Война с персами. Война с вандалами. Тайная история
Шрифт:
III. Произнеся такие побуждающие к сражению речи, Гелимер и Цазон стали выводить на бой вандалов, и приблизительно во время завтрака, сверх ожидания римлян, занятых приготовлением себе пищи, они явились и выстроились вдоль берега реки с намерением вступить в сражение. (2) Река, протекающая здесь, хотя и не пересыхает, но настолько ничтожно ее течение, что она от живших там людей не получила никакого имени, но называлась просто потоком. (3) Приготовившись, как позволили обстоятельства, римляне стали переходить на другой берег этой реки и развернули свой боевой строй следующим образом: (4) левое крыло занимали Мартин, Валериан, Иоанн, Киприан, Алфия, Маркелл и все архонты федератов; на правом крыле находились Папп, Варват и Эган, а также все предводители конных отрядов. (5) В центре был поставлен Иоанн, имея при себе щитоносцев и копьеносцев Велисария, а также войсковое знамя. (6) Сюда вовремя прибыл и Велисарий с пятьюстами всадниками, покинув медленно продвигавшуюся сзади пехоту. (7) Гунны же все выстроились в другом месте, они и прежде имели обыкновение не смешиваться с римским войском, а тогда, имея намерение, о котором сказано выше, они не захотели становиться в ряд с остальными силами. Вот каков был боевой строй у римлян. (8) И то, и другое крыло войска вандалов занимали тысячники, каждый командуя своим отрядом, в центре же находился Цазон, брат Гелимера, в тылу выстроилось войско маврусиев. (9) Сам Гелимер объезжал все ряды, отдавая приказания и возбуждая смелость. Еще раньше всем вандалам был отдан приказ не пользоваться в этом бою ни копьями, ни другим метательным оружием, а полагаться только на мечи.
(10) Прошло немало времени, и поскольку никто не начинал сражения, Иоанн, с согласия Велисария, отобрав немногих из своего окружения, перешел реку и напал на центр неприятеля. Цазон, встретив их здесь встречным ударом, начал их преследовать. (11) Римляне, отступая, вернулись к своему войску, вандалы же, в своем преследовании дойдя до реки, не решились перейти ее. (12) Вновь взяв большое число щитоносцев Велисария, Иоанн напал на отряд, окружавший Цазона, и, вновь отраженный оттуда, ушел к римскому войску. (13) И в третий раз, взяв с собой почти всех копьеносцев и щитоносцев Велисария и захватив войсковое знамя, Иоанн совершил
(19) Когда прибыла пехота, Велисарий поздно вечером со всей поспешностью отправился вперед, двинувшись со всем войском на лагерь вандалов. (20) Гелимер, узнав, что Велисарий со всей пехотой и остальным войском направился против него и вот-вот будет здесь, никому ничего не сказав и не сделав никаких распоряжений, вскочил на коня и обратился в бегство по дороге, ведшей к нумидийцам. (21) За ним последовали его родственники и немного слуг, перепуганные и держащие в секрете, что происходит. (22) Некоторое время вандалам оставалось неизвестно, что Гелимер бежал; когда же все узнали, что он исчез, а враги оказались уже на виду, вот тогда-то зашумели мужчины, закричали дети, подняли плач женщины. (23) Никому не было дела до находившихся здесь сокровищ, никто не заботился о плачущих любимых существах, но всякий старался бежать безо всякого порядка, кто как мог. (24) Подойдя, римляне взяли обезлюдевший лагерь со всеми его богатствами и затем целую ночь, преследуя врага, избивали попадавшихся им мужчин, а детей и женщин обращали в рабство. (25) В этом лагере римляне нашли такое количество добра, сколько никогда не случалось видеть в одном месте. (26) Ибо вандалы издавна грабили Римскую державу и свезли в Ливию огромное количество богатств [6]и, поскольку земля их здесь была очень хороша, изобилуя плодами и всем необходимым для жизни, то сюда следует еще прибавить и доходы, появлявшиеся от того, что они, получая все, что было в этой земле, не тратили денег на покупку продовольствия в какой-либо другой стране, имея его здесь же [7]. А владели они этими землями девяносто пять лет, в течение которых длилось господство вандалов в Ливии. (27) Богатства, возросшие за это время до огромных размеров, в этот день вновь попали в руки римлян. (28) Эта битва, бегство врагов и захват лагеря вандалов произошли спустя три месяца после того, как римское войско прибыло в Карфаген, приблизительно в середине последнего месяца, который римляне называют декабрем [8].
