Война с журавлями
Шрифт:
– Так уж прямо и никого? Ничего, Людок, танки грязи не боятся! Ты давай, заходи, самурай, не стесняйся!
– A почему самурай? – удивился Олег.
– Потом как-нибудь объясню, – ответил ему Орлов. – Да расслабься ты! Забудь хоть на час про свои принципы!
– Ага, с вами расслабишься… Нет уж, я лучше тут в углу подожду. A вы общайтесь, если так истосковались друг по дружке, – ответил Олег, поставил ящик возле двери и демонстративно уселся на него сверху. – Только недолго. Не забывайте: у нас ещё в городе дела.
– Ну, это как получится! Дай хоть чаю выпить да поговорить! …Это ж сколько лет, сколько зим мы с тобой не виделись, Люд?
– Да
– Мне нельзя, я за рулём, – ответил Орлов и с заговорщицким видом подмигнул своей боевой подруге.
– A ты чего сидишь как неродной? – спросила Олега хозяйка дома. – Давай с нами к столу! Хочешь конфетку?
– Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо.
Пока Люда с Орловым пили чай в окружении живописного беспорядка и пересказывали друг другу события последних лет своей жизни, Олег, который сперва принял орловскую затею с неохотой и раздражением, понемногу успокоился, отвлёкся от тревожных мыслей и словно потерялся во времени. Он смотрел отсутствующим взглядом в простенок между двух окон, где висело большое овальное зеркало, слегка подёрнутое патиной времени. В зеркале отражались стол, покрытый оранжевой в синюю клетку скатертью; жёлтый эмалированный чайник на чугунной подставке; всплывшее над крышкой чайника облачко водяного пара; две фарфоровых чашки с блюдцами торжественной тёмно-синей раскраски, слегка нарушенной сколами на позолоченном ободке; разбросанные по столу «золотинки» от шоколадных конфет; орлиный профиль Орлова и курносый профиль Людмилы в обрамлении ситцевых занавесок с набивным рисунком из целующихся курочек и петушков… И вдруг Олег понял, кого ему напомнила эта женщина:
– «Такая рыжая-рыжая. И губы у неё все время трескались. До сих пор помню. За ней ещё наш военрук бегал контуженый», – процитировал он слова из одного кинофильма, который смотрел вместе Лизой незадолго до их поездки в Карелию в рамках программы превращения «неотёсанной деревенщины» в высокодуховную личность, достойную места под небом в центре культурной столицы страны.
(Олег тогда сопротивлялся, как мог; он пару раз засыпал под этот, как сказали бы сейчас, артхаусный киношедевр, который он заочно возненавидел всеми фибрами своей души: Лиза не один день готовила для него почву, читала своему жениху какие-то стихи, заставляла его слушать классическую музыку и даже водила в музей смотреть на полотна старых мастеров. Однако тогда, во время сеанса просмотра, фильм в Олега «не зашёл»; но тут он неожиданно для себя дословно повторил реплику главного героя, озвученную закадровым голосом Иннокентия Смоктуновского.)
Орлов с Людой обернулись и взглянули на Олега в полном недоумении.
– Какой-то он странный у тебя, – произнесла наконец Людмила. – Он что, вправду контуженый? Надо же, такой молодой, а уже…
– Да это из одного фильма, – объяснил ей Олег. – Там ещё стихи красивые были:
«Ни тьмы, ни смерти нет на этом свете.Мы все уже на берегу морском,И я из тех, кто выбирает сети,Когда идёт бессмертье косяком».Орлов снова недоумённо переглянулся с Людмилой:
– Ты это к чему вообще? По рыбалке,
– A зачем ждать-то? – удивилась Люда. – Сегодня заночуете, а завтра на Шую съездите с утреца! У меня и сеть, и удочки найдутся.
– Я, между прочим, сюда не рыбу удить приехал! – заметил Олег. – Меня невеста ждёт, наверняка уже вся извелась.
– Ну, невеста – не жена, – сказал на это Орлов. – …Слушай, Людок, а пойдём-ка мы лучше в баньку! Не будем мешать поэту и дум высокому стремленью. A ты, студент, сиди дальше, стереги своё сокровище!
– A может, с нами пойдёшь? – предложила Олегу Людмила. – Чего ты и в самом деле как неродной?
– Нет уж! – ответил он ей. – Я уже сказал: меня невеста ждёт. A вы идите, мойтесь, если так запачкались!
Оставшись в гордом одиночестве, Олег окончательно успокоился, расслабился и припомнил ещё одно название из фильмографии того же кинорежиссёра – предмета культового поклонения его невесты:
– Нет, товарищ Орлов, вы не танк и даже не трактор! Вы – твердолобый дорожный каток без тормозов, вот вы кто! Но знайте: я вам не скрипка и не фуфырь поллитровый – меня вы так просто не раздавите!
Однако очень скоро художественные настроения покинули Олега. Он вспомнил о насущных делах и о своём намерении проверить содержимое ящика. Как выяснилось, его опасения не были напрасными: проведя полную ревизию клада и сверившись со списком, Олег действительно обнаружил там пропажу. Все ордена, патроны и даже драгоценности были на месте; на дне по-прежнему лежал антикварный клинок, однако в ящике не оказалось финского ножа. Олег закрыл ящик, снова уселся на него в позе роденовского мыслителя и крепко задумался.
Из размышлений его вывел голос Орлова. Проведя в бане приятные полтора часа, тот возвращался с помывки, распевая во всё горло:
«…Мчались танки, ветер поднимая,Громыхала грозная броня,И летели наземь самураиПод напором стали и огня!»– Ты чего такой кислый? – спросил он Олега, заходя в дом. – И где «с лёгким паром»?
– Нож пропал.
– Какой? Бебут, что ли?
– Да нет, этот как раз на месте. Я про финский нож. Ножны тут, а самого клинка нет.
– Наверняка пацан стащил, больше некому.
– Так уж и некому?
– Ну не профессор же твой и не дочка его – чтобы страницы у книжек разрезать? …Или ты на меня намекаешь?
– A я не намекаю, я прямо указываю. Это вы нож прикарманили?
– Ты пургу-то не гони! Вот я в ножички не наигрался за жизнь мою разудалую! – усмехнулся Орлов. – Говорю же, пацан стащил пиковину – ушлый вырос, словно не в отца, а в заезжего молодца.
– Слушайте, хватит уже ваших сальных намёков! – возмутился Олег. – И не надо о других по себе судить! Короче, пошёл я, может, попутку остановлю.
– Да стой ты! Сейчас уже поедем – полчаса погоды не сделают. …Слушай, а может, всё-таки поделим, а?
– Нет!!! – отрезал Олег.
– Вы куда меня привезли? – спросил Олег Орлова, когда тот запарковал машину у ворот одного из корпусов республиканской больницы. – Мне в травмпункт или в поликлинику надо – а вы меня в стационар хотите оформить.