Война орхидей
Шрифт:
– Можно, конечно. У меня должен быть его городской телефон. А уж у охранников в сторожке он точно должен быть - ведь всегда может возникнуть неожиданная необходимость связаться с владельцем любой из дач. Но, по-моему...
– он достал из кармана электронную записную книжку.
– Да, вот, есть... Вешняков Леонид Юлианович. Сейчас ему и позвоню... Но...
– он растерянно поглядел на Андрея.
– Но почему в меня так и не выстрелили?
– Мне кажется, - ответил Андрей.
– Что сперва убийца хотел поиздеваться над вами. Заставить вас пожить в страхе, что ему в итоге вполне удалось. Возможен и другой вариант. Он успел изучить систему охраны вашего участка и решил сперва поживиться за ваш счет, прежде, чем убивать. Дождался дня, когда вы забудете включить охранную сигнализацию оранжерей, и... Сквозь оптику прицела он должен был видеть такие подробности.
–
– вопросил Курослепов.
Андрею очень хотелось ответить ему правду: "Потому что ни у милиции, ни у Игоря не было в то время такого желания держаться подальше от вас", но вслух он сказал:
– Да кому это в голову могло прийти? Тут все люди известные, солидные... Вламываться к ним в дом с вопросом "Это не вы украли орхидеи?" - не имея при этом должных улик? Да кто угодно послал бы куда подальше, не дав осмотреть дом, и был бы прав.
– Но вам-то это пришло в голову...
– Мне тоже не пришло. Когда вы упомянули о том, что в ту ночь забыли включить сигнализацию, я стал думать о высоких деревьях. А охранник, забравшийся на верхушку липы, заметил подозрительный предмет в окне "башенки". Вот мы и решили проверить. Но не будем терять времени. Звоните.
Курослепов тяжело поднялся с кресла, подошел к телефону, снял трубку и набрал номер.
– Будьте добры Леонида Юлиановича, - буркнул он.
– Отъехал из Москвы? А, это вы, Надежда Павловна... Да, Курослепов. Хотел узнать, не нашлось ли у вас покупателей на ваш дом... Возникали варианты, но ничего окончательного пока нет, вот как?.. Да нет, ничего особенного, просто сегодня утром слишком по-хозяйски тут осматривали участок какие-то типы, вот я и решил предупредить на всякий случай, по-соседски, так сказать... Не знаете, Леонид никому ключей не давал?.. Да, конечно... Ну, если что, имейте в виду. Я ведь, если вы "добро" дадите, могу мою охрану послать, чтобы задержали... Да, конечно... А когда Леонид появится?.. Ну, может, тогда позвонит мне... Чтоб я был спокоен. Всего доброго.
Положив трубку, он сообщил Андрею:
– Вешняков уехал, недели на три. Какие-то дела утрясает. Потенциальные покупатели появлялись, но, насколько она знает, ни с кем дело не дошло до получения аванса или какой-то гарантийной суммы. Если только Вешняков не получил этот аванс буквально перед самым отъездом, не успев её проинформировать. Ключей он, вроде, никому не давал, если только, опять-таки, не сделал это перед самым отъездом. Но тогда об этом должна знать охрана поселка - ведь он должен был её предупредить, иначе бы она задержала посторонних. Так что предлагает спросить в сторожке.
– Очень разумно, - кивнул Андрей.
– Мы сами должны были сообразить.
– Я сейчас пошлю охранника, - Курослепов поежился.
– Такое чувство, будто меня обложили со всех сторон.
– Надо понимать, они этого и добиваются... Чтобы у вас возникло такое чувство, я имею в виду, - сказал Андрей.
– "Они"?
– Курослепов резко повернулся к нему.
Андрей кивнул.
– Вполне очевидно, что в такой облаве должно участвовать больше одного человека.
– Да, конечно...
– пробормотал Курослепов. Вызвав охранника, который вместе с Андреем производил "разведку боем", он велел ему немедленно сгонять до сторожки и узнать, не оставлял ли Вешняков распоряжения о том, что таких-то и таких-то людей, от которых он получил аванс за дом и передал им ключи, надо беспрепятственно пускать. После этого он опять рухнул в кресло и, вяло махнув рукой в сторону соседней комнаты, сказал Андрею. Там, в серванте... Достань мне чего-нибудь покрепче. Водка, ром, коньяк, все равно. Что-нибудь такое, чтобы встряхнуться.
Андрей молча исполнил обязанности дворецкого, подав Курослепову французский коньяк - початая бутылка которого стояла ближе всего к дверце, и, судя по всему, именно этот напиток пользовался наибольшей благосклонностью Курослепова - и округлую коньячную рюмку. Курослепов хватанул разом рюмки две или три и утер покрытый испариной лоб.
– Уф-ф!.. Вроде, легче. За что меня так? Что я им сделал?
Андрей сел в кресло напротив него.
– Врагов вы успели нажить очень много, это факт. И, наверно, вы лучше нас можете вычислить, кто из них был способен открыть на вас такую беспощадную охоту.
– Трудно представить, - Курослепов нахмурился, размышляя.
