Война на истощение
Шрифт:
Ему приснился «Фантом» во дворе посольства и резидент Иванов в синей парадной форме полковника авиации. Они вместе обмывали ордена и орали песни…
— Валера! — прясла за плечо его жена. — Ты храпишь и рычишь! Проснись!
Озеров повернулся на другой бок, мысленно послал жену подальше, и опять вспомнил Феоктистова. Утром надо будет написать отчет, подумал он, и заснул.
…Проснувшись с тяжелой головой, Озеров принял ударную дозу «Алки-Зельтцер», постоял под холодным душем, выпил две чашки черного кофе с кардамоном, и решил ничего не писать. Надо немного подождать, пусть Феоктистов утрясет контакт, потом поиграем… А вообще, очень заманчиво, подумал он, отработать выход на этого Абдаллу Ибрагима, офицера ГШ и негласного сотрудника аппарата Самира Шарафа, истинную
Выслушав Озерова, Иванов нахмурился и сказал:
— Отработку контакта не разрешаю! Ни в коем случае! Человек Самира Шарафа… Валерий Геннадьевич, вы, наверное, не совсем представляете, к чему это может привести?!
Озеров удивленно посмотрел на резидента.
— Почему же, представляю, — сказал он. — Получим источник информации из ГШ и еще один канал для вбрасывания дезы…
— И при этом столкнемся лбами с нашими соседями, — добавил Иванов. — Линия ПР это вотчина Кирпичева, пусть они и занимаются политикой… Надо же — Самир Шараф… Нет, нет и нет!
— Но, Сергей Викторович, вы же сами озадачили меня поисками людей Кирпичева, имеющими контакты в генштабе.
— Ага, значит, нашелся такой. И кто он?
— Позвольте, я не буду раскрывать его на этом этапе, — ответил Озеров. — У нас с ним джентльменская договоренность.
— Ну-ну, не буду настаивать, — улыбнулся Иванов и задумался. — Ладно, Валерий Геннадьевич, одну встречу с этой связью я санкционирую. Но только одну, ознакомительно-зондирующую, очень аккуратную… Не более. Постарайтесь расположить его к себе, прощупайте интересы… Беседу акцентируйте на военной помощи СССР дружественному Египту в плане отражения израильской агрессии. Отчет сразу мне.
— Есть, Сергей Викторович!
— Черт его знает, как будет складываться ситуация, — задумчиво произнес резидент. — Вполне возможно, что этот контакт не будет лишним… Только никакой самодеятельности!
…Полковник Иванов не зря запретил Озерову плотную отработку этого контакта (даже одна встреча с ним, в принципе, могла иметь нежелательные последствия для резидентуры ГРУ) — по скудной, на уровне слухов, информации от своих личных источников, он знал, точнее, догадывался о том, что государственный министр Самир Шараф, курирующий египетские спецслужбы, находится на связи у резидента ПГУ Кирпичева.
Глава тринадцатая
Два подразделения египетских войск вчера вечером переправились через Суэцкий канал севернее и южнее населенного пункта Эш-Шатт и атаковали позиции израильских войск, нанеся им тяжелые потери, заявил агентству МЕН представитель военного командования ОАР.
Израиль ни на один день не прекращает воздушных налетов на позиции египетских войск в зоне Суэцкого канала. Сегодня, как заявил представитель, 36 израильских самолетов предприняли налет на позиции египетских войск в районах населенных пунктов Суэц, Эш-Шатт, Фаид, Эль-Харш и Эль-Каб. Вражеские самолеты были отогнаны огнем средств ПВО ОАР. Египетские войска в ходе налетов потерь не понесли.
Полещук выбрал укромное место в разрушенном ангаре под куском уцелевшей крыши, разделся до трусов, расстелил на бетонном полу вывернутую наизнанку полевую форму и стал методично отыскивать и давить блох. Достали, сволочи, загрызли напрочь, говорил он сам себе, пытаясь поймать очередное прыгающее насекомое… Покончив с курткой и штанами, он тщательно обследовал швы, довольно хмыкнул и, оглядевшись по сторонам, снял трусы. Не найдя насекомых, Полещук встряхнул их и, внимательно обследовав себя ниже пояса, надел трусы и форму. Присев на кусок бетонной балки, он стащил сапоги и пошуровал рукой внутри, выгоняя оттуда блох. Ну, вот и все, подумал он, какое-то время жрать меня не будут, а то чешусь, как прокаженный… Ведь чистую правду говорил Озерову Лешка Агарышев (или Витя Сажин?), что главные враги на канале — не евреи, а клопы, блохи и мухи, от которых невозможно спрятаться… Полещук вспомнил легионы клопов в мальге, баночки с водой под ножками кровати, этих мелких гадов, падающих с потолка, вездесущих прыгающих блох, и его лицо скривилось от омерзения.