IV. Велисарий, увидев, что римское войско разбрелось так нескладно и в полном беспорядке, был очень раздражен, всю ночь беспокоясь, как бы враги, спохватившись и совершив нападение на римлян, не нанесли бы им сокрушительного поражения. (2) В самом деле, если бы каким-либо образом произошло нечто подобное, я думаю, никто из римлян, обратившись в бегство и отягченный такой добычей, не вернулся бы назад живым и не мог бы радоваться своему богатству. (3) Воины, вообще-то являющиеся бедняками [9], оказавшись внезапно обладателями огромных богатств и рабов, блистающих молодостью и исключительной красотой, более не могли сдержать своих стремлений и найти предел своей жадности из-за представившегося им благоприятного случая, но настолько опьянели, потонув в волнах нахлынувшего на них счастья, что каждый хотел взять себе все и вернуться в Карфаген. (4) Они бродили не отдельными отрядами, по по одному или по двое, куда только гнала их надежда на добычу, обыскивая все вокруг в покрытых лесами и скалами горных проходах, где находились пещеры или другие места, грозившие опасностью или засадой. (5) Они не испытывали ни страха перед врагами, ни стыда перед Велисарием; ими не владело никакое другое чувство, кроме жажды добычи: оно перебороло все, так что на остальное они не обращали никакого внимания. (6) Понимая все это, Велисарий не знал, как ему действовать в данный момент. (7) С наступлением дня, поднявшись на холм возле дороги, он усиленно старался водворить не существующий более порядок, много раз обращаясь со словами упрека и ко всем воинам, и к архонтам. (8) Тогда же те, кто оказался поблизости, главным образом домашние Велисария, стали отправлять доставшиеся им богатства и рабов в Карфаген с теми, кто, находясь у них в услужении, жил с ними в палатках и был их сотрапезниками, сами же, направившись к военачальнику, стали выполнять отдаваемые им приказания.
(9) Иоанну Армянину Велисарий приказал с двумястами людьми преследовать Гелимера, не прекращая погони ни днем ни ночью, пока не захватит его живым или мертвым. (10) В Карфаген он послал приказ своим близким, чтобы тем вандалам, которые, молясь в храмах, скрывались в близких от Карфагена местностях, дать обещание безопасности и, разоружив, чтобы они не задумали какого-либо переворота, ввести в город и держать их там, пока он сам не придет. (11) Разъезжая с оставшимися при нем копьеносцами в разных направлениях, он старательно собирал воинов, а попадавшимся ему навстречу вандалам обещал неприкосновенность. Из вандалов нельзя было встретить никого, кроме тех, которые находились в храмах и молились. (12) Отнимая у них оружие, он отправлял их в Карфаген под охраной солдат, не давая им возможности сплотиться против римлян. (13) Устроив все наилучшим образом, он и сам с большей частью войска как можно быстрее двинулся против Гелимера. (14) Пять дней и пять ночей преследуя Гелимера, Иоанн оказался уже недалеко от него и собирался на следующий день вступить с ним в сражение. Но так как не суждено было Иоанну захватить Гелимера, вот какое противодействие судьбы выпало ему. (15) Среди преследовавших Гелимера вместе с Иоанном находился копьеносец Велисария Улиарис. (16) Это был человек смелый, одаренный большой силой души и тела, но не очень выдержанный, весьма предававшийся вину и веселью. (17) Этот Улиарис на шестой день преследования около захода солнца, увидев какую-то птицу, сидящую на дереве, под пьяную руку быстро натянул лук и пустил в нее стрелу. (18) В птицу он не попал, но, сам того не желая, сзади поразил Иоанна стрелою в шею. (19) Получив смертельную рану, Иоанн вскоре испустил дух, оставив по себе глубокую печаль у василевса Юстиниана, военачальника Велисария, у всего римского войска и карфагенян. (20) Это был человек большой храбрости и других достоинств, милостивый ко всем, кто к нему обращался, и снисходительный более чем кто-либо другой. Так свершилась судьба Иоанна. (21) Улиарис же, придя в себя, бежал в оказавшуюся поблизости деревню и укрылся там в храме, молясь о защите. (22) Воины же не стали продолжать стремительной погони за Гелимером, но ухаживали за Иоанном, пока было можно; когда он скончался, они совершили все полагающиеся священные обряды погребения и, дав знать обо всем Велисарию, оставались на месте. (23). Как только Велисарий услышал об этом, он тотчас прибыл на могилу Иоанна и стал оплакивать его судьбу. (24) После рыданий, глубоко скорбя об этом несчастии, он оказал могиле Иоанна многие другие почести, назначив в том числе и определенную сумму для ухода за могилой. (25) Что касается Улиариса, он не поступил с ним жестоко, потому что воины под самыми страшными клятвами подтвердили, что Иоанн завещал, чтобы Улиарис не понес никакого наказания, так как он неумышленно совершил столь ужасное преступление.
