Война роз. Воронья шпора
Шрифт:
Солнечный свет ослепил их с племянником. Если б в этот момент их поджидал выставленный возле двери караул, обоих беглецов похватали бы, словно цыплят. Тем не менее врагов рядом не оказалось, и Генри с удивлением уставился на галечный пляж. Дверь находилась в глубине узкой расселины в одном из окружавших гавань утесов, и ее было трудно заметить со стороны воды. Посреди гавани покачивалось на якорях с полдюжины судов. Под крики чаек над головой юноша и его дядя подобрались к краю скалы и осторожно посмотрели в сторону причала.
По нему расхаживали стражники: четверо, в ливреях дома Гербертов. Они были настороже и при оружии, однако больше посматривали на ведущую к городу дорогу.
– Видишь ту лодку? – проговорил старший Тюдор. – С вымпелом, на котором вышит олень-рогач? Это моя. Она доставит нас на тот вон славный корабль со шкафутом. Понятно?
Он дождался, пока племянник кивнет, и хлопнул его по плечу:
– А теперь вот что. Ты, наверное, уже заметил, что у двоих из них за плечами арбалеты. Так что бежать к лодке бессмысленно – они подойдут поближе и всадят в наши спины по болту, прежде чем гребцы спустят весла на воду. Значит, нам придется идти медленно, прогуливаться, может быть, по одному. Понятно?
– А откуда этот олень? – спросил Генри, заметив, что его дядя удивленно нахмурился, бросив новый взгляд на стражника, прохаживавшегося едва ли не в паре сотен ярдов от них.
– Это старый рогач, парень. Я, как и мой брат, твой отец, родился в Хартфордшире, стране оленей. Так пошли же!
Джаспер подтолкнул племянника вперед, однако тот остался на месте и с упрямым видом переспросил:
– Олень?
– Это герб графства! Ну, и небольшая шутка к тому же, потому что на меня всю жизнь охотятся, как на оленя. Как и сейчас – на тот случай, если ты об этом забыл. – Дядя еще раз подтолкнул племянника.
– Подожди, – отрезал подросток, отодвигаясь. – Моя мама была англичанкой. И если отец мой родился в Англии, то как я могу оказаться валлийцем?
Выражение на лице его дяди сделалось менее строгим, и при всем безумии ситуации, при том, что за ними гнались солдаты и на пристани их ожидали стражники, он рассмеялся. Но поскольку сын его брата говорил искренне, он ответил:
– Разве ты не знаешь? Место, где ты родился, ничего не значит. Ты есть то, из чего состоишь – из крови и плоти, к котором принадлежишь. А где ты родился… это важно лишь для того, чтобы платить подати. Мы, Тьюдуры, – валлийская порода, сынок. – Джаспер подчеркнул интонацией их имя, странное для слуха Генри. – Этим именем звали моего отца. Твои предки были рядом с Глендуром [7] , когда тот восстал против знамен с белым английским драконом. Поэтому я чту его память, хотя англичане и разбили его. Они всегда были жестоким народом. Ну а если место рождения действительно что-то значит, не забывай, что родился ты в замке Пембрук!
7
Оуайн, или Оуэн, Глендур (1349 или 1359 – ок. 1416), также Оуайн IV Уэльский, последний валлиец, носивший титул принца Уэльского. По линии отца Грифид ап Грифида Глиндур был потомком правителей древневаллийского королевства Повис, а по линии матери – Элен ферх Томас – потомком королей Дехейбарта.
Заметив, что мальчик по-прежнему встревожен, дядя хлопнул его по плечу:
– Видишь ли, в твоих жилах течет та же самая кровь, что и в моих, – немного французской, немного английской, а в основном лучшая уэльская кровь, когда-либо проливавшаяся за правое дело. Ты уже пробовал бренди или ячменную?
Генри отрицательно покачал головой.
– Ну, тогда не стану объяснять тебе преимущества смешения. Помни одно:
Дядя еще раз высунулся из-за скалы, чтобы посмотреть на освещенный солнцем галечник и песок, на искрящееся светом синее море. Солдаты прошли чуть дальше и теперь находились в трех сотнях ярдов от того места, где стояли оба Тюдора. Джаспер улыбнулся:
– Мой брат, Генри, не был дураком. Он умел обыгрывать меня в шахматы, не приложив заметных усилий. И поэтому, когда я прикажу его единственному сыну бежать к лодке, этот сын побежит, понятно? Умный сын моего брата, этот юный Тюдор, не станет обсуждать приказ. Он побежит так, как если б все черти ада погнались за ним – что недалеко от истины.
– Ты же сказал, что я должен идти спокойно, – возразил Генри.
– Я передумал. Если ты будешь идти шагом, то наверняка снова начнешь возражать мне. Не думаю, что я сумею снести подобное оскорбление. – Старший Тюдор усмехнулся, однако в обращенных к нему глазах молодого человека ответного веселья не было: племянник внимательно вглядывался в его лицо.
– Тебе нужно идти первым. Ты устал, – сказал юноша. – И если нас заметят, ты окажешься слишком медленным.
– Спасибо за заботу… – начал Джаспер, но Генри решительно качнул головой:
– Это не забота. Я не уверен в том, что гребцы в твоей лодке примут меня, если ты не будешь рядом. Тебе следует идти первому.
Дядя с удивлением посмотрел на племянника и помотал головой из стороны в сторону, словно не веря собственным ушам. Наконец он сжал губы в тонкую линию, а потом произнес:
– Вот что, парень. Вперед. Беги, или, видит Господь, я сам убью тебя.
С некоторым усилием он вытолкнул Генри на освещенный берег. Раздражению Джаспера еще больше поспособствовало то, что мальчишка почти немедленно заметно опередил его, словно заяц, бросившийся к кустам. Пожилой беглец не смел оглянуться, чтобы посмотреть на бредущих по берегу стражей. Встревожить их мог уже сам звук бегущих ног. Вот оно! За спиной его раздался крик.
– Отчаливайте! – крикнул старший Тюдор, обращаясь к своим людям. Первый помощник немедленно бросился перепиливать смолёный канат, привязывавший суденышко к железному столбу, и шлюпка едва не опрокинулась, когда все шестеро моряков бросились разбирать весла. Корабельный катер был узок, строили его скорости ради.
Отстававший шагов на десять Джаспер увидел, как Генри бросился всем телом вперед и ждущие руки подхватили его в воздухе. «Парню повезло уже в том, что он не проломил борт и не потопил всех нас», – промелькнула шальная мысль в голове старшего беглеца, переполненной страхом и возбуждением. Дыхание его скрежетало, ноги отяжелели и сделались неловкими. Он буквально кожей ощущал топот сапог по камню за спиной и рассчитывал в любое мгновение получить болт между лопаток. Оказавшись на краю причала, Джаспер последовал примеру племянника и слепо бросился вперед. Плавать он не умел, поэтому ему показалось, что он завис в воздухе на целую вечность.