– Если бы я кому-то перешел дорогу, меня бы просто шлепнули, так? А раз меня не убивают, а запугивают - значит, мне хотят выдвинуть какие-то условия, когда я сломаюсь и буду на все согласен. Вопрос в том, что за условия мне хотят выдвинуть.
– Если так, мы это очень скоро узнаем, - сказал Андрей.
Ждать им пришлось совсем не долго. Охранник, взбудораженный круче некуда, прямо-таки ворвался в дом.
– Слышь, хозяин, все точно!
– задыхаясь, провозгласил он.
– Вешняков предупреждал, что он оставляет ключи человеку, внесшему аванс за дом! И знаешь, кто это?
– в возбуждении он перешел на "ты", чего Курослепов от подчиненных не терпел, хотя сам "тыкал" всем подряд - но сейчас Курослепов даже не заметил этого нарушения субординации.
– Этот гад, который сидит сейчас у нас в бильярдной!.. Этот гинеколог хренов!.. Кибирев Владимир Михайлович!.. Во!..
Курослепов и Хованцев ещё не успели прийти в себя от этого известия, как настойчиво затрезвонил телефон. Курослепов машинально взял трубку - и, услышав первые же слова, изменился в лице.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Расставшись с Зараевым, Терентьев и Янчаускас некоторое время ехали молча. Игорь размышлял, стараясь точно определить роль Зараева во всей нынешней истории и одновременно в оба глаза следя за дорогой - в этот час движение в центре было особенно интенсивным - а Янчаускас, похоже, расслабился, и, вообще ни о чем не думая, равнодушным взглядом взирал на проносившиеся мимо дома, улицы и бульвары.
– Высади меня возле Большого Каретного, - только и произнес он.
Когда они остановились, Гитис выбил пальцами по ручке дверцы какой-то резкий мотивчик и спокойно осведомился:
– Ты заложишь Зараева Курослепову или мне это сделать самому?
– когда Игорь, в первую секунду, ничего не ответил, Гитис добавил.
– По-моему, для тебя это будет естественнее. Мне бы вообще не хотелось слишком засвечиваться в этой истории.
– Да, пожалуй...
– медленно ответил Игорь.
Он уже успел все продумать и вполне понимал ход мыслей Гитиса. С Зараевым и с его драгоценным манускриптом связано что-то темное, очень темное. Гитису ни в коем случае нельзя впутываться в переправку этого манускрипта за границу и в передачу ждущему в Париже покупателю. Можно влипнуть в такую уголовщину, что век потом не расхлебаешь - а то и голову сложишь. Но отвечать крутому мафиози прямым отказом было просто глупо, даже безрассудно - Гитис в таком случае мог бы вообще не покинуть Москву... С другой стороны, вполне очевидно, что этот Зараев довольно тесно связан с человеком, похитившим орхидеи Курослепова и открывшим на него охоту - в отличие от Гитиса, Игорь знал, что этим человеком был Беркутов. То, что у Зараева оказалась редчайшая книга, посвященная орхидеям, вполне доказывает, что в мире любителей орхидей он человек не случайный. А значит, не случайно именно он дал свою "крышу" человеку, совершившему налет на оранжереи Курослепова. Вполне возможно, Зараев и был заказчиком - или агентом заказчиков, сидящих за границей. Агентом какого-то крупного коллекционера, обитающего во Франкфурте? Во всяком случае, Курослепову можно предъявить самые веские и убедительные данные, что его главный враг, организовавший всю охоту (больше похожую на садистскую травлю) - Зараев. Зараев не хочет продавать манускрипт в Москве, хотя, надо думать, Курослепов отвалил бы ему не меньше западного миллионера... Не значит ли это, что, например, Курослепов уже оплатил часть стоимости манускрипта прежнему, законному владельцу - а потом этого владельца убили, и манускрипт похитили, и если станет известно, у кого он сейчас находится, Курослепов кинется карать и казнить?..
Так ли, не так ли, но фактов, чтобы столкнуть лбами Курослепова и Зараева, больше, чем достаточно. Вспыхнет кровавая война - и Зараеву будет уже не до Янчаускаса. А если Курослепов сумеет перехватить манускрипт - у Зараева не окажется суммы, которую он намеревается отмывать через фирму Гитиса. То есть, тело Гитиса не извлекут из Сены, когда деньги Зараева будут окончательно отмыты.
Игорь думал и о своем: если начнется непосредственная битва между Курослеповым и Зараевым, то, возможно, ему удастся вытащить из-под схватки Беркутова и помочь ему уйти. Во всяком случае, пропадет всякий смысл сдавать его Курослепову - с этим даже Повар согласится. Конечно, Беркутов теперь не прежний, это человек во власти безумия, сеющий смерть направо и налево и сам ищущий смерти. Все попытки поймать его за шкирку и вытащить из драки - как терьера вытаскивают из водоворота собачьей грызни - могут оказаться безрезультатными. Да и как Беркутов сможет жить, после всего? Но Игорь считал себя обязанным попытаться - даже если какая-нибудь другая собака и успеет прокусить ему руку, пока он будет вытаскивать Беркутова. Во всяком случае, совесть Игоря будет чиста.