Война полов, или В поисках любви
Шрифт:
– Проходи.
Сейчас проверим, думаю, насколько он ревнив и насколько умен.
Глава третья,
в которой мы ближе узнаем друг друга
«Плей-бой клевый такой…»
(из старой поп-песни)
Очень интересно наблюдать за мужчинами, когда они что-то начинают подозревать. Злой мачо заходил по комнате. Ох, девочки, сестры мои, в гневе он бесподобен.
– Ты почему так долго не открывала?
Ах,
– Я же говорю, что в ванной была…
– Ты же знала, что я приду.
А сам, как можно незаметнее, глазами по сторонам зырк, зырк, как ищейка, которая хочет взять след. Если бы диван от пола был более поднят, чем на семь сантиметров, думаю, он непременно заглянул бы под него: вдруг я там кого спрятала.
Глупыш мой милый…
– А почему окно открыто? Сегодня не жарко.
Есть! Попался, голубчик. Я знала, что это сработает. Зерно сомнений посеяно, осталось только полить его как следует, и ждать урожая. Пусть поревнует, это ему на пользу. Может, будет меньше думать о своей скелетонше.
– Проветриваю, – как можно неувереннее и после приличной паузы сказала я. «Твои мозги», – хотелось мне добавить, но я сдержалась. – Закрыть? – глупо спросила я.
Для живущих на первом этаже открытое окно – уловка стопроцентная и опасная: всегда лишний повод для ревности. Второй этаж теряет пятьдесят процентов эффективности, но все же частенько срабатывает. Я – на третьем, но с балконом, а когда есть балконы, да еще не застекленные, этаж уже играет незначительную роль.
Мерзавец подошел ко мне и, отведя мою руку, приоткрыл одну полу халатика. Я была, в той же одежде, в которой появилась на свет. «Здравствуй, милый!» Это был удар ниже пояса. Да, да, в то самое место, где находится мужское самолюбие.
– Ты же сухая! – догадался мой плей-бой.
– Я думала, ты меня не для допроса раздеваешь.
– Нет, ответь. Ты же сказала, что мылась.
– Я уже вытиралась, когда тебя услышала.
– Ладно.
Этот ревнивец не поленился пройти в ванну и потрогать висевшие там полотенца.
– Чем же ты вытиралась? Они сухие.
Я показала ему пальцем на полотенце, которым была обмотана моя голова. Он подошел и снял его с меня, словно лишил мое величество короны. Полотенце оказалось влажным. «Что, съел?» Я презрительно усмехнулась.
– А волосы почему сухие? – нашелся мой Пинкертон.
– Я их вообще не мочила. Я же была в наушниках.
Об этом, кстати, я сама только что догадалась.
– Зачем же ты его на голову одела?
– По привычке, – сказала я. – Ты, случайно, не ревнуешь?
Он стоял обескураженный и прекрасный. Признаться, я впервые узнала о том, что он так ревнив, и это меня веселило. Думаю, и он впервые узнал, что его киска может выкинуть такой фортель: не встретить его у порога во всем наряде, готовая и послушная.
– Пока у меня нет причин тебя ревновать, – заявил он как можно беспечнее.
Зато у меня есть! И я еще не переходила в наступление. Это была всего лишь артподготовка, любимый.
Я видела по глазам, что содержимое моего халатика не дает ему покоя. И не ошиблась, милый ревнивец стал вдруг распускать руки. Если бы не весточка Ирки, я была бы более благосклонна. Но пришлось категорически пресечь все попытки взятия бастиона.
Настала пора контратаковать.
Глава четвертая,
в которой я перехожу в наступление
«Я тебя люблю,
но замуж не пойду…»
(из старой поп-песни)
Постепенно немного успокоившийся от припадка ревности, но все еще сомневающийся в том, что его не надули, мой денди сидел на диване и делал обиженное лицо. Так ведут себя дети, когда родители не дают им поиграть любимой игрушкой.
– Вчера вечером мы с девчонками ходили в ночной клуб недалеко от Арбата, – соврала я.
– В какой?
Он насторожился, стараясь придать лицу безмятежную безразличность.
Я назвала клуб. Он молчал. Ждал. Значит, Ирка не врет, иначе бы он обязательно о чем-нибудь спросил, например: зачем я вообще поперлась в клуб.
– Мы видели там тебя, – сказала я.
– Правда?
– И не одного. Ты был с маленькой стройной блондинкой.
– Я просто знакомую встретил…
– Однокурсницу, – подсказала я.
– Да. Ты ее знаешь?
– Ее все наши ребята знают, – не моргнув глазом, оговорила я свою соперницу.
– Мы по поводу экзаменов договаривались. Она много лекций пропустила…
– Конечно, и, наверняка, по уважительным причинам. Может, ты даже знаешь эти причины?
– Перестань.
Он попытался меня обнять, но я отстранилась.
– Ты всегда об экзаменах с девушками в ночных клубах договариваешься? Во время танца, да? Или за рюмочкой пунша?
– Ну, хватит.
Он даже не оправдывался больше, и это меня раздражало.
– Нет, ты, конечно, волен в своих поступках, но почему мне ничего не сказал? Разве я для тебя никто?..
Я разошлась не на шутку. Наговорила ему, кажется, даже слишком. Наговорила того, чего и не нужно было. Он долго слушал, но вдруг перешел в наступление и упрекнул меня тем, что я ведь тоже ходила в тот ночной клуб, и не доложилась об этом ему. Почему же он должен докладываться? Но его упрек на меня не подействовал: я ведь знала, что меня там не было. Тогда он сказал, что, возможно, и сегодня мое окно не зря открыто, а я в одном халатике. Нет, все-таки правильно говорят, что все мужики ревнивцы и сволочи. И этот – настоящая сволочь. Но как он, мерзавец, прекрасен! Я слушаю его глупые упреки и любуюсь им. Простить его? Или не прощать? Или простить? Или не прощать? Или…