Война ведьмы (Др. издание)
Шрифт:
Услышав его слова, старуха фыркнула и отвернулась.
— Тогда идем, — сказала она и завернула за следующий угол.
Они последовали за ней. Когда Тол'чак обошел покосившееся здание с лавкой сапожника, он даже споткнулся от удивления. Высокая Болотная стена находилась всего лишь в броске камня, а ворота стояли открытыми.
— Мы пришли, — сказал Крал, который тоже был потрясен.
Старуха продолжала ковылять дальше, взмахом руки показывая, что они не должны останавливаться.
— Если хотите сбежать из города,
Они зашагали вслед за ней. Старуха, видимо, почувствовала их волнение, когда они увидели цель своего путешествия. Она первой подошла к воротам и кивнула стражу наверху. Паренек с соломенными волосами, стоявший около подъемного колеса, смотрел в сторону города и не обратил на нее особого внимания.
— Вы что-нибудь знаете? — спросил он, когда Крал подошел поближе, его глаза сверкали от возбуждения. — Что случилось в гарнизоне?
Они были одеты в черно-золотую форму, и Тол'чак решил, что паренек принял их за стражников.
— Тебя это не касается, — ответил Крал юноше. — Выполняй свой долг.
Неожиданно из города донесся гортанный сигнал горна, и его пение, словно предчувствие беды, повисло над ближайшей бухтой. Три длинные ноты плыли над крытыми шифером крышами города.
— Сигнал закрыть ворота, — удивленно проговорил паренек и в волнении повернулся к троице. — Как вы думаете, может, в доки снова вошел проклятый корабль?
— Следи за порядком на своем посту, — сурово проговорил Крал. — Нам приказано проверить территории к югу отсюда. Закрой за нами ворота и никого не выпускай — ты меня хорошо понял?
— Слушаюсь! — Паренек отсалютовал и направился к колесу.
Тол'чак полностью завернулся в плащ, когда проходил под портиком ворот, а затем по туннелю в стене. Остальные следовали за ним. Старуха стояла за воротами и ждала их, опираясь на палку. Тол'чак, постаравшись придать своему лицу приветливое выражение, подошел к ней.
— А тебе разве не нужно вернуться в город? Ты что, хочешь остаться за воротами?
Он уже слышал, как за его спиной лебедки и барабаны начали опускать железную решетку.
Старуха пожала плечами и заковыляла прочь, направляясь к ближней рощице на берегу речки. Тол'чак обнаружил, что снова идет за ней, как шагал все утро.
— Интересно, куда несет старую каргу? — подойдя к нему, спросил Крал.
Когда они прибавили шагу, женщина пошла быстрее. На опушке рощи она отбросила в сторону свою палку; ее спина, казалось, с каждым шагом становится все прямее, а сама она — выше, шире в плечах, словно годы соскальзывали с ее сгорбленной фигуры и утраченная молодость возвращалась.
— Мне это не нравится, — пробормотал Могвид; в его глазах читался страх.
Войдя под сень деревьев, старуха повернулась к ним — высокая, с прямой спиной, — отбросила в сторону потрепанную шаль и тряхнула волосами, засиявшими в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь листву, точно золотая пряжа. В тени, у нее за спиной, двигалась какая-то фигура. Огромный пес — нет, волк, обогнув толстый ствол кипариса, уселся у ног женщины.
Тол'чак подошел поближе.
— Не может быть, — не в силах скрыть потрясение, пролепетал Могвид.
Крал вторил ему.
— Это невозможно.
Тол'чак сделал еще один неуверенный шаг вперед. Конечно же, это чья-то жестокая шутка, и его явился помучить призрак.
Под ветвями кипариса стояла не сгорбленная старуха, а Мисилл, которая широко улыбалась сыну. В тени деревьев ее глаза сияли янтарным светом.
В голове Тол'чака возникли слова: «Иди сюда, сынок. Рассмотри свое истинное наследие».
— Мама? — громко выдохнул он и, спотыкаясь, шагнул к ней.
Мисилл вздохнула, и свет в ее глазах потускнел. Продолжая улыбаться, она перешла на обычную речь.
— Да иди же сюда, Тол'чак, обними меня.
Корабль наполнили звуки сражения, а Элена с ужасом смотрела на свою правую руку. Вместо обычного рубинового пятна на ладони переливалось мягкое розовое и лазурное сияние, но ее испугал не его бледный оттенок. Страх ледяными пальцами сжал сердце девушки. Какой бестелесной стала ее рука — сквозь прозрачную плоть можно было видеть древний секстант, висевший на дальней стене. Казалось, будто рука принадлежит призраку.
— Ведьма духа и камня, — прошептала Элена, вспомнив слова тети Филы.
Несмотря на эфемерность своей плоти, она чувствовала, что под кожей пульсирует магия, которая пела так же громко, как та, что была рождена солнцем и луной. Но что она ей даст?
Когда ее сердце постепенно успокоилось, Элена услышала стоны и боевые кличи. До нее донесся громкий голос Эр'рила, отдававшего приказы, но сквозь деревянную обшивку она не могла различить его слов. Неужели они все еще сражаются с драк'илами? Элена прикоснулась к повязке и вспомнила удар шипа гоблина и обжигающую боль, когда в ее тело проник яд. Впрочем, каким-то образом она поняла, что отравы там больше нет.
Элена села.
В иллюминаторе ярко сияло солнце. Неужели сражение продолжалось всю ночь? Она спустила ноги с койки и с трудом встала, все еще чувствуя слабость от действия яда.
Держась за стенку, Элена подошла к иллюминатору и увидела раскинувшееся за ним море. Вдалеке она разглядела острова, темными точками пятнавшие горизонт. Значит, они не стоят у причала, а плывут!
Шум сражения не утихал.
Несмотря на слабость, она должна помочь друзьям. Элена посмотрела на свою призрачную руку. Не понимая новой магии, она боялась к ней прикасаться. Но солнце ослепительно сияло на небе, значит, она могла восстановить силу ведьмы в другой руке и при помощи огня прогнать мерзких чудовищ с корабля.