(26) Вот каким образом Гелимер избег в этот день врагов. Велисарий и дальше продолжал преследовать его. Когда он прибыл в хорошо укрепленный нумидийский город по имени Гиппонерегий, расположенный на берегу моря и отстоящий от Карфагена на расстоянии десяти дней пути, он узнал, что Гелимер поднялся в горную местность Папуа [10]и уже недостижим для римлян. (27) Эти горы находятся у самой границы Нумидии. Они очень крутые и труднопроходимые (там всюду поднимаются высокие скалы); живут на них варвары маврусии, с которыми у Гелимера были дружба и взаимный союз. На самом краю гор лежал старинный город по имени Медей. (28) Здесь Гелимер со своими спутниками чувствовал себя спокойно. Сознавая невозможность одолеть горы, особенно зимой, и, кроме того, полагая, что при таком неустойчивом положении дел ему вредно находиться вдали от Карфагена, Велисарий отобрал лучших воинов и, поставив над ними начальником Фару, поручил им осаждать гору. (29) Этот Фара был человеком предприимчивым и очень энергичным, известным своей доблестью, хотя родом он был герул. (30) Невероятно, а потому заслуживает большой похвалы то, что человек родом герул не является коварным и преданным пьянству, а отличается доблестью. (31) Такой выдержкой обладал не только Фара, но все герулы, следовавшие за ним. Этому Фаре Велисарий приказал расположиться лагерем у подножия гор и всю зиму тщательно сторожить, чтобы Гелимеру не удалось покинуть эти горы и чтобы ему не доставлялось никакого продовольствия. Фара так и действовал. (32) Тех вандалов, которые в Гиппонерегий с молитвами укрылись в храмах (их было много, и все были они знатными), Велисарий, пообещав им безопасность, удалил оттуда и под охраной отправил в Карфаген. Тут с ним произошел вот какой случай.
