Война темной славы

Стэкпол Майкл А.

Лорд Норрингтон стиснул мне плечо:

— Понял тебя, Таррант. Я и сам не хочу задеть твоего отца. Но, может быть, когда мы с тобой наедине, как сейчас, можно отбросить официальность?

— Как хочешь, Кенвик, — я попробовал произнести имя, это оказалось несложно. — Однако не слишком ли просто я получил эту награду?

Он скрестил руки на груди:

— Это как же понимать?

— Что я сделал твоему сыну…

Он поднял голову, сощурился и кивнул:

— Ты избавил его от проклятия, Таррант, и за это я просто не знаю, как тебя благодарить. Я с самого

Атвала боялся, что он погибнет в этой кампании. Я знаю, мой сын далеко не совершенство, но ведь я его люблю. Мне больно видеть его в таком состоянии, но все лучше, чем сгореть на поминальном костре, вот почему я счастлив. Он вылечится, Таррант, род Норрингтонов продолжится. Знаешь, что ты сделал сегодня? Ты спас наш род, так могу ли я тебя в чем-то упрекать!

— Вы его любите и боялись за него, но позволяли ему вступать в битвы?

Лорд Норрингтон кивнул, оперся о зубец стены и стал смотреть на север.

— Мой долг перед моим народом и перед Советом королей, да что там — долг перед всем цивилизованным человечеством — требовал, чтобы я послал лучшие силы, какие мог собрать, на предстоящую битву. Благодаря этому мечу Ли стал единственным орудием, с помощью которого я мог уничтожить сулланкири. Как бы я ни хотел уберечь его от опасностей, я должен был посылать его в бой. Я мог только всякий раз надеяться, что эта битва не окажется для него последней.

Я и вас с Неем отнюдь не хотел подвергать тем опасностям, которым пришлось подвергнуть, но только благодаря вам двоим Ли поступал так, как ты сам видел. Ты знаешь, когда Ли прибежал через лес за помощью для вас и Раунса, я подумал — ведь это его первый бескорыстный поступок на моей памяти! Что-то заставляло его держаться, пока вы были в опасности. Пусть в ту ночь у него очень болели ноги, пусть он был страшно измучен, но я видел, как он волнуется за вас и как рад, что помог вас спасти. Побежав за помощью, он взял на себя ответственность за вас, и во всей этой кампании им руководило это чувство ответственности.

Я стоял, прислонившись к соседнему зубцу. Он искоса взглянул на меня:

— Когда-нибудь, Таррант, когда у тебя будут свои дети, ты поймешь возможности и пределы каждого. Ты захочешь, в меру своего разумения, нацелить их на то, что в их возможностях, и защитить от того, что не в их силах. Но беда в том, что у них другой взгляд на вещи. Они не согласятся с твоим пониманием их возможностей и их пределов. И вдруг в какой-то момент они удивят тебя поступком, которого ты от них никак не ждал. Так и получилось с Ли в этом походе. Хотя борьба предстоит еще долгая, но ведь Ли жив и еще сможет многое сделать.

В наш разговор вмешался новый голос, резкий и ворчливый:

— Как ты смеешь, Кенвик Норрингтон, лишать меня моего законного права! — На парапет влетел принц Скрейнвуд, размахивая сжатыми кулаками. — Ты не позволил мне принять участие в твоем походе на север. А почему? Чтобы взять вместо меня этого ублюдка, который оскорбил твоего сына и оскорбил меня?

— Чего? — нахмурился я.

Лорд Норрингтон положил руку мне на грудь, не дав сделать ни шага вперед:

— И

кто вам такое сказал, мой принц?

Скрейнвуд махнул рукой в сторону башни:

— Да все говорят. Ты оставляешь меня тут, но берешь Августа и других. Август должен был потребовать, чтобы ты взял меня с собой, но он сказал, что ты твердо решил не брать меня. И так же твердо решил, что с тобой едет Хокинс.

— Ясно. — Слова лорда Норрингтона прозвучали так холодно, что я вздрогнул. — Принц Скрейнвуд, советую вам кое-что вспомнить. Первое и самое главное — походом в войне с Кайтрин командую я, а не вы.

— Из-за этого дурацкого предсказания эльфов.

— Не так уж важно — почему, и учтите, немалую роль тут сыграл мой опыт. Вы, принц Скрейнвуд, по сути дела в этом походе делали, пожалуй, только одно: — пускали в расход раненых или сами падали с коня. Ну, можете нанимать бардов, пусть слагают песни о ваших успехах, но и вы, и я, и любой, кто видел, как вы убегали, знает, что я говорю сущую правду.

Лицо Скрейнвуда, насколько позволяла видеть маска, побледнело.

— Но ведь это… это… это низкая клевета! — Он ткнул пальцем в мою сторону: — Вот кто забил тебе голову ложью обо мне. Я сам видел, как он напал на твоего сына, как украл у него меч. Я пытался остановить его, но…

— Но не вышло, как и все остальные ваши потуги в военном деле. — Лорд Норрингтон отмахнулся от несвязного лопотанья Скрейнвуда. — А о вас я слышал не только от Хокинса, а от всех остальных. Мой сын рассказал мне, что произошло там, в переулке, и даже из его слов понятно, что верить вам нельзя. Ваше присутствие обходится нам слишком дорого, мой принц, и я не хочу подвергать моих людей опасности, спасая вас. Если вы будете настаивать и подадите жалобу, и добьетесь своего, вы все равно в походе погибнете. Это я вам обещаю.

— Вы мне угрожаете, сэр?

— Вовсе нет, я просто реально смотрю на вещи. — Лорд Норрингтон крепко сжал кулаки. — Предлагаю вам выбор. Или вы распускаете слухи, что я оставляю вас тут с разведчиками Ориозы помогать в восстановлении крепости Дракона, или я созову все армии, какие тут есть, и принародно назову вас трусом. Более того, в награду за наши успехи я потребую, чтобы вашу сестру выдали замуж за моего сына и чтобы ваша матушка в обход вас передала корону Райгопе. И можете ни секунды не сомневаться, именно так она и поступит.

Скрейнвуд зашатался, сделал шаг назад и прижал обе руки к сердцу:

— Вы этого не сделаете!

— Сделаю, даже колебаться не стану. — И он обратился ко мне: — Хокинс, попрошу вас принести таблички арканслата и прислать ко мне мага, чтобы отправить сообщение.

— Нет! Постой, Хокинс, не уходи. — Глаза Скрейнвуда стали такими же напряженными, как и голос. — Значит, вы предоставляете мне выбор? Я останусь тут, и обвинений в мой адрес не будет?

Лорд Норрингтон кивнул:

— Вы и этого-то не заслуживаете, но не думайте, что так легко отделаетесь. Если когда-нибудь мне не понравится, как вы правите Ориозой, я распространю свои «мемуары», и вы потеряете доверие.