Война на море 1812 года. Противостояние Соединенных Штатов и Великобритании во времена Наполеоновских войн
Шрифт:
Среди первых британских исследователей, писавших об этой войне, самым способным был Джеймс. Он полностью посвятил этому одно произведение, свои «Морские происшествия», и оно занимает большую часть тома VI его более обширной «Истории британского флота». Два других британских писателя, лейтенант Маршалл и капитан Брентон, писали о тех же событиях примерно в одно и то же время, но ни один из этих морских офицеров не произвел и половины столь ценной работы, как штатский Джеймс. Маршалл написал дюжину томов, каждый из которых содержал несколько десятков унылых панегириков или воспоминаний стольких же разных офицеров. Нет попытки наведения порядка, почти ничего о кораблях, орудиях или составе экипажей, и нет даже притязания на объективность, цель состояла в том, чтобы представить каждого англичанина в лучшем свете. Произведение аналогично многочисленным жизнеописаниям Декейтера, Бейнбриджа, Портера и т. д., появившимся в Соединенных Штатах примерно в то же время, и столь же ненадежно. Брентон написал гораздо лучшую и очень интересную книгу, по хорошему и связному плану и, видимо, с искренним желанием сказать правду. Он принимает британские официальные отчеты как не нуждающиеся в малейшем дополнении, точно так же, как Купер принимает американские официальные отчеты. Более серьезным недостатком является его неспособность быть точным. То, что эта неточность не является преднамеренной, доказывается тем фактом, что книга говорит как против его собственной стороны, так и против противников. Автор утверждает, например, что орудия эскадр Перри и Барклая «были примерно равны по количеству и весу», что на вооружении «Пикока» (британского) было 32 вместо 24 пушек, и недооценивает силу второго «Уоспа». Но грубые ошибки столь же плохи, когда они рассредоточены, как и когда они ограничены одной стороной, кроме того, игнорирование Брентоном всех деталей делает его малополезным.
Джеймс, как уже было сказано, является самым ценным источником о войне с точки зрения чисто
Когда он говорит (с. 194), что капитан Бейнбридж хотел бежать с «Явы» и бежал бы, если бы ему не помешал совет его первого лейтенанта, англичанина-ренегата [9] , не имеет большого значения, было ли его заявление вызвано чрезмерной доверчивостью или мелкой подлостью, ибо независимо от того, ущербен ли его ум или его мораль, этого достаточно, чтобы сильно подорвать ценность других его «фактов». Опять же, когда Джеймс (с. 165) утверждает, что Декейтер убегал от «Македонского» до тех пор, пока из-за какого-то чудесного оптического обмана не принял его за 32-пушечный корабль, он просто сильно умаляет ценность своего рассказа. Когда американцы принимают на вооружение абордажные каски, он считает это убедительным доказательством того, что они страдают от острого приступа трусости. На с. 122 он говорит, что «если бы „Президент“, когда он столкнулся с „Бельвидерой“, плыл в одиночку, коммодор Роджерс гиперболизировал бы британский фрегат до линейного корабля и сделал бы все возможное, чтобы его избежать», это дает прекрасное представление о том, какое значение следует придавать различным другим анекдотам, которые он рассказывает о столь поносимом коммодоре Роджерсе.
9
Которым, к слову сказать, был мистер Паркер, родившийся в Вирджинии и никогда в жизни не бывавший в Англии.
Но всегда следует помнить, что, как бы ни был ненадежен Джеймс во всем, что относится исключительно к американцам, он ничем не хуже своих современников обеих национальностей. Неверные заявления Найлза в его «Еженедельном регистре» о британцах столь же вопиющи, а его информация о собственной стороне еще более ценна [10] . Всякий мелкий американский писатель восторженно отзывался о «Нельсоновской победе над значительно превосходящими силами» Перри. Было объявлено, что «Конституция» оказалась в невыгодном положении, когда сражалась с «Герьером», и так до бесконечности. Но все эти писатели канули в Лету, и на их сочинения даже не ссылаются, тем более не верят. Джеймс, напротив, выпускал в свет издание за изданием, считался непререкаемым авторитетом в своей стране и большей части Европы и служил основой для всех последующих описаний британских авторов. От Элисона до лейтенанта Лоу почти каждое английское произведение, популярное или нет, в той мере, в какой оно касается войны, является просто «переработкой» произведений, написанных Джеймсом. Следствием этого стало то, что британские и американские рассказы поразительно несхожи. Один приписывает захват британских фрегатов просто тому факту, что их противники были «уменьшенными линейными кораблями», другой воздает всю славу «неустрашимому героизму» и т. д. матросов-янки.
