Война теней
Шрифт:
В любом случае, появившийся на пороге «Золотой лилии» и встретившийся с её хозяйкой человек был прям, жесток и в то же время предельно откровенен. Кнут и пряник; рай и ад; руки, одна из которых затянута в шёлковую перчатку, а вторая с латной рукавице, да ещё и боевыми шипами. Анне Гофштеттер предложили сделать из «Золотой лилии» не просто известный в Дрездене и всей Саксонии бордель, но превратить его ещё и в машину, выжимающую сведения у клиентуры. Сплести паучью сеть, попав в которую, большинству бедолаг будет очень сложно оттуда вырваться. Ну а деньги, усилившееся влияние, помощь в становлении той, кем Анна Фредерика хотела быть чуть ли не с самого детства — это тоже прилагалось. Штиберу нужна была в этой партии не жалкая пешка, а настоящая королева… Но при условии, что рядом с коронованной фигурой, во многом ограниченной, будет находиться ещё и верный исключительно ему ферзь.
Есть
Каков был результат? Сохранение довольно высокой самостоятельности, что было для неё, не желающей становиться покорной куклой в чужих руках, важным. Обещание со стороны прусской тайной полиции не просто содействовать росту её финансового благополучия и влияния, но и иного. Не просто помощь в вводе в высшее общество Саксонии, а попутное унижение при первых же предоставляющихся шансах того, кого она очень давно ненавидела, не получив того, что хочет получить от отца каждый ребёнок — пусть даже не любви, но хоть какого-то участия в жизни. Да, Анна Фрежерика Гофштеттер желала своему отцу графу Кройвецу не гибели, не разорения, а именно что унижения и краха того, что тому было действительно дорого. Ну и еще, что неудивительно, становления себя как пусть поднявшейся с самого дна, но всё же той, в чьих жилах течёт кровь древнего и прославленного рода. Такова была цена за действительно качественную, выполняемую со всей душой работу. Работу во благо Пруссии, к которой она не испытывала ни ненависти, ни даже неприязни. Анна Фредерика вообще мало к чему и кому испытывала настоящие чувства. Зато к тому, что задевало струны её скрытой под толстой, задубевшей шкурой души…
Первые месяцы после начала сотрудничества с прусской разведкой, Анна Фредерика, следуя инструкциям, просто перестраивала работу борделя. Теперь он по существу разделился на две части, пусть взаимосвязанные, проникающие друг в друга, но в то же время отличные. Большая часть девочек как работали, так и продолжали это делать, просто их мягко и незаметно для них самих направляли. Вот что могла заподозрить обычная «жрица любви», когда мадам, всё такая же заботливая, просила именно в этот или следующий вечер сделать клиента чуть более расслабленным. Например, предложив выпить вполне конкретного вина. Того, от которого тот становился чуть более разговорчивым, а то и чрезмерно игривым. А уж там… Излишне разговорчивый офицер или чиновник проговаривался о важных событиях в его или сослуживца жизни. Добропорядочный семьянин, а на деле любитель особенных видов любви, сам того не зная, попадал под прицел фотоаппарата, установленного в соседней комнате и так, чтобы через скрытое отверстие снимать происходящее в комнате другой. Да, получалось это далеко не всегда. слишком уж капризны пока были эти самые аппараты. Зато уж если получалось… Порой люди готовы на многое пойти, только чтобы свидетельства их тайных страстей не стали известны другим: семье, начальству, просто обществу, не склонному поддерживать нечто этакое, непристойное.
Анна не знала, сколько у доктора Штибера агентов в Саксонии и не только здесь. Зато догадывалась, что именно подобных ей по значимости не так и много. Исходя из этого, старалась делом показать свою ценность, можно даже сказать, незаменимость. С каждым месяцем выплетаемая ей паутина становилась всё более широкой, прочной, в неё попадали более и более интересные персоны. Да и сама мадам начинала глубже понимать то, во что нырнула с головой. Война за Шлезвиг и Голштейн и особенно её результаты развеяли последние сомнения. Очевидным для умеющих смотреть и видеть являлось то, что следующей мишенью для прусской армии и генерального штаба должна стать Австрийская империя. А поскольку Саксония была союзна именно Австрии, то Анна Фредерика совершенно не удивилась, когда из Берлина от доктора Штибера стали поступать абсолютно чёткие инструкции.