Он взял каску и автомат и стал выбираться из развалин ангара. Вышел на бетонку, ведущую к штабной мальге, и по ушам ударил резкий грохот взрыва и вой пикирующего самолета… Полещук машинально надел каску и бросился бежать… Стопу правой ноги пронзила резкая боль… Еще один мощный взрыв, и он упал на землю. Ох, если бы это действительно была мягкая земля!
Полещук, совершенно оглушенный, лежал на выщербленной бетонке аэродрома и пытался дотянуться рукой до слетевшей с головы каски. Он не чувствовал боли от впивавшихся в тело кусочков бетона, он вообще ничего не чувствовал… Каска, каска… В ней спасение, горячечно думал он, ползком преодолевая несчастных полтора метра… Дико мешал автомат, который он тащил за ремень. Вот, наконец! Он нахлобучил каску, застегнул ремешок, отдышался и решил, что бежать до мальги — стрёмно, неминуемая смерть: ракеты взрывались впереди, сзади, справа и слева… Слава Богу, не так близко, но осколки искристо чертили бетонку, радиально разлетаясь во все стороны сквозь дым и пыль… Опять попался на ровном месте, подумал Полещук и вспомнил солдата со снесенным осколком черепом, серо-розовое месиво мозгов, запекшуюся кровь, усеянную полчищем отвратительных черных мух… На мгновение стало страшно и жалко себя, все тело дрожало, мочевой пузырь, казалось, вот-вот лопнет… Полещук перекатился на спину — умирать так с музыкой! — поймал на мушку Калашникова пикирующий самолет, взял упреждение, и нажал на спусковой крючок.
— А-а-а-а! Вашу… мать! — орал Полещук, не слыша ни самого себя, ни своей длиннющей очереди из АК.
…Взрыв, затем еще один… Он ничего не слышал, видел лишь взлетевшие в небо куски крыши ангара в серо-коричневом мареве песка и пыли…
Солнце слепило глаза, патроны кончились, запасного рожка не было… Полещук, мокрый от пота, лежал на спине, сжимая автомат, и от бессилия плакал… Боль в правой стопе становилась нетерпимой.
Стрелять по «Фантому» из автомата — все равно, что из пушки по воробьям! Налет закончился, и подбежавшие солдаты рывком подняли Полещука и потащили к мальге.
— Ляхза, ихвани! [154] крикнул Полещук, как в вату, не слыша своего голоса. — Остановитесь!
Он вырвался из рук солдат, отошел, прихрамывая, в сторону и, не стесняясь египтян, расстегнул ширинку и помочился. Египтяне заулыбались… Полещук смотрел на огромную воронку от бомбы, на самом краю которой осталась часть кирпичной стены ангара, и его трясло от пережитого страха. Он снял сапог, из подошвы которого торчала ржавая шляпка гвоздя, ранка в стопе кровоточила. Вот и получил первое «боевое» ранение, усмехнулся про себя Полещук, в сражении с блохами…
154
Момент, братья мои! — ар. яз
В тот день радиотехническая разведка советской группировки ПВО зафиксировала исключительную активность израильской авиации. Несколько групп самолетов противника с северного и северо-восточного направлений пересекали Суэцкий канал и наносили удары по позициям египетских средств ПВО, включая передовые РЛС разведки и целеуказания в центральном секторе канала. Но уже во второй половине дня стало ясно, что израильтяне, провоцируя пуски ракет, скорее всего, пытаются выявить точное расположение огневых позиций приканальной группировки зенитно-ракетных войск Египта. Девять дивизионов египетских ЗРК «Двина» безуспешно открывали огонь по «Фантомам». Ни одна из восемнадцати ракет не нашла свою цель…