10
В «Найлзе» (еженедельный журнал, издаваемый в Балтиморе Иезекией Найлзом), кстати, можно найти прекрасные образцы традиционного американского стиля «распростертого орла». Помню, как в одном месте он описал «Бессмертного Роджерса», отказавшегося от своей естественной добычи, британцев, «парящим, точно дерзкий белоголовый орлан в своей родной стране», в поисках того, кого он мог бы поглотить. Рассказы, которые он дает о британских боевых кораблях, бегущих от американских 44-пушечных, вполне совпадают с анекдотами Джеймса о том, что последние избегали британских 38- и 36-пушечных, опасаясь, что на них могут установить 24-фунтовые орудия. Взятые вместе, два произведения дают о войне очень хорошее представление, а по отдельности каждое из них совершенно ненадежно, особенно в вопросах суждений.
Одна не очень похвальная черта первых американских военно-морских историков давала их соперникам большое преимущество. Цель первых состояла в демонстрации того, что «Конституция», например, одержала победу над равным противником, а точное описание сил показало обратное, поэтому они всегда избегали цифр и, таким образом, освобождали почву для осмотрительных искажений Джеймса. Даже критикуя его, они никогда не вдавались в подробности, ограничиваясь некоторым замечанием о «бросании» его цифр ему в лицо с «отвращением». Даже Купер, какой бы интересной ни была его работа, гораздо меньше вдавался в цифры, чем следовало бы, и, по-видимому, почти не обращал внимания на британские официальные донесения, которые, безусловно, следует воспринимать как равнозначные американским. Его комментарии к действиям в целом очень справедливы, книга не искажена злобой по отношению к британцам, но он определенно ошибается, приписывая, например, гибель «Чесапика» исключительно случайности, а гибель «Аргуса» только его слабости и т. д. Его склонность хвалить всех американских командиров может быть великодушна, но тем не менее несправедлива. Если сдача Декейтером «Президента» восхваляется хотя бы неявно, то защита «Эссекса» Портером едва ли может получить заслуженную награду. Нет никакого веса в похвале, дарованной Халлу, если похвала того же рода, но меньшей степени дарована Роджерсу. Очень жаль, что Купер не написал о Джеймсе критику, ибо никто не смог бы сделать ее более основательно. Но он никогда о нем не упоминает, кроме одного раза, говоря о флоте Барклая. По всей вероятности, это молчание вызвано явным презрением и уверенностью в том, что большинство замечаний Джеймса были ложными, но в результате очень многие иностранцы считают, что он уклонился от этой темы. Он редко приводит какие-либо данные, с помощью которых можно было бы опровергнуть утверждения Джеймса, и именно по этой причине я был вынужден очень полно критиковать работу последнего. Однако многие замечания Джеймса не поддаются критике из-за их случайного характера, например когда он заявляет, что американские гардемарины были в основном капитанами и помощниками капитанов торговых судов, и не приводит ни одного доказательства в поддержку этого утверждения. Почти так же верно было бы утверждать, что британские гардемарины большей частью были бывшими профессиональными боксерами, и столько же труда потребовалось бы, чтобы это опровергнуть. В других случаях его слова говорят сами за себя, как, например, там, где он утверждает (с. 155), что треть американских моряков по количеству и половина по эффективности в действительности были британцами. То есть из 450 человек на борту «Конституции», когда она сражалась с «Явой», 150 были британцами, а оставшиеся 300 могли быть с равным успехом заменены еще 150 британцами. Таким образом, совсем немного логики приводит к результату, к которому Джеймс определенно не собирался приходить, а именно что 300 британцев во главе с американскими офицерами могли легко и сравнительно безнаказанно победить 400 британцев во главе со своими офицерами. Он также забывает, что целое состоит из суммы частного. Он объясняет победы американцев, заявляя (с. 280), что им посчастливилось встретить фрегаты и бриги с неумелыми артиллеристами или скверными экипажами, он также скрупулезно показывает, что «Македонским» руководили некомпетентно, «Пикоком» командовал простой солдафон, экипаж «Эйвона» был неопытным, слабым и неумелым, «Явы» – чрезвычайно низкого качества, и приводит многое другое в том же духе. Теперь американцы сразились в единоборстве с тремя фрегатами и семью шлюпами, а когда встречается целых десять судов, весьма вероятно, что они представляют собой средний уровень, так что критика Джеймса, будь она верна, просто показывает, что средний британский корабль был очень склонен иметь некомпетентного капитана или неквалифицированную команду. Эти недостатки не ощущались, когда они противостояли флотам, в которых наличествовали в еще большей степени, но стали очевидными, когда столкнулись с державой, несколько офицеров которой почти в совершенстве знали, как играть свои роли, и, что не менее важно, знали, как составить первоклассные экипажи из того, что уже было хорошим сырьем. Наконец, значительная часть оскорблений Джеймса в отношении американцев в достаточной мере опровергает сама себя, и, возможно, метод презрительного игнорирования Купера был лучшим, но не будет никакого вреда, если мы посвятим немного места комментариям о нем.