(33) В доме Гелимера был секретарь, ливиец Бонифаций, родом из Бизакия, весьма Гелимеру преданный. (34) Еще в начале войны этого Бонифация Гелимер посадил на быстроходный корабль и, погрузив на него все царские сокровища, приказал ему плыть в Гиппонерегий, а если он увидит, что дела вандалов идут неважно, взять с собой сокровища и как можно скорее плыть в Испанию к правителю визиготов Февдису, где он и сам намеревался спастись, если исход войны окажется для вандалов неблагоприятным. (35) Пока положение вандалов внушало некоторую надежду, он оставался там. Но как только произошла битва при Трикамаре и приключилось все то, о чем было рассказано, Бонифаций, подняв паруса, решил плыть туда, куда его посылал Гелимер. (36) Но встречный ветер против его воли вновь занес его в гавань Гиппонерегия. Когда он услышал, что враги уже близко, он стал настойчиво просить моряков, обещая им большую награду, изо всех сил постараться отправить его на другой материк или остров. (37) Но так как обрушилась страшная буря, поднявшая, как обычно бывает в Тирренском море, очень высокие волны, они не могли этого сделать; тогда у них, как и у Бонифация, возникла мысль, что Бог, желая отдать сокровища римлянам, не позволяет кораблю выйти в открытое море. (38) Однако с трудом, поскольку они уже вышли из залива, преодолевая огромную опасность, они стали на якорь. (39) Когда Велисарий прибыл в Гиппонерегий, Бонифаций послал к нему несколько человек. Он велел им укрыться в храме и сказать, что они посланы от Бонифация, у которого находятся сокровища Гелимера, но не открывать, где он пребывает, до тех пор пока не получат от него [Велисария] твердого обещания, что, если он отдаст сокровища Гелимера, то получит право уйти, не потерпев никакого зла и сохранив то, что принадлежит ему лично. (40) Они так и сделали; Велисарий обрадовался такому радостному сообщению и не отказался дать требуемую клятву, (41), Послав некоторых из своих близких, он получил сокровища Гелимера, а Бонифация с его деньгами отпустил, хотя тот украл очень много из богатств Гелимера.
V. Когда Велисарий вернулся в Карфаген, он стал подготавливать всех вандалов к тому, чтобы с наступлением весны отправить их в Византии; войско же он посылал, чтобы вернуть римлянам все то, над чем властвовали вандалы. (2) Так, Кирилла с большим войском он отправил па Сардинию, дав ему с собой голову Цазона, так как эти островитяне вовсе не хотели подчиняться римлянам, боясь вандалов и не очень веря в справедливость того, что им рассказывали о случившемся при Трикамаре. (3) Кириллу он дал знать, чтобы часть войска он направил на Корсику и подчинил власти римлян этот остров, прежде находившийся в подчинении у вандалов: в древние времена остров назывался Кирн, расположен он недалеко от Сардинии. (4) Прибыв на Сардинию, Кирилл показал тамошним жителям голову Цазона, и оба эти острова вернул в состав Римской державы и обложил их налогом (5) В Цезарею, находящуюся в Мавретании, Велисарий послал Иоанна с пешим отрядом, тем, которым он командовал; этот город отстоит от Карфагена на расстоянии тридцати дней пути для путника налегке, идущего на запад в Гадир, расположен он у моря и издревле был большим и многолюдным. (6) Другого Иоанна, одного из близких себе щитоносцев, он послал к проливу у Гадира и к одному из Геракловых столпов, чтобы захватить там укрепление по имени Септон [11]. (7) На расположенные вблизи устья океана острова, называемые местными жителями Эбуса, Майорика и Минорика, он послал Аполлинария, который был родом из Италии, но совсем юным прибыл в Ливию. (8) Его одарил большими богатствами правивший тогда вандалами Ильдерих. Когда Ильдерих был отрешен от власти и находился под стражей, как об этом рассказано в предыдущей книге, он с другими ливийцами, стоявшими на стороне Ильдериха, прибыл к василевсу Юстиниану с мольбой о защите. (9) Отправившись с римлянами в поход против Гелимера и вандалов, он проявил себя как выдающийся муж в этой войне, особенно же в битве при Трикамаре. За это Велисарий поручил ему управлять этими островами. (10) Потом он послал войско в Триполис на помощь Пуденцию и Таттимуту против теснивших их маврусиев и таким образом укрепил в тех местах власть римлян. (11) Когда Велисарий отправил некоторых своих людей в Сицилию для того, чтобы они заняли укрепление в Лилибее, подвластное вандалам, он получил