Война с Ретилосом
Шрифт:
– Они идут обычным путем?
– уточнил Сендергран.
Нейл кивнул.
– Ладно, тогда попробуем созвать как можно больше людей. Ближайшая группа у четвертого перевала. Если они до сих пор там, у нас будет шанс - их человек тридцать, не меньше!
Все трое немедленно изготовились броситься бегом, чтобы сообщить своим соратникам потрясающие новости, но Нейл окликнул их:
– Подождите! Они вас увидят… Нужно подождать, пока пройдут, или пройти через запретную территорию… И… - он запнулся.
– Ах да, ты же вроде говорил «во-первых», - Лигренд круто повернулся к нему.
– А во-вторых?
Нейлу
– Вы обязательно наткнетесь на моего напарника. Он тоже преследователь. Мне кажется, он меня подозревает. Его нужно убрать.
– Почему бы тебе самому этого не сделать?
– огрызнулся Урдгрен.
– Или пока меня не было, отступники взяли моду заботиться об эндерглидских предателях?
– Он задавал много вопросов об оружии!
– вскинулся Нейл.
– Можете наплевать на это, но тогда и моей помощи лишитесь, и застать Эндерглид врасплох не выйдет!
– Ладно, посмотрим, - махнул рукой Лигренд.
– Преследователя убью за милую душу. Пойдем, ребята - ну увидят нас мельком Розенгельды, как будто в погоню бросятся.
Сендергран и Урдгрен кивнули и торопливо направились прочь.
– Маленький ублюдок, - прошипел Сендергран.
– Продал Эндерглид и напарника только ради своей шкуры.
– Как так?
– наморщил лоб Урдгрен.
– Чего ему бояться? Разве в Эндерглиде он не в безопасности?
– Малец вляпался, - пояснил Лигренд.
– Помнишь ту знаменитую историю? Ну, как Эридан и его приятели отловили двух маленьких преследователей… Пока Эридан разделывал Аррона, ребята вволю забавлялись с Нейлом. Как он голосил! Хотя его и успели-то всего только по голове долбануть. Правда, хорошо долбанули, с чувством! Но фрукт попался редкий. Сам знаешь, эндерглидцы народ гордый до тошноты. Аррон паинькой сносил пытки - видно было, что про себя молится о том, чтобы его поскорее добили, но вслух ни слова не сказал. А этот Нейл сразу продался с потрохами - отпустите да отпустите… Вот и решили позабавиться. Отпустили. И эта скотина унеслась вприпрыжку, даже не посмотрев в сторону Аррона. Представляю его лицо, когда он вернулся.
– Особенно учитывая то, что в Эндерглиде он наплел бравую историю о том, как чудом вырвался от нас, - хмыкнул Сендергран.
– И чего, Аррон его не выдал?
– изумился Урдгрен.
– Получается, нет, - пожал плечами Сендергран.
– Но состояние у него было - до сих пор не верится, что выжил, да и с головой у него, сам знаешь, стало плохо. И вообще, не уверен, что он прислушивался к его воплям. У него тогда проблемы посерьезней были. Ты просто не представляешь, что Эридан с ним вытворял.
– Вот и получилась ситуация!
– подхватил Лигренд.
– Расскажи Нейл правду - изгонят к чертовой матери. Не будет выполнять наших указаний - убьем целенаправленно. Откажется от статуса… Ну, это был бы выход, но ему, наверное, самолюбие мешает.
– Урод, - сплюнул Урдгрен.
Несмотря на то, что среди отступников царили практически животные законы, они прекрасно сознавали, что жители городов совершенно иного сорта. И потому казалось вдвойне отвратительным, когда они становились на одну планку с ними. В этом было даже что-то мучительное - бродить по пустоши, сознавая, что в Эндерглиде или Градероне в полном довольстве живут уникумы, руководствующиеся теми же низостями, что и они. Ведь отступники действовали так от безысходности, на них, конченых людей, уже никакие правила не распространялись. Другое дело - жители городов, а особенно имеющие статусы. У них был выбор. Нейл мог умереть и остаться героем. Мог смириться со своей участью и, как и Аррон, выжить - чем черт не шутит?
– и тем самым опять же проявить себя достойно. Мог поддаться слабости, отказаться от статуса и провести остаток дней, влача тихое существование виноватого. Но вместо любого из этих более или менее достойных вариантов он выбрал жизнь предателя, просящего отступников убрать своего товарища, чтобы сохранить свою жизнь и - подумать только!
– положение в обществе.
Перебрасываясь короткими фразами об этом специфическом выборе, Урдгрен, Лигренд и Сендергран ускорили шаг. Краем глаза им и впрямь удалось увидеть Розенгельдов в компании совсем молоденькой женщины, несшей на руках ребенка. Нужно было спешить, если они хотели воплотить нехитрый план в реальность.
Нейл тем временем продолжал стоять возле их убежища у самой границы запретной территории. Ему необходимо было выждать, чтобы, если его вдруг заметит Тоэн, которого он оставил неподалеку под предлогом того, что сам проведет разведку, товарищу не вздумалось связать его с отступниками. В последнее время друг все чаще поглядывал на него долгим взглядом и задавал слишком уж много вопросов. Нейл не желал ему смерти, но страх разоблачения был сильнее.
Внезапный шорох отвлек его от мрачных размышлений. Нейл, вздрогнув, обхватил пальцами рукоять своего короткого меча и сделал несколько шагов вперед, откуда, как ему показалось, раздался звук. С замиранием сердца Нейл увидел, как из-за скалы падает тень.
Там кто-то стоял. Но он бы заметил, если бы вернулись отступники. Значит, этот кто-то был там с самого начала.
– Кто там?
– повысил голос Нейл, понимая, что таиться бессмысленно.
Из-за скалы вышел человек. Сердце у Нейла упало.
Это был Тоэн.
Несколько минут их взгляды не отрывались друг от друга. Один - растерянный и даже немного испуганный, другой - пораженный внезапным открытием и полный презрения и боли. Нейлу не нужно было задавать никаких вопросов, чтобы понять: Тоэн слышал все до последнего слова. И то, что он предал Эндерглид, и то, что он натравил отступников на Розенгельдов, указывая на присутствие ребенка как залог вероятной победы, и то, что попросил отступников избавиться от своего не в меру подозрительного товарища.
Нейл весь взмок от напряжения. Внутри него все дрожало, и он понятия не имел, что делать. Заявить, что хитростью втерся в доверие к отступникам? Рассказать всю правду, рассчитывая на жалость старого друга? Все это было глупо и, конечно, не смогло бы убедить Тоэна сохранить тайну.
Наконец немое оцепенение разрушилось. Тоэн и сам размышлял над своими действиями и пришел к решению, которое далось ему нелегко. Но он помнил о своем долге преследователя, и потому убрал руку с рукояти меча, повернулся и со всех ног бросился прочь.