Война Войной, А Деткам - Кашу
Шрифт:
– - А дед Кабанюка до маршала выслужился.
– - Их много таких, какие выслуживаются продажей родины.
– - А если что, так я тебе сама глотку перережу. Бойся меня, так и знай. Как волчица тебя буду скрадывать всю жизнь, пока не прикончу.
– - Тётка Манька, да заткнись ты! Теперь тебя никто не боится.
– - Светочка, не трогай её. Она в состоянии аффекта. Ты и Димка, идите помогать бабушке Марьяновне. Там вы сегодня вкусно покушаете с детками.
– - А тебя, Павло, как натовского немца, командир Кабанюк обещал сдать бундесверовским органам, как только наши придут, -- крикнула им вслед унтер-офицерша Манька.
– - Я сама тебя выдам. Бойся меня!
– - А кто у вас -- ваши?
– криво усмехнулся Пётр.
– - Не твоё дело. Помни, ты -- покойник! И ты покойник!
Генерал рявкнул на баб:
– - Отставить вой! Всем взять шанцевый инструмент и забросать грязью дот.
– - Чего-о-о?
– - Лопаты в руки! Это теперь могильник, а не штаб.
– - А продукты откуда будем брать?
– - У вас будет мешок перловки. Щавеля и крапивы сами соберёте.
– - Сам жри эту дратву!
Павло грозно выступил вперёд и прорычал:
– - Берите лопаты, коровы, и возводите мавзолей вашему бугаю.
* * *
– - Кто бы мог подумать, что Кабанюк -- психокинестетик! А ведь не раз медкомиссию в армии проходил.
– - Попроще можно выражаться, ваше превосходительство господин генерал?
– - Есть некоторая категория психически неуравновешенных людей, ну, зэковские паханы, полевые командиры, картёжники и даже политики, которые губят себя, если проиграют или опозорятся на людях.
– - Как губят?
– - Могут с досады и бессильной злобы башку о стенку разбить. А этот надумал подорвать ящик с гранатами в надежде, что сдетонируют остальные боеприпасы на складе, и нас ещё посечёт.
– - Ладно, пусть хахальницы по нём рыдают, а нам Артёмка нужен позарез живой и здоровый. Пошли к плоту. Оттуда поиски начнём. И на кой мы возились с этими дурами, такие же придурки! Заперли бы их вместе Кабанюком. Он бы их тоже с собой забрал в преисподнюю.
– - Но-но, не бери греха на душу даже помышлением своим.
* * *
– - Ты глянь, Павло, твой плот не рассыпался.
– - Так я его саморучно вязал. Давай столкнём на воду жердями. Это лёгко! Он подсох за полдня на солнышке. Ходчее на воде будет.
– - Заряд ракеты взорвался ровно посередине протоки вон там. По натёкам донного ила на берегах
Битый час они обшаривали берег, где их накрывала волна после разрыва.
– - А если Артёмку перекинуло на ту сторону протоки?
– - Так тростник же показал бы, заметили бы по смятому следу от падения тела.
– - Может, волки задрали, когда был без сознания?
– - Волки в воду не сунутся без надобности, а тут кругом вода.
– - Тшш!
– - Ты что услышал?
– - Молчи и вслушивайся!
– прошептал Павло.
Где-то неподалёку словно бы грудной ребёнок пузыри губами пускал и пытался бормотать.
– - Васька будто бы ворчухается.
– - Какой ещё Васька?
– - Артёмкин лосёнок. Он за ним повсюду таскается... Вась-Вась, иди сюда!
В ответ губной лепет стал громче и даже прорезался резкий жалобный всхлип, похожий на плач грудника.
– - Вася-Вася... Кось-кось, выходи!
Зашлёпали шаги по воде и над тростником поднялась голова лосёнка. На рогах два отростка.
– - Петька, у тебя чёрные сухари в кармане остались? Достань один.
Пётр поискал по карманам лосиное лакомство.
– - Кось-кось, на-ка угостись!
Лосёнок подвижными губами потянулся к сухарю, но вдруг взбрыкнул и поскакал назад.
– - Это он к Артёмке нас выводит. Давай за ним.
В воде полоскала ветви плакучая ива.
– - Ну, вот тебе и картинка-загадка для дошкольника -- отыщи охотника на дереве.
Лосёнок губами отобрал заслуженный сухарь.
Пётр зашипел:
– - Мне этот лосяра чуть пальцы не вывернул вместе с сухарём.
– - Значит, мы на месте. Осматривай внимательней местность.
– - А чего там высматривать? Вон он на стволе плашмя лежит, а рыжая голова в развилке ствола застряла... Артёмка, живой?
Пётр прикоснулся двумя пальцами к сонной артерии.
– - Живой!
– - Да не дёргай ты его, башку оторвёшь. Тут думать надо.
– - А что там думать! На раз-два-три ногами и руками разводим стволы развилки. Ты, Артёмка, нас слышишь?
В ответ еле слышный стон.
– - Он в сознании. Ну-ка, раз-два-три!
Артёмка вывалился из ловушки, сел на землю и с гортанным мычанием пытался открыть рот.