резкий отказ от готов, которые совершенно не хотели уступить римлянам какую-либо часть Сицилии и заявляли, что эти крепости отнюдь не принадлежат вандалам. (12) Когда Велисарий услышал такой ответ, он написал следующее находившимся там предводителям: «Тем, что вы отнимаете у нас Лилибей, укрепление вандалов, ныне рабов василевса, вы поступаете несправедливо и во вред самим себе, поскольку вы хотите вашего правителя своими совершенно чуждыми ему действиями втянуть против всякого его желания в войну с великим василевсом, расположением которого он пользуется, приобретя его с огромным трудом. (13) И как вы можете считать что это не противоречит образу действия порядочных людей, если еще недавно вы соглашались, чтобы Гелимер владел этим укреплением, а теперь вы решили отнять у василевса, владыки Гелимера, достояние его раба? Берегитесь, милейшие! (14) Лучше подумайте: природа дружбы такова, что многому, на что она может жаловаться, она не придает значения, вражда же не выносит малейшей обиды, всюду выискивает всякие поводы и не оставляет без внимания, если враги богатеют за счет того, что им не принадлежит. (15) А затем враг начинает войну из-за обид, нанесенных, по его словам, предкам. Если бы в этот опасный момент нападающий потерпел поражение, не потерял бы ничего из того, чем обладает; если же счастливый день даровал бы ему победу, то он заставил бы побежденных научиться быть более уступчивыми и изменять свое прежнее решение. (16) Так вот, не причиняйте нам в дальнейшем неприятностей, чтобы вы сами не подвергались им, не делайте врагом готского племени великого государя, о милости которого вы всегда молитесь. (17) Твердо знайте, что если вы будете претендовать на это укрепление, то война будет не сегодня – завтра не из-за одного Лилибея, но из-за всего, чем вам, как совсем не принадлежащим вам, не придется в дальнейшем владеть». Таково было содержание письма Велисария. (18) Готы доставили его матери Аталариха [12]и, как было им поручено этой женщиной, ответили Велисарию следующее: (19) «Славнейший Велисарий, в письме, которое ты нам написал, заключается справедливое указание, но оно подходит для других людей, но не для готов. (20) Мы ничего не взяли и ничем не владели из принадлежащего василевсу Юстиниану – да будет далеко от нас такое безумное намерение; но Сицилию мы считаем принадлежащей себе, полностью – ибо укрепление в Лилибее является одним лишь ее мысом. (21) Если Теодорих позволил своей сестре, бывшей замужем за царем вандалов, пользоваться каким-то торговым местом Сицилии, это не имеет существенного значения. (22) Такое законное действие с нашей стороны не влечет за собой никакого права что-либо вам требовать. И ты, стратиг, поступил бы по отношению к нам справедливо, если бы пожелал устранить возникшие между нами разногласия не как враг, а как друг. (23) Разница в том, что Друзья обычно разрешают свои разногласия третейским судом, а враги – сражением. (24) Поэтому мы собираемся этот вопрос предоставить на усмотрение василевсу Юстиниану на основании закона и справедливости. Мы хотим, чтобы и ты принял решение возможно более благоразумное, нежели слишком поспешнее, и чтобы ты узнал от своего василевса его точку зрения» [13]. Таково было содержание письма готов. (25) Велисарий, отправив всю эту переписку василевсу, держался спокойно, ожидая пока василевс поручит ему то, что ему будет угодно.
VI. Фара, которому уже надоела осада, равно как и зима, не думая, что живущие там маврусии будут в состоянии им сопротивляться, с большим рвением попытался подняться на гору Папуа. Прекрасно вооружив всех, кто должен был следовать за ним, он стал подниматься. (2) Когда на помощь сбежались маврусии, то, как это бывает, в крутом и труднопроходимом месте им было очень просто оказать сопротивление поднимавшимся вверх. (3) Так как Фара яростно штурмовал этот подъем, он потерял в этом деле сто десять человек, сам же был отбит и с оставшимися отступил. С того времени он больше не решался из-за невыполнимости этого предприятия пытаться захватить этот подъем. Вместо этого он установил как можно более строгую охрану, чтобы находящиеся на горе Папуа, страдая от голода, сами отдали себя в его руки, и не позволял им ни убежать оттуда, ни получать что-либо извне. (4) Тут Гелимеру и находившимся с ним родным и двоюродным племянникам, также как и другим благородным