мы постараемся помочь вам наладить связь… А снимок можете оставить себе на память…
— Спасибо, — сказал Сафват. — Так о какой помощи вы собирались меня просить? Теперь я готов, но у меня есть несколько исключительно важных вопросов.
Резидент ГРУ полковник Иванов отложил отчет Озерова о вербовочной беседе с Сафватом, фигурировавшим в тексте под псевдонимом «Садык», [112] и сказал:
— Ну, наконец-то есть подвижка, Валерий Геннадьевич. Поздравляю!
— Рано поздравлять, Сергей Викторович, — ответил Озеров. — «Садык» хоть и был настроен благожелательно, особенно после вручения фотографии, но категорически отказался подписывать любые бумаги. Его интересует, как вы понимаете, только личность предателя, погубившего батальон…
112
друг — араб.
— Ничего, для первого контакта ситуация вполне нормальная, — сказал Иванов. — И неважно, в каком качестве он будет проходить по нашим документам: агентом или просто источником… В ходе дальнейших встреч постарайтесь ненавязчиво убедить «Садыка» в необходимости информирования нас о планах военного руководства ОАР. Ведь у них, в генштабе, как вы знаете, продолжается какая-то непонятная возня…
— Согласен с вами, Сергей Викторович, — сказал Озеров. — Но «Садык» слишком мелкая фигура, даже при наличии дружеских отношений с генералом Хамди.
— Не спорю, — сказал Иванов и взял со стола отчет Озерова. — Но он же, в принципе, согласился вывести нас на Хамди.
— Очень уклончиво и неопределенно.
— Работайте, Валерий Геннадьевич! — сказал Иванов, положив руку на листы отчета. — Составьте план оперативного использования «Садыка», черновик вы уже давно сделали, подкорректируйте в свете состоявшейся беседы — и мне на подпись! Даже если не получится прямой выход на генерала Хамди, надо начинать оперативную игру, в которой «Садык» будет передаточным звеном информации… Втемную, разумеется. И гнать через него дезу в генштаб. Таким образом, мы попытаемся выявить источник утечки информации и выйти на объект… Черт, здорово опаздываем! — он бросил взгляд на настенный календарь и покачал головой. — Боюсь, «соседи» нас опережают — по моим данным, у них уже есть агент не только в генштабе, но и выше…