Лучшей американской работой является статистическая «История военно-морского флота Соединенных Штатов» лейтенанта Джорджа Э. Эммонса. К сожалению, это всего лишь масса превосходно систематизированных и классифицированных статистических данных, и, хотя они имеют неоценимое значение для учащегося, обычному читателю они не интересны, хотя почти все сделанные мной заявления о силе, тоннаже и вооружении американских кораблей я всякий раз, когда это было возможно, брал из военно-морских отчетов и т. д., но с таким же успехом их можно было почерпнуть, цитируя Эммонса. Копии большинства американских официальных донесений, которые я цитировал, можно найти в «Найлз реджистер», тома с 1 по 10, а все британские – в «Лондонской военно-морской хронике» за те же годы. Именно этим двум авторитетам я больше всего обязан, и почти в такой же степени я обязан «Американским государственным документам», том XIV. Следующими по порядку идут Эммонс, Купер и бесценный, хотя и несколько бессовестный, Джеймс и многие другие, имена которых я привел в соответствующих местах. Комментируя боевые действия, я, когда это было возможно, опирался на некоторые классические работы, такие как «Морские войны» Жюрьена де ла Гравьера, «Морская артиллерия» лорда Говарда Дугласа или, что еще лучше, на жизнеописания и мемуары адмиралов Фаррагута, Кодрингтона, Брока или Дарема. Названия различных работ будут даны полностью по мере ссылок на них [11] . В нескольких случаях, когда требовалась предельная точность или когда, как в случае с захватом «Президента», желательно было не оставлять места для споров относительно фактов, я дал ссылку на каждое предложение, но в целом это было бы слишком громоздко, а потому я ограничился в начале или ближе к началу описания каждого действия ссылкой на источники, из которых я его позаимствовал. На менее важные факты, с которыми все согласны, я часто ссылок не давал.
11
Чтобы получить представление об американских моряках того времени, романы Купера «Майлз Уоллингфорд», «Найденный дом» и «Лоцман» намного лучше любой истории, в «Двух адмиралах» описание маневрирования флота бесподобно. Однако его представление жизни матроса, скорее, в розовом цвете. «Журнал Тома Крингла» следует прочитать из-за информации, которую он дает. Романы Марриетта покажут некоторые из темных сторон жизни моряка.
Глава II
Военно-морские силы Британии и Америки
О подавляющем военно-морском превосходстве Англии при объявлении ей войны Америкой. – Расовая принадлежность комбатантов. – Американский флот в начале войны. – Хорошо подготовленные офицеры. – Причины, делающие наших моряков особенно эффективными. – Близкое сходство между британскими и американскими моряками. – Наши корабли укомплектованы в основном коренными американцами, многие из которых ранее служили в составе британского флота. – Квоты моряков, предоставленных различными штатами. – Военно-морские верфи. – Списки офицеров и матросов. – Список судов. – Тоннаж. – Различные способы его оценки в Британии и Америке. – Классы. – Американские корабли с правильной оценкой класса. – Вооружение фрегатов и корветов. – Три типа используемых орудий. – Разница между длинноствольными орудиями и карронадами. – Малый вес американского выстрела. – Сравнение класса британских 38-пушечных и американских 44-пушечных фрегатов. – Сравнение последних с 74-пушечниками
В первые годы этого века военно-морская мощь Англии находилась на такой высоте, которой ни до, ни после этого не достигала ни одна другая нация. По всем морям шли ее флоты, не только торжествуя, но и не имея никого, кто мог бы оспорить их власть. Островитяне уже давно заявляли о господстве над океаном, и им, безусловно, удалось полностью подтвердить свои притязания во времена кровавых сражений, последовавших за началом Французской революции. С 1792 года каждая европейская нация, в свою очередь, научилась испытывать сильный страх перед тяжестью руки Англии. На Балтике сэр Сэмюэл Худ учил русских, что они должны оставаться в порту, когда приближаются английские крейсера. Потомки викингов видели, как весь их флот был уничтожен в Копенгагене. Ни один голландский флот не вышел в море после того дня, когда лорд Дункан завладел разбитыми кораблями де Винтера у Кампердауна. Но за несколько лет до 1812 года величайший морской боец всех времен погиб в Трафальгарской бухте, и его смерть рассыпала на куски флоты Франции и Испании.
