Война разведок. Тайные операции спецслужб Германии. 1942-1971
Шрифт:
Когда наступил «день икс» – об этом знало, как нам удалось установить позже, лишь небольшое число ответственных руководителей ГДР, – поначалу было установлено только проволочное заграждение. И уж после того, как союзники в Западном Берлине даже не попытались разрушить заграждение гусеницами танков, стали подвозить бетонные блоки, кирпич и цемент. Да и то, что получилось на первых порах, совсем не было похоже на ту массивную стену, которую мы ныне знаем.
Я привел этот пример лишь потому, что он, по моему мнению, ярко иллюстрирует возможности, а вместе с тем и границы разведывательной деятельности. В странах с диктаторским режимом, который использует мощные полицейские и контрразведывательные средства для охраны своих секретов, разведслужбам свободного мира, располагающим высококвалифицированными кадрами, готовыми пойти на риск, все же удается во многих случаях выявить подготовительные меры противной стороны для проведения тщательно засекреченных операций. На основании этого можно сделать вывод о возможных сроках их проведения. Однако точную дату начала операции, которая охраняется особенно строго и становится известной самим исполнителям только в последний момент, установить удается очень редко.
Некоторым утешением моим сотрудникам может стать тот факт, что те политические деятели, которые могли ознакомиться с вышеупомянутыми мною документами, высказали затем свое удовлетворение успешной деятельностью ФРС.
К числу событий, отрицательно отразившихся на делах службы, относится, несомненно, дело Фельфе. В течение нескольких лет этот ценный советский шпион, служивший в штаб-квартире ФРС, был буквально притчей во языцех для западной и восточной прессы, нередко ложно толковавшей суть этого дела. В статьях под крупными заголовками рассматривались личность Фельфе, его прошлое, характер действий и высказывалась нелицеприятная критика в наш адрес. Если бы я стал в связи с этим рассматривать все лживые и клеветнические утверждения, это нарушило бы рамки моего повествования. Поэтому ограничусь лишь несколькими высказываниями: их, полагаю, вполне достаточно, чтобы представить этот случай архипредательства в ином свете.
Хайнц Фельфе, псевдоним «Фризен» [70] , служил в отделе контршпионажа против Советского Союза в должности помощника референта [71] и имел ранг правительственного советника [72] . После тщательной подготовки он был внедрен к нам советской секретной службой – КГБ. Если другие попавшие в ФРС и впоследствии разоблаченные агенты противника снабжались специально подготовленной информацией небольшой ценности, то Фельфе, по личному указанию шефа КГБ Шелепина, получал для передачи нам сведения, представлявшие в тот период яростных стычек между разведывательными организациями Востока и Запада, можно сказать без всякого преувеличения, исключительный интерес. Делалось это для того, чтобы поднять авторитет Фельфе в наших глазах, укрепить его положение и способствовать быстрому продвижению по службе. «Фризен», поставивший своим хозяевам ряд донесений и документальных материалов о деятельности ФРС и заслуживший их доверие, снабжался ими сведениями политического характера. Частично в этих материалах содержались данные секретного характера о советской зоне оккупации. Другими словами, в них была ловко изготовленная смесь правды и лжи. Фельфе сумел убедить руководство нашей службы, что ему удалось создать в «зоне» сеть своих агентов.
70
Фризы – одно из германских племен.
71
Референт в западногерманских ведомствах – начальник реферата, то есть отделения или отдела.
72
Правительственный советник – ранг старшего правительственного чиновника.
Эти меры советской разведки помогли укрепить позиции предателя в ФРС и поднять его престиж как добытчика секретной информации. Известно, как трудно обработчику разведывательных данных распознавать специально подготовленный противной стороной материал, особенно если в нем частично содержатся подлинные сведения.
В случае с Фельфе Советы пошли еще дальше. Чтобы быстрее повысить акции своего агента в наших глазах и расширить его возможности, КГБ без всяких колебаний принес в жертву одного из своих малоценных источников в ФРГ, выдав его через Фельфе нам. В практике советской секретной службы это было весьма необычным шагом. И мы дали провести себя. Менее важный агент КГБ, это был публицист В. – не буду называть его фамилии, – был арестован и осужден.
