Война по понедельникам (сборник)
Шрифт:
— Нельзя! Это наш, наш, это свой!
В цилиндрическом предмете Игорь Бабаев опознал стандартный твердокристаллический накопитель с общим объемом памяти на шестьсот сорок терабайт, а в самом Азефе — того самого полковника Корпуса, с которым он впервые повстречался в коридорах сектора «Коррекция-38». И хотя помнил Игорь, что ничего хорошего для него полковник этот не сделал, а скорее наоборот — подтолкнул, стал причиной многих бед, но он был единственным по-настоящему близким человеком в этих зыбких реальностях, переполненных ложью и ненавистью…
Вера однако подняла свой одноразовый ручку ствол на уровень глаз и прицелилась.
— Ты
— Уверен, — сглотнув, отвечал Бабаев, опершись ей на плечо.
Так они и стояли, вдвоем, дожидаясь, пока Азеф, полковник Корпуса, не подойдет вплотную. А потом он поставил накопитель на землю, выпрямился и сказал, обращаясь к Игорю:
— Здравствуй, товарищ лейтенант. Вот мы и встретились.
2 октября 1967 года (год Овцы)
Основной вектор реальности ISTB-01.14.S
По ночам тварь отлеживалась в норе — закутке, образованном двумя стенами: выгоревшего изнутри дома и приземистого гаража при нем. Ночью тварь не могла охотиться: она впадала в оцепенение, что присуще всем рептилиям в холодное время суток.
По науке тварь называлась дейнонихом (Deinonychus antirrhopus), но, конечно же, не подозревала об этом. Ростом тварь была со среднего человека. Длинный прямой и жесткий хвост позволял ей легко балансировать на двух задних мускулистых конечностях при стремительном всесокрушающем броске. Еще на каждой лапе у твари имелось по изогнутому и прочному, как сталь, когтю. Тактика твари состояла в том, чтобы напасть из засады на ничего не ведающую жертву, сбить ее коротким мощным ударом на землю, мгновенно изодрать своими отставленными когтями на трепыхающиеся, пахнущие горячей сладкой кровью куски. Стратегия твари основывалась на простейшем принципе: жить и выживать. В этом смысле дейноних являлся одним из наиболее приспособленных к выживанию хищников, когда-либо обитавших на Земле. В IS-реальностях его популяции не пережили мелового периода, но на Древе Времени много иных миров.
По утрам, перед самым восходом, тварь выползала, сонно переставляя лапы, из своего убежища и забиралась на сорванный ударной волной лист дюраля, после чего на несколько часов замирала, всем телом впитывая тепло нового дня. В этот момент она была очень уязвима, но другие хищники, в силах которых вполне было бы противостоять дейнониху или даже закусить им на завтрак, относились к тому же подклассу архозавров и в освоении этого холодного для них мира испытывали схожие трудности. Еще одну реальную опасность для твари представлял собой человек — известное коварством, не боящееся ночного холода, умелое в выслеживании, хитроумное и беспощадное существо. Однако люди этого мира были заняты своими премудрыми делами, легко подставлялись и до сих пор они казались дейнониху простой, но нежной и вкусной добычей.
Тепло дня насыщало тело твари энергией, она поднималась с места и толкаемая вперед никогда не утихающим чувством голода, отправлялась на охоту. Совершая ежедневный обход своей территории, помеченной пахучей слизью, дабы отпугнуть конкурентов, тварь выбирала новое место для засады, пряталась и начинала ждать. Ждать тварь могла долго, и хотя порой ей приходилось возвращаться в нору ни с чем, терпение твари окупалось. Среди хлама и развалин появлялась вдруг прямая фигурка на двух ногах и с двумя руками, воспринимаемая и знакомая твари по целому ряду признаков: по характерному запаху, по характерному свечению в инфракрасном диапазоне, по характерным телодвижениям.
После этого следовал стремительный прыжок, и как результат — упоение сытного обеда.
Человек был здесь легкой добычей. Может быть, он и успевал заметить хищника, но уже в самый последний момент, когда предпринимать что-либо во спасение было поздно. Не имелось причин для дейнониха беспокоиться и на этот раз. Единственное отличие, выделявшее шествующую сегодня по руинам фигуру от всех остальных, состояло в несколько необычном спектре теплового излучения. Но это не насторожило тварь — привычка условного рефлекса оказалась сильнее.
Тварь изготовилась к броску.
Человек приближался. При ходьбе он оглядывался вокруг, но как-то рассеянно, словно его не особенно интересовал окружающий пейзаж, словно он был ему хорошо знаком, и вид развалин представлялся для него чем-то привычным, вполне естественным. На ходу этот человек что-то непринужденно насвистывал. Тварь, резко оттолкнувшись задними лапами, наклонив корпус и раскрыв зубастую в пене пасть, рванулась к нему. Подобно живой торпеде она в мгновение преодолела разделявшее их расстояние, и ее атака как всегда должна была завершиться успехом, если бы не досадный и совершенно необъяснимый промах. Дейноних промахнулся. Врезался с ходу плоской крокодильей мордой в торчащую из земли балку и еще по инерции проскреб два раза изогнутыми страшными когтями по вздутому асфальту сохранившегося участка тротуара.
Тварь не могла промахнуться. Но промахнулась, потому что за долю секунды до столкновения человек, застывший в удивлении, исчез. Чтобы еще через мгновение появиться в другом месте, в десятке метров от прежнего положения.
Человек засмеялся. Громко. И тварь услышала, развернулась на смех. Возможно, ее удивила необычная скорость реакции человеческого существа, но среднее арифметическое опыта подсказывало, что не все потеряно и можно попробовать еще раз. Однако и во второй раз человек умудрился уйти от клацнувшей пасти, и тварь промахнулась снова.
На секунду она замерла, принюхиваясь и оценивая обстановку. Добыча оказалась проворнее, чем все прежние представители человеческого рода до нее. Но это вовсе не означало, что она неуязвима. В конце концов она устанет и допустит ошибку. Это соображение побудило тварь испытать охотничье счастье в третий раз.
Однако человеку уже надоела игра в кошки-мышки. Улыбка исчезла с его лица, он вскинул в направлении дейнониха руку, и тварь не успела закончить третий бросок. Невидимый глазу сгусток энергии сорвался с выставленного указательного пальца человека, и тварь взорвалась, в один момент превратившись в кровавый пар.
— Так и только так, — пробормотал человек.
И, брезгливо поморщившись, вытер пальцы о штанину. Он повернулся, чтобы продолжить свой прерванный путь по разрушенному городу, и тут пуля, выпущенная из развалин, пробила ему череп чуть выше затылка.
Двое, внимательно-настороженные, появились из-за осыпающейся стены здания, ступая по осколкам битого и оплавленного невыносимым жаром стекла, черным от копоти кирпичам. Они были одеты в форму защитного цвета без знаков различия, уверенно сжимали в руках полуавтоматические винтовки с длинными стволами — эти двое приблизились к только что убитому ими человеку.