Узнать о настроениях саксонской аристократии. Подтвердить, кто действительно симпатизирует Австрии в делах германских, кто просто предан Саксонии и своему монарху, кому нет особого дела до победителя в назревающем конфликте, а кто и вовсе обижен на нынешнюю власть и хочет тайно сменить сторону… либо просто желает не оказаться на стороне проигравших.
Дрезден — это хоть и столица, но не всё королевство. Совсем не всё! Потому, чтобы облегчить себе жизнь и показать важность и нужность для берлинского покровителя.
В итоге к началу этого, 186го года, у Анны Фредерики было уже три заведения — известная и популярная в Дрездене «Золотая лилия» и два борделя куда как попроще, которым ещё только предстояло себе заявить. Разумеется, в новокупленных управляли её доверенные люди… под присмотром доверенных людей уже доктора Штибера. Только так и никак иначе. Первый человек в прусской тайной полиции предпочитал ничего не оставлять на волю случая. Понятно, что и тут, в «Золотой лилии», наряду с верными именно Анне людьми присутствовали и прусские агенты. Трое, если быть точным. Один, Клаус Велгер, контролировал поток сведений, а двое других, Отто и Генрих, использовались как на посылках, так и, в случае необходимости, способны были решать возникающие проблемы. Быстро и незаметно, так, что источники этих самых проблем просто исчезали.
Как складывались у Анны отношения с этой троицей? Принятие как необходимого зла вкупе с подозрительностью и готовностью защитить себя в случае, если что-то пойдёт не так. Битая жизнью женщина излишней и вообще доверчивостью не обладала, предпочитая ожидать удара с любой стороны. Однако умела прикидываться доброжелательной, улыбаться, показывать свое расположение. Женские уловки, против которых и самые умные мужчины редко когда могли устоять. А если вдруг им это и удавалось, то все равно хоть часть бдительности теряли. Таков уж род человеческий, вне зависимости от эпохи, места, обстановки вокруг.
Вот и сейчас, находясь в странном сочетании будуара и рабочего кабинета. Анна Фредерика, одетая лишь в атласный халат поверх новомодного, пришедшего из-за океана нижнего белья, курила вставленную в длинный мундштук папиросу и смотрела на углубившегося в изучение новой порции бумаг Вергера.
— Неужели эти скучные бумаги интереснее меня, дорогой Клаус? — не смысла ради. а исключительно из желания немного уколоть пруссака вымолвила Анна. Знала, что её тело мало привлекает агента тайной полиции, предпочитающего совсем иной тип женщин. — Меня и моего разума, в котором так много скрытого, загадочного.
— Нужные доктору загадки вы всё равно перенесёте на бумагу. Личные же ваши тайны можете оставить себе. К тому же мы и так их знаем.
— Пф!
Клаус, за минувшие месяцы привыкший к хозяйке борделя и её особенностям, даже бровью не повёл, будучи сосредоточен исключительно на чтении документов. И прочитанное ему… нравилось. Да, король Саксонии Иоганн был сторонником не собственно Австрии, а скорее Великой Германии на основе Австрийской империи, то есть объединения вокруг именно австрийского, но не прусского ядра. Правительство, понятное дело, подобралось соответствующее во главе с Фридрихом Бейстом. Последний и вовсе был слишком привязан к австрийским интересам последние годы. Слишком — это значит, что возникали обоснованные подозрения в ещё и финансовой заинтересованности главы саксонского правительства.
Но одно дело король и его министры и несколько другое — настроения аристократии просто и военной её части. Война за «голштинский ребус» показала тем, кто был достаточно проницателен, преимущество прусской военной машины, не чуравшейся новинок, над несколько заплесневевшим в собственном мнимом величии австрийским механизмом. Те же, кто больше разбирался не в войне, а в политике, также не могли оставаться спокойными, видя расклад сил в «европейском концерте». С союзниками у Австрии было плохо, а вот врагов «лоскутная империя» Габсбургов успела себе нажить слишком большое количество. С севера наличествовал совсем не дружелюбный взгляд России, император которой не забыл предательства Франца-Иосифа своего союзника перед Крымской войной. С юга жадно облизывалась на свои исконные земли Италия, слабая сама по себе, но всегда готовая накинуться исподтишка, когда уверится в собственной безнаказанности. Что же до готовой не допустить излишнего усиления Пруссии Франции, то… Стававшая союзной России Испания готова была сдержать галльский энтузиазм, да и французские колонии находились в уязвимом положении перед доминировавшим по ту сторону Атлантики флотом Американской империи.