Специальные операции советской разведки хотя и привели к признанию заслуг Фельфе в ФРС, но не смогли надолго избавить его от рутинных проверок по линии безопасности, систематически проводившихся в отношении всех без исключения сотрудников службы. И вот тут-то были выяснены некоторые факты, изобличившие предателя. Под моим личным руководством небольшая специальная группа сотрудников продолжила проверку. После многомесячного скрупулезного расследования все подозрительные моменты были сведены в единое целое. Так был установлен факт предательства и его возможные последствия.
Само собой разумеется, я не стал класть дело в долгий ящик. В соответствии с законами, которые, как я всегда считал, полностью распространяются и на нашу службу, делу был дан быстрый ход, хотя такая оперативность и могла вызвать отрицательную реакцию сотрудников. 6 ноября 1961 года прямо на службе Хайнц Фельфе был арестован.
Дружественные нам разведслужбы, зная, что, несмотря на меры безопасности, никто не застрахован от подобных случаев, поздравили нас с успешно проведенной операцией по выявлению вражеского шпиона. А одна из них прислала даже телеграмму: «Поздравляем. Своего Фельфе мы еще не выявили».
Последовавшие вслед за случаем с Фельфе проверки подтвердили: введенная у нас плотная система безопасности не гарантирует на сто процентов от таких проколов. Поэтому меры эти не должны ослабляться ни при каких обстоятельствах.
Можно предположить, что в ближайшее время будут опубликованы мемуары Фельфе, конечно же с разрешения КГБ. Зная всю подноготную этого дела, я воспользуюсь предоставленным случаем, чтобы высказать свою оценку действиям предателя. Убежден, что он работал не столь успешно, как ожидали его хозяева и как это, по всей видимости, будет изображено в его книге.
В июле 1963 года средства массовой информации совершенно неожиданно занялись новой сенсацией. В ходе процесса против Фельфе и его сообщников, который, к сожалению, проходил публично, основной интерес был проявлен не к предателю и его деяниям, а к недостаткам, имевшим якобы место в кадровой политике ФРС. В центре внимания многочисленных статей находилось прошлое Фельфе. Во время войны он, будучи чиновником криминальной полиции, попал в службу безопасности – СД, о чем, поступая к нам, умолчал. На основании скоропалительного, не только субъективного, но и поверхностного суждения, службу нашу называли не иначе как «сборный пункт старых нацистов», что, как известно, не соответствует действительности.
Никакое другое событие не дало повода представить Федеральную разведывательную службу в глазах общественности столь отрицательно, как так называемая афера журнала «Шпигель» [73] , вызвавшая массу кривотолков. В прессе появилось бесчисленное количество версий, но, как красочно и сенсационно они ни преподносились, в них пересказывались все те же предположения, намеки, подтасовки и лживые сведения. Заинтересованные круги, как мне представляется, старались при этом завуалировать истинные причины возникновения дела и его суть. Поэтому совсем неудивительно, что в некоторых публикациях высказывалось подозрение о якобы опасном для демократии сговоре между руководством ФРС и владельцами журнала.
73
Политический еженедельник «Ш и и г е л ь» («Зеркало») издается в Гамбурге с 1947 года. Популярное издание (разовый тираж до 1 млн. экземпляров), снискавшее большой авторитет в ФРГ и за рубежом своими критическими материалами и острыми журналистскими расследованиями.
В интересах исторической правды и нашей службы я в данном случае нарушу свое долголетнее молчание. Еще за восемь лет до того, как «Шпигель» сделал рассчитанный на сенсацию шаг, на обложке одного из его номеров появился мой портрет с подписью «любимый генерал канцлера», что дало основание сведущим людям сделать вывод: между ФРС, гамбургским журналом, да и некоторыми органами печати существуют некие связи. Действительно, я и мои сотрудники как раз в то время стали устанавливать контакты с газетами и журналами. Какую цель мы при этом преследовали? Сейчас это уже не секрет. Мы хотели дать отпор достигшей своего пика клеветнической кампании Вольвебера против нас, тем более что западногерманская пресса некритически воспринимала фантастические сообщения Панкова о мнимых успехах службы безопасности ГДР в охоте за геленовскими агентами. Я всегда считал законным право разведывательной службы на установление и поддержание контактов с прессой – в целях своей защиты и получения интересующей нас информации. Само собой разумеется, связи с прессой и другими органами массовой информации должны поддерживаться весьма осторожно и осмотрительно, чтобы избежать недоразумений и кривотолков. Такая опасность существует постоянно и прежде всего в тех случаях, когда пресса предпринимает попытку утолить информационную жажду общественности публикацией данных, полученных полностью или частично от разведывательной службы.