Шрифт:
И. Е. Репин. Рисованный портрет Л. Грондейса. Март 1917 г.
Философ, одержимый Войной. Луи Грондейс в России (1915–1920)
Предисловие к русскому изданию книги «Война в России и Сибири»
Согласно одному из сохранившихся документов королева Вильгельмина удовлетворила прошение Луи Грондейса, поддержанное министром иностранных дел Нидерландов Херманом ван Карнебеком, о предоставлении ему права указывать после имени знаки его отличия, а их было немало: офицерский крест ордена Короны Бельгии, рыцарский крест ордена Почетного легиона Франции, офицерский крест ордена Короны Румынии, российские ордена
Документ датирован 29 августа 1921 г. Годы славы Луи Грондейса (1878–1961) к тому моменту были уже в прошлом: Первая мировая война, русская революция и последовавшая за ней военная интервенция. За семь лет он был удостоен многочисленных орденов в странах, которые признали его заслуги как воина и как журналиста.
На фотографиях он выглядит горделивым, высокомерным человеком с упрямым выражением лица; на груди наградные знаки в три ряда. Человек, которого не так легко ввести в заблуждение. Кем же был Луи Грондейс на самом деле? Племенники и племянницы, которые еще лично знали его, описывают его запальчивым, одержимым, амбициозным, надменным, серьезно воспринимающим вопрос сословной принадлежности. От своих отцов, братьев главного героя, они слышали, что эти качества он приобрел еще в юности. Если же его характер определять одним словом, то он был несносным. Его смерть все вспоминают как анекдот: он умер в возрасте 82 лет, фехтуя в полном облачении, как не без иронии отмечали они.
Он родился в городе Памекасане на острове Мадура в Голландской Ост-Индии. При рождении получил имя Лодевейк Хермен. Старший сын в семье, где отец был голландцем, а мать наполовину индонезийкой. Умный и развитой, он показал в 1896 г. лучшие во всей Голландской Ост-Индии результаты на выпускных экзаменах средней общеобразовательной школы (HBS). В том же году он отправился в Нидерланды, где с отличием окончил курс по физике и математике, посещал лекции популярного в то время философа Болланда и принимал участие в жарких дискуссиях на философские темы. Женился и стал работать учителем физики в Тилбурге.
В августе 1914 г. разразилась война, которая войдет в историю как Первая мировая. В один миг его жизнь изменилась. «Как только разразилась война, я принял решение воспользоваться своим ежегодным отпуском для поездки в зону боевых действий», – писал он в своей книге «Эпизоды русской революционной войны». Отпуск на поле боя! Как вы это себе представляете? Может быть, у автора было особое чувство юмора? Или он был ненормальным? Или поклонником экстремального туризма, как сказали бы мы сейчас.
Грондейс читал сообщения о бельгийцах, «чьи безопасность, покой и достоинство» подверглись угрозе, и о немецкой армии, которая наступала, «сея панику и всепоглощающий страх» среди гражданского населения. Все это вызывало в нем неподдельный интерес, и он захотел «на месте вдохнуть особую атмосферу войны». Материалы, посвященные своим ощущениям, он опубликовал в газете Nieuwe Rotterdamsche Courant, позднее они вышли в сборнике «Голландец в разоренной Бельгии». Так началась его карьера военного корреспондента. Позднее он стал писать по заданию многих других изданий, таких как The Daily Telegraph, Le Temps, l’Illustration, Revu des Deux Mondes.
Из его повествования следует, что он ничего не боялся, умел здорово блефовать, владел многими языками, а также искусством общения, т. е. обладал свойствами, которые ему очень пригодились. Свою первую награду, бельгийский орден Короны, он получил за проявленный героизм при успешно осуществленной попытке освободить из немецкого плена десятки священников.
В период нахождения в Бельгии проявилось своеобразное качество Грондейса – его тянуло на войну. «Я должен признаться, что драматические события в Лувене, свидетелями чего я стал, вызвали во мне отвращение к совершенным чудовищным преступлениям и чувство сострадание по отношению к их жертвам». Одновременно он осознал, что война предоставляет ему возможность изучать человека, «самого интересного объекта наблюдения», при таких обстоятельствах, когда он проявляет себя иначе, чем в обычных условиях. Люди из разных социальных слоев в чрезвычайных ситуациях сбрасывали маски «своей классовой и сословной принадлежности» и проявляли свои истинные качества. С иронией, а иногда с восхищением он отмечал «самые поразительные метаморфозы».
