Война Ночных Охотников
Шрифт:
Кобылин моргнул, и его невозмутимое лицо вдруг исказила гримаса боли. Он зажмурился, едва слышно застонал, и открыл глаза. Серые уставшие глаза. Губы искривила ухмылка, на лбу выступили капли пота, а в уголках глаз залегли глубокие морщинки.
– Ну, ты даешь, - выдохнул Алексей. – Не пугай меня так больше.
Ленка жадно втянула раскрытым ртом воздух, уткнулась лбом ему в плечо и заревела во весь голос.
– Кобылин, - бормотала она. – Дурак!
Она забыла про боль в руках и про сведенные судорогой ноги. В теле была такая легкость, что Лене показалось, что еще миг, и она воспарит над грязным полом. С нее словно упала
– Дурак, - пробормотала она, отстраняясь и заглядывая в усталое лицо Кобылина, улыбавшегося уголком побелевших губ. – Ты сам кого хочешь напугаешь.
Тот с глупым видом ухмыльнулся в ответ, и отвернулся.
– Эй, - позвал он. – Ключи от наручников поищите. Да, ты, большой пушистик! Пошарь в карманах у этих уродов!
Здоровенный оборотень, больше походивший на бритую гориллу, шагнул в камеру, бросил взгляд на размазанного по полу упыря, поджал губы и взмахнул рукой. Ключи мелькнули в темноте, но Кобылин, не глядя, взял их прямо из воздуха и завозился за спиной Ленки.
– Надо уходить, - крикнул от дверей белобрысый. – Дверь мы заперли, но они могут обойти с другой стороны!
Рыжий Саня, державший на руках обнаженную сестру, резко обернулся к Кобылину. Тот же успел отбросить наручники и руки Лены безвольно повисли вдоль тела.
– Идти можешь? – резко спросил рыжий.
– Вроде, - осторожно ответила Ленка, пытаясь встать на колени. – Надо попробовать.
Кобылин обхватил ее, рывком поставил на ноги и закинул руку себе на шею. Боль пронзила весь левый бок, и охотница покачнулась, навалившись на Алексея. Только сейчас она заметила, что он в спортивных штанах, залитых кровью, и в футболке, продырявленной так, словно ее расстреливали из пулемета.
– Я сама, - пробормотала Ленка, но Кобылин лишь тряхнул ее, обнимая за талию.
– Уходим, - с паникой в голосе крикнул из коридора белобрысый. – Саня, пора валить!
– Идем, - буркнул в ответ оборотень, направляясь со своей драгоценной ношей к дверям. – Рви на улицу, гони сюда тачку! Казак, прикрой его.
– Куда валить то собрались? – прогудел здоровенный оборотень. – К нам нельзя.
Рыжий замер в дверях, задумавшись лишь на секунду. Потом оскалил длинные зубы.
– Гараж, - прорычал он, шагая в дверь. – Всех в гараж. В мой. Личный.
Кобылин двинулся за ним следом, и мир завертелся перед глазами Ленки. Она упрямо шагала вперед,переставляя одну ногу за другой, кусая губы, чтобы не стонать от боли на каждом шагу. И еще она старалась держать себя в руках. Больше всего на свете ей хотелось уткнуться в шею этого идиота и порыдать полчасика, забыв обо всем. Но этого было нельзя делать. Нельзя. Это было бы нечестно по отношению к Петьке. И по отношению к самому Лехе. Между ними все кончилось – давным-давно. И все же… Что-то оставалось. Не такое как с Петенькой, нет, совсем другое. Что-то больше и крепче, основанное на крови и смерти. Как бывает в семье.
Когда мир окончательно потемнел, она вдруг поняла, что ноги не касаются пола, а руки Кобылина держат ее все крепче. И тогда она уткнулась носом ему в шею, наплевав на все.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
Часть Третья - На Пути Домой Глава 20
Часть третья
НА ПУТИ ДОМОЙ
Казак выбрался из такси неподалеку от красно-белого шлагбаума. Солнце уже вовсю жарило машины, припаркованные на обочинах улицы. От них исходила волна тепла, и Казак медленно перешел в тень от развесистых кленов, росших за решетчатым забором управления. На ходу он попытался одернуть пиджак, отряхнул рукав, залитый чем-то липким. Нет, не помогает. Помятый, как после хорошей пьянки. Ну и пусть. Здоровенный громила, подручный мелкого зама, явно закладывает за воротник, держат на посылках. Так думают те, кто действительно тут работает. А остальные знают, чем он занимается.
Казак медленно прошествовал вдоль забора, кинул взгляд на стоянку, забитую черными машинами. Как и ожидалось. Ну конечно. Слетелись стервятники. Половина сейчас в панике рвет волосы, пытаясь понять, как вынырнуть из такой кучи дерьма, как самоубийство начальника управления. А вторая половина косо посматривает друг на друга, гадая, кто из них завалил дражайшего коллегу. И решает – не пора ли пересмотреть систему взаимных обещаний и пактов, позволяющих разным семьям оборотней сохранять хоть какое-то подобие мира в силовых ведомствах.
Поморщившись, Казак ускорил шаг. Саня, конечно, был прав, когда отправил его сюда, чтобы разобраться в ситуации. Ему нужно позаботиться о сестре, о ее бешеной подружке и об этом психопате с полностью сорванной башней. Казак на ходу невольно повел плечами, вспоминая дорожку из трупов, тянущихся за охотником. Если он так ведет себя после серьезной травмы, то на что будет способен, когда полностью оклемается? Ну его к черту. Вот пусть Саня им и занимается. Это его проблема.
Казак обогнул шлагбаум и тут же наткнулся на выскочившего из стеклянного стакана охранника. Сегодня это был Павлов – сопляк из училища.
– Тимофей! – вместо приветствия простонал парень, округляя глаза. – Что ж это делается, Тим!
– Знаю, - резко отозвался Казак, ненавидящий как имя Тимофей, так и все производные от него. – Потом.
Широкой ладонью он мягко отодвинул охранника с дороги, прошел на стоянку и двинулся к зданию, обходя небрежно припаркованные автомобили с серьезными номерами.
Ребята его приметили сразу. Митя высунулся из-за угла здания и помахал рукой. Никитос с мрачным видом маявшийся у центрального входа, повернулся спиной – словно и не узнал. Казак, сообразивший, что к чему, двинулся в обход, к задней двери.
Там, у маленького крылечка уже приплясывал Митя. Выглядел он, как всегда, аккуратно, собрано, серый костюм сидел как влитой, выбрит чисто, не хватает только кожаной папки в руках. Идеальный образ сотрудника по кадрам. Вот только глаза красные, а аккуратно подстриженные волосы стоят на затылке дыбом, грозя превратиться в лохматый загривок.
– Куда вы пропали, - прошипел Митя, едва Казак подошел к нему. – Спятили? Представляете, что тут творится?
– Задержались немного, - сухо отозвался Тимофей.