Война Ночных Охотников
Шрифт:
– Ну конечно, - буркнул тот, прислушиваясь к колотившемуся, как перегруженный мотор, сердцу. – Ты такого не пропустишь. Погоди. А Вадим?
Крысюк пространно махнул рукой – мол, где-то там.
– Ладно, - выдохнул Борода. – Ладно. О господи. Это безумие какое-то. А ты что вылупился? Не мог девкам помешать? Небось, наоборот – помог, подсказал, куда идти. Без тебя тут не обошлось, зуб даю.
Треш кивнул – мрачно – насколько мог судить Гриша. Вид у крысюка был довольно печальный, но вместе с тем на удивление решительный, словно он собирался приступить к неприятному, но важному делу.
–
Крысюк поднял круглые глаза, взглянул в лицо Григорию, вскинул те пучки шерсти, что заменяли ему брови, приобретя удивленный вид.
– Что? – мрачно спросил Борода. – Ну?
Подняв маленькую лапку, Треш постучал себя по лбу тоненьким пальчиком.
– Это да, - согласился Борода. – Совсем крыша съехала. Он не в себе. Да и вообще не он. У него там, в голове, судя по разговорам, целый выводок духов сидит.
Крысюк укоризненно глянул на координатора и едва слышно прошелестел:
– Шляпа.
– И шляпа эта дебильная, - согласился Гриша. – Белый костюм, ни к селу, ни к городу. Шляпа и кроссовки! Полный идиотизм. Кобылин как всегда. Только он мог такое… отмочить.
Борода медленно опустился на одно колено и, очутившись лицом к лицу с крысюком, надвинулся на него, хмуря кустистые брови.
– Что? – севшим хриплым голосом прошептал он. – Это он? Там, внутри? Он еще там?
Крысюк медленно кивнул, едва не ткнув острым носом в глаз координатора.
– Мать, - хрипло выдохнул Гриша, прислоняясь плечом к боку Жигуленка. – Мать жеж твою за ногу.
Он на секунду прикрыл глаза, пытаясь осознать то, что он услышал, а потом резко поднялся на ноги, чуть не придавив отскочившего Треша. Бранясь на языке, которого давно не существовало, он распахнул заднюю дверцу, запустил руки в тряпье, раскиданное по сиденью, откинул в сторону старый клетчатый плед. Из-под него блеснул металл – короткий дробовик, напоминавший большой кремниевый пистолет, выглянул из укрытия, как рыба из омута. Борода схватил его огромной вспотевшей ладонью, замер на секунду, шумно отдуваясь. Потом с проклятием швырнул его обратно и вынырнул из машины.
– Ленка, - пробормотал он, вытаскивая телефон из кармана и в сотый раз набирая выученный на зубок номер. – Но как она поняла? Как узнала? И почему я, дурак, всегда предполагаю самое худшее… А она… Треш?
Борода, слушая длинные гудки, обернулся к крысюку. Тот ответил серьезным взглядом, потом сложил из крохотных пальчиков некое подобие кольца и прижал обе лапы к волосатой груди. С левой стороны. Получилось очень похоже на изображение сердечка, если сделать скидку на странные крысиные пальчики.
– Это да, - буркнул Борода. – Баба, она сердцем чует. Да что за нахрен!
Сердито отдуваясь, он глянул на экран смартфона, ткнул в него пальцем и снова прижал аппарат к уху. Нахмурился, сердито рыкнул. Треш, опустившись на все лапы, скользнул к переднему бамперу, высунулся из-за него, явно собираясь перебежать дорогу и отправиться на ту сторону. К банку.
– Как? – севшим голосом произнес Борода. – И ты? И ты туда же? Тебе то что?
Крысюк обернулся, поднялся на задние лапы, сложил из пальцев сердечко и снова прижал к груди. Потом кивнул онемевшему координатору, и порскнул серой молнией через дорогу, к одной из припаркованных машин. Борода проводил его долгим взглядом, пытаясь подобрать слова.
– Очень надеюсь, - наконец, сказал он, щурясь вслед крысюку, - ради нашего всеобщего блага, что это означает «я тоже чую сердцем», а не то, что я подумал вначале…
Телефон у его уха тихо звякнул, сообщая о том, что заряда у него осталось не так уж много, и пора бы подумать об экономии электроэнергии. Борода выматерился на вполне живом и популярном языке. Когда он поднял взгляд, улица была пуста. Лишь в самом дальнем углу стоянки банка он заметил странное движение – словно ковер из бурых опавших листьев качнулся из стороны в сторону. Учитывая, что до опавших листьев оставалось еще пара месяцев, Григорий решил не верить своим глазам. Он оперся на крышу машины перед собой, посмотрел на телефон, оставленный Верой, и тяжело вздохнул. Потянулся было за аппаратом, но потом отдернул руку, словно обжегся.
– Нет уж, Рыжий, - буркнул он. – Разбирайся сам. Привыкай, салага, дружить с охотниками.
И он снова уткнулся в свой телефон, молясь о том, чтобы тот подал хоть какую-то весточку, хоть писк, хоть хрип, хоть звон – сигнализирующий, что он не напрасно торчит тут, как самая последняя сволочь.
***
Глава 30
***
Когда решетчатые двери распахнулись, Кобылин шагнул на площадку перед банком и двинулся к крыльцу. Он шел легко, свободно, чуть ли не пританцовывая на ходу. Откуда-то издалека, из глубин черного болота, раскинувшегося за плечами, доносился хор голосов, тянувших протяжную песню, и его тело само отзывалось на едва ощутимый ритм, покачиваясь в такт незатейливой мелодии.
Ему было хорошо – так, как еще никогда в жизни. Его переполняла энергия, веселая и злая, грозившая выплеснуться наружу огненной волной. Алексей чувствовал себя так, словно его подключили к линии высокого напряжения, и это вдохнуло в него новую жизнь. Он стал лучше видеть, замечал мельчайшие детали окружающего мира, словно подсвеченного дополнительным прожектором. Слышал все звуки, все шорохи, даже те, что доносились из черной бездны за спиной. Но это его не пугало – охотника переполняло чувство предвкушения чего-то чудесного, волшебного, небывалого. Как будто он снова стал ребенком, и может заглянуть под елку, где его ждет самый прекрасный на свете подарок.
Двигаясь легко и плавно, Кобылин, сдерживая ухмылку, взлетел на крыльцо, подошел к большой вращающейся двери. Сквозь прозрачные панели виднелся большой пустой холл. Под высоким потолком горели яркие лампы в ажурных красных плафонах и их отблески падали на стеклянную дверь, окрашивая ее в кровавые оттенки.
– Я вижу красную дверь, - озорно напел Кобылин вслед за внутренними голосами. – Пора бы ее перекрасить в черный цвет…
Заметив краем глаза движение за спиной, он бросил косой взгляд через плечо. Девчонка! Темненькая и рыженькая. Настоящие красавицы. Лена и как ее… Вера? Решили присоединиться? Чудесно, чудесно. Скоро тут будет весело. И веселья хватит на всех.