вандалам, пришлось испытать такие страдания, что если бы кто захотел рассказать о них, он не нашел бы слов, способных описать их положение. (5) Из всех известных нам племен вандалы были самыми изнеженными, самым же закаленным было племя маврусиев. (6) С того времени, как они завладели Ливией, все вандалы ежедневно пользовались ваннами и самым изысканным столом, всем, что только самого лучшего и вкусного производит земля и море. (7) Все они по большей части носили золотые украшения, одеваясь в мидийское платье, которое теперь называют шелковым, проводя время в театрах, на ипподромах и среди других удовольствий, особенно увлекаясь охотой. (8) Они наслаждались хорошим пением и представлениями мимов; все удовольствия, которые ласкают слух и зрение, были у них весьма распространены. Иначе говоря, все, что у людей к области музыки и зрелищ считается наиболее привлекательным, было у них в ходу. (9) Большинство из них жило в парках, богатых водой и деревьями, часто между собой устраивали они пиры и с большой страстью предавались всем радостям Венеры. (10) Маврусии же живут в душных хижинах, где тяжело дышать и летом, и зимой, и во всякое другое время года, но заставить их уйти оттуда не может ни снег, ни солнечная жара, ни какое-либо другое неизбежное зло жизни. (11) Спят они на голой земле, самые богатые из них – подостлав под себя, если попадется, овечью шкуру. (12) У них нет обычая менять одежду, сообразуясь со временем года: в любое время они одеты в толстый плащ и в грубый хитон. (13) Нет у них ни хлеба, ни вина, ни чего-либо иного хорошего, но только полба, пшено и ячмень, и то не поджаренный, не молотый или обращенный в крупу, но совершенно такой, каким едят его животные. (14) Находясь долгое время с этими маврусиями, окружение Гелимера переменило привычный образ жизни на такое убожество, и поскольку они уже давно испытывали недостаток в самом необходимом, у них больше не было сил бороться с бедственным положением и они считали смерть исходом самым приятным, а на рабство не смотрели как на нечто очень позорное [14].
(15) Узнав обо всем этом, Фара написал Гелимеру следующее письмо: «Я сам варвар, и не привык я ни писать, ни говорить, да и вообще я в этом не искусен. (16) Но о том, что мне как человеку полагается знать, поскольку научила меня этому сама природа вещей, я пишу тебе. (17) На что теперь рассчитывая, дорогой Гелимер, ты не только себя, но весь свой род вверг в пучину бедствий? Ясно, чтобы не стать рабом! (18) Думаю, что в этом случае ты поступаешь как неразумный юноша и переоцениваешь свободу, полагая, будто она достойна того, чтобы из-за нее претерпевать всякие бедствия. (19) Разве тебе не ясно, что ныне ты являешься рабом у этих несчастных маврусиев, поскольку всю надежду на спасение, если лучшему суждено случиться, полагаешь в них? (20) Разве не было бы во всех отношениях лучше, дойдя даже до нищенства, быть рабом среди римлян, чем стать царем на Папуа и у маврусиев? (21) Неужели тебе кажется верхом обиды оказаться таким же рабом, как и Велисарий? (22) Оставь все это, любезнейший Гелимер! Разве мы, тоже происходящие из знатного рода, не гордимся, что служим теперь василевсу? А ведь говорят, что у василевса Юстиниана есть намерение вписать тебя в число сенаторов, наградить высшим саном, который называется чин патрикия, и одарить тебя большими и прекрасными землями и великими богатствами; он желает, чтобы Велисарий, дав твердые обещания, что все это будет исполнено, поручился бы тебе в этом. (23) То тяжкое, что уготовила тебе судьба, ты можешь благородно претерпеть, считая, что, поскольку ты всего лишь человек, испытать это необходимо. (24) Если бы судьба решила к твоим бедствиям присоединить что-либо хорошее, разве ты сам не счел бы себя вправе охотно принять это? И разве нам не следует одинаково относиться как к тому, что неизбежно вытекает из наших бедствий, так и к тому хорошему, что дается нам судьбой? Не вполне разумные так думать не могут. (25) Естественно, что и ты, тонущий в море бедствий, не можешь этого понять. (26) Потерявший под влиянием внезапного удара присутствие духа обычно лишается и способности правильно мыслить; если же ты сможешь вернуть себе возможность спокойно рассуждать и не будешь сетовать на превратности судьбы, то очень скоро тебе представится возможность достигнуть удачи и избавиться от гнетущих тебя бедствий».