Война ведьмы
Шрифт:
В конечном счете Грешюм научит дурака уму-разуму.
Повернувшись к Рокингему Грешюм знаком приказал ему удалиться. Так как один день оказался потерян, у колдуна не оставалось времени для болтовни с големом.
— Держи глаза и уши открытыми, — предупредил он. Если у тебя будет еще какая-то информация для обмена, то ты и сам знаешь, как меня найти.
Несколько секунд Рокингем стоял на месте, ломая руки, без сомнения желая получить как можно больше значимых ответов. Наконец, молча кивнув, он повернулся и исчез, поднявшись наверх по темной лестнице.
Грешюм
Пройдя в противоположный конец комнаты Грешюм, потянув, открыл толстую дубовую дверь. В нос ударили запахи человеческих экскрементов и сухой крови. На мгновение он — к горлу подкатила желчь. Однако быстро взяв себя в руки о вошел в подземелье.
Быстро миновал он ряд маленьких дверей по левую сторону коридора. Они были такими маленькими, что лишь встав на четвереньки можно было пролезть в них. Оттуда доносились тихие стоны и приглушенные рыдания. В этих камерах никто не смог бы заснуть. Ужас заставлял заключенных смотреть в оба. Когда он проходил мимо одной из дверей в нее с другой стороны ударило что-то огромное. Нечеловеческие мяуканье вырвалось из пасти зверя. И пахло создание кровью. Когда стали царапать дерево. Тяжело было поверить, что создание, затаившееся по другую сторону двери, когда-то было человеком. Грешюм покачал головой. Несомненно искусство Шоркана росло.
Грешюм остановился перед следующей дверью. Здесь была его цель.
С легким стоном согнувшись Грешюм переложил посох в крюк, приделанный к культе руки, освобождая здоровую руку. Потом он вытянул палец в сторону замка и чуть повернул запястье. Запоры спали. Грешюм улыбнулся. Он нисколько не потерял сноровки. Приоткрыв дверь посохом он осторожно пролез в темницу.
— Что вам тут надо? — прорычал голос из темноты.
Грешюм пригляделся и пинком отшвырнул в сторону крысу.
— Не слишком-то жалует тебя твой брат, Эррил.
Стендаец лишь плюнул в сторону Грешюма. Обнаженный, если не считать повязки из львиных шкур, Эррил был прикован цепями к дальней стене. Шоркан не мог убить своего брата. Эррил был слишком важен для его чар. Тем не менее страдания брата его ничуть не волновали. Испачканный собственными испражнениями, покрытый синяками от побоев, с воняющими нарывами в тех местах, где железные наручники врезались в запястья и лодыжки, некогда гордый стендаец казался совершенно сломленным.
Шоркан приказал крепко связать Эррила цепями, чтобы он раньше времени не покончил с собой. Претор не хотел, чтобы это случилось, по крайней мере до того, как будет освобождена книга.
Грешюм прислонил посох к стене и достал кинжал из складок одежд. Он действовал совершенно уверенно. Смерть Эррила будет означать то, что Книга навсегда окажется в безопасности от чар Шоркана. Грешюм заметил как Эррил смотрит на клинок —
— Это не для тебя, Эррил. Если ты умрешь, то будешь для меня бесполезен.
— Можешь прямо сейчас прикончить меня, — хриплым голосом произнес Эррил. — я никогда не стану помогать тебе добыть книгу.
Грешюм с удивлением поднял бровь.
— Кто сказал, что я потребую от тебя именно этого? Я не менее тебя заинтересован в том, чтобы Книга была уничтожена. Собственно я пришел сюда для того, чтобы сделать тебе предложение.
Эррил подозрительно прищурился.
— И что это за предложение, предатель? — его губы треснули, когда он вновь заговорил и несколько капель упали ему на грудь.
— Я хочу предложить тебе свободу, — Грешюм взмахнул кинжалом, описав дугу в воздухе. — Или ты хочешь сгнить здесь заживо?
— Не дразни меня, гад.
— Не отказывайся от моего предложения, Эррил. Я хочу заполучить Кровавый Дневник в собственное пользование, а ты единственный, кто знает, как снять чары, защищающие книгу. К примеру, ты освободишь книгу, отдашь ее мне, а я освобожу тебя.
— Почему я должен доверять предателю?
— Потому что я — твоя единственная надежда. Через три ночи Шоркан сам освободит Кровавый Дневник, а после этого убьет тебя. Это уж точно. Так чем ты рискуешь? Даже если я уничтожу тебя, ничего худшего не случиться. Но если я говорю правду, ты окажешься на свободе, и Кинга будет сокрыта от Елены. А ты можешь задрав хвост отправиться к своей маленькой ведьме. И кто знает. Может быть однажды я верну книгу, преподнеся ее в дар Елене. Я не люблю Черное Сердце. Ты можешь даже отправиться на Гульготу. Ты думаешь меня это волнует?
Эррил нахмурился. Грешюм знал, что стендаец отказался от любой подобной сделки, предложи ее враг, но этот человек был далеко не глуп. Опасно это или нет, но это шанс что-то предпринять для спасения, Эррил вел жизнь воина. А как можно заключить сделку с воином, если не пообещать, освободить его от цепей и, по меньшей мере, дать ему шанс бороться за свое дело? Грешюм знал, что решит Эррил еще до того как стендаец поднял голову, попытавшись встретиться с колдуном взглядом.
— Что ты собираешься делать? — спросил Эррил и огоньки загорелись в глубине его усталых глаз.
Грешюм улыбнулся. Каждый человек имеет свою цену.
Сжав кинжал покрепче Грешюм срезал маленький кусочек серебра со своего нового посоха.
— Дай-ка я покажу тебе.
18
На заре Елена вместе с остальными собралась у перил на носу корабля. «Бледный Скакун» медленно дрейфовал в сторону саргассового леса. Нос судна неспешно раздвигал красные саргассовые водоросли. Елена сморщила носик. Растения пахли солью и разлагающимися корнями, и запах становился более острым, чем дальше корабль заплывал в Дольдрумс. Вдалеке, за линией деревьев, кричали чайки и крачки, предупреждая людей, чтобы те не приближались к лесной опушке.