С того дня задачей Англии было не более чем удерживать в порту те вражеские корабли, которые она не уничтожила. Только Франция все еще обладала флотом, который можно было сделать грозным, и поэтому от Шельды до Тулона ее гавани охранялись, а ее берега подвергались нападениям блокадных эскадр англичан. В других местах последние не опасались, что их власть подвергнется серьезному нападению, но их обширная торговля и многочисленные колонии нуждались в постоянной защите. Соответственно, в каждом море можно было встретить их крейсеры всех размеров, от величественного линейного корабля с ярусами тяжелых орудий и многими сотнями людей до маленького катера, на борту которого находилось всего несколько десятков душ и пара легких пушек. Все эти крейсеры, особенно меньшие, постоянно вступали в столкновение с теми неприятельскими кораблями, которые прошли через блокаду или были слишком малы, чтобы пострадать от нее. Французские и итальянские фрегаты часто атаковывались и захватывались, когда огибали свои берега или отправлялись в грабительский поход через Атлантику или Индийский океан, и, хотя датчане потеряли свои более крупные корабли, они продолжали ожесточенную войну с помощью бригов и канонерских лодок. Таким образом, английский морской пехотинец находился в постоянных учениях, сопровождавшихся почти неизменным успехом.
Такова была военно-морская мощь Великобритании, когда конгресс Соединенных Штатов объявил ей войну. В то время как она могла насчитывать тысячу парусов, американский флот насчитывал всего полдюжины фрегатов и шесть или восемь шлюпов и бригов, и неудивительно, что британские офицеры отнеслись к своему новому противнику с презрительным безразличием. До сих пор об американских моряках ничего не было слышно, за исключением двух или трех столкновений с французскими фрегатами и каких-то малоизвестных стычек с маврами Триполи, ни один из них не мог привлечь внимания за годы, которые видели Абукир, Копенгаген и Трафальгар. И все же эти мелкие войны были школой, которая подняла нашу морскую пехоту до высочайшего уровня мастерства. Непрерывный путь к победе, одержанный главным образом благодаря морскому делу, сделал английского моряка чрезмерно самоуверенным и заставил его мало обращать внимания на маневрирование или даже на артиллерийскую стрельбу. Тем временем американец, получая сильные удары, учился их отражать и принадлежал к службе слишком молодой, чтобы чувствовать чрезмерную уверенность в себе. Одна сторона ослабила свои тренировки, в то время как другая довела их до предела возможного. Таким образом, наши корабли в целом оказались победителями в кажущейся неравной борьбе, и люди, победившие лучших моряков Европы, теперь, в свою очередь, были вынуждены уступить. По сравнению с великими морскими сражениями предшествующих нескольких лет самые кровавые наши конфликты были простыми стычками, но это были стычки между дотоле признанными королями океана и новыми людьми, которые все же их превзошли. На протяжении более ста лет или с тех пор, как они сражались на равных с великими голландскими адмиралами, англичане демонстрировали решительное превосходство над различными противниками, и в течение последней четверти этого времени это превосходство, как уже говорилось, было очень заметным. Любопытно, что наш небольшой флот, в котором искусство обращения со старыми бортовыми парусными фрегатами и борьбы с ними было доведено до высочайшей из когда-либо достигавшейся точки совершенства, – что этот самый флот содержал первого представителя современного военного парового корабля, а также торпеду – две страшные машины, которым предстояло изгнать из океана то самое парусное судно, которое впервые отстояло честь звездного флага. Тактическое мастерство Халла или Декейтера теперь представляет просто архаический интерес и имеет не больше значения для маневрирования современного флота, чем тактика афинских галер. Но война по-прежнему дает некоторые практические уроки в отношении ценности эффективных кораблей и, прежде всего, эффективных людей на них. Если бы у нас были только жалкие канонерские лодки, наши люди ничего не смогли бы сделать, если бы у нас не было хороших людей, тяжелые фрегаты не помогли бы нам. Слабые корабли и бессильная артиллерия лишили голландцев почти всего флота, прекрасные корабли и тяжелые орудия не спасли французов и испанцев от такой же участи. Своим успехом мы обязаны тому, что матросы были даже лучше голландцев на кораблях еще более совершенных, чем те, которые были построены двумя римскими морскими державами.