Война была, по его словам, «матерью всего сущего» и «созидательницей всех аристократических ценностей». Поэтому он решил «предпринять все усилия, чтобы в качестве наблюдателя, а также, по возможности, в качестве военного принять участие во всех видах военных действий: нападении и обороне, развертывании войск
Одержимый войной, Луи Грондейс отправился во Францию, на поля сражений при Аррасе, Сен-Кантене, на реке Сомма, под Верденом. Благодаря таланту дипломата ему удалось получить разрешение попасть на фронт. Однако очень быстро он почувствовал себя частью контролируемого пресс-пула, журналистам которого позволялось посещать лишь освобожденные поля сражений. Когда он пожаловался на это французскому министру иностранных дел, тот посоветовал ему попытать счастья в царской России. Там у военных корреспондентов могли быть большие возможности. Он последовал совету. Действительность оказалась, однако, не совсем такой, какой ему ее описывали. Лишь через французского генерала маркиза Лакиша, у которого были хорошие связи с великим князем Николаем Николаевичем, ему удалось решить вопрос. Он получил подписанный генерал-квартирмейстером документ, который позволял ему пребывать в течение неопределенного времени в русской армии.
Когда Грондейс прибыл в штаб армии, располагавшийся в Могилеве на Днепре, войска отступали, и ему представился шанс вникнуть в вопросы стратегии ведения войны. Довольно быстро он завоевал доверие штаба, был расквартирован в поезде командующего армиями Юго-Западного фронта, генерала Николая Иванова, а вскоре после этого у сменившего его на посту командующего 8-й армии генерала Алексея Брусилова. Под его началом Грондейс не упустил свой шанс выступить в качестве боевой единицы!!!
Позднее бесстрашный Грондейс напишет о своем боевом крещении: «Спустя полчаса после того, как я прибыл в сектор боевых действий 7-го егерского полка, я стал участником штыковой атаки на занятую венграми позицию – под пулеметным огнем и обстрелом из гранатометов. С этого момента русские офицеры стали считать меня своим. Они должным образом отметили в официальных реляциях, что проявленное мною в опасных для жизни ситуациях хладнокровие оказало благотворное влияние на боевой дух солдат. С того момента я был допущен в узкий круг офицеров, состоявший из пяти человек, которые имели право делить трапезу с Брусиловым». Грондейс достиг цели: он оказался в самом центре боевых действий. В одночасье он становится военным корреспондентом, который принимает активное и непосредственное участие в боевых действиях. Брусилов оценил этот поступок, расположивший его к нидерландскому журналисту: «Даже если не отвага толкнула вас на то, чтобы присоединиться к нашим солдатам, то ничего более разумного вы не могли бы предпринять. Нам не известно ни одного другого примера, когда агент иностранного правительства без абсолютной на то необходимости принял бы участие в штыковой атаке». Агентом он его назвал потому, что Грондейс передавал информацию в Генеральный штаб Нидерландов.
Когда весной 1916 г. Грондейсу вновь довелось посетить штаб армии французов, то оказалось, что отголоски его славы достигли уже и Вердена: он был удостоен награды российским военным командованием. Здесь он делил трапезу уже с французскими военачальниками Анри Филиппом Петеном и Робером Нивелем. Благодаря их посредничеству ему позволили принять участие в облете театра военных действий. Его наблюдения были довольно лирическими, описание природы необычайно романтичным и преисполненным поэтического настроения. Он был зачарован «величественностью пейзажа и завораживающей зрелищностью военного действа». Он полностью погрузился в это. «Я ощущал себя индонезийским богом войны, который грозно и озабоченно, восторженно и с состраданием, предвидя исход, невозмутимо наблюдал с заоблачных высот за подготовленным местными богами ристалищем гладиаторов».
Вернувшись в 1917 г. в Россию, Грондейс стал свидетелем Февральской революции, в результате которой царь был низложен. Его удручало положение в армии: падение дисциплины, несоблюдение приказов старших по званию. Но война продолжалась, а моральный дух Грондейса не претерпевал изменений. Он принял участие в июньском наступлении 47-го Сибирского пехотного полка на позиции румын на Юго-Западном фронте, месяцем позже в операции мусульманского чеченского кавалерийского полка против немецких войск. А еще месяц спустя пошел дальше и принял командование 46-м Сибирским полком после гибели российского военачальника. И не без успеха. Под его командованием полк штурмом взял высоту под городом Тернополем и захватил в плен немецкий батальон. Когда в том же году произошла Октябрьская революция, от боевого духа солдат ничего не осталось. Победа была на стороне большевиков, руководимых Лениным. Убежденный в том, что борется за правое дело, Грондейс хотел присоединиться к Добровольческой армии под командованием генералов Алексеева и Корнилова, которые прославились в общей борьбе Антанты с союзом Германии, империи Габсбургов и Османской империи.