Война за "Асгард"
Шрифт:
— Какая героиня? — не понял Сантьяго.
— Стена. Результат превзошел все ожидания. Оказалось, что массу (в первый раз в эксперименте использовали килограммовый кусок горного хрусталя — из-за подходящей кристаллической структуры) можно не только перемещать из настоящего в прошлое, но и оставлять там на неопределенно долгое время. “Танцы Мохова” поддавались внешнему управлению! С этого момента началась история проекта “Толлан”.
Сантьяго, который на протяжении всего рассказа изрисовал с десяток больших белых салфеток разнообразными уродливыми рожицами, отложил “Паркер” и налил себе еще водки.
— Когда стало ясно, что первая экспериментальная установка в Ливерморе может послужить моделью для куда больших, невообразимо превосходящих ее по мощности, впервые возникла мысль использовать ее для создания барьера времени. А оттуда до идеи Стены было уже рукой подать. В двадцать девятом году о проекте, носившем тогда название “Вавилон”, доложили Иеремии Смиту. Пророк, как всегда, среагировал стремительно — уже через год в евразийских степях высадились первые бригады строителей…
— Какая жалость, что я не захватил с собой Эстер, — сказал Сантьяго. — Половину всего, что вы мне рассказываете, я как пить дать завтра к утру уже и не вспомню.
— Вы считаете это необходимым ? — прищурился де Тарди. — Все равно ведь в книгу вам такие материалы вставить не позволят.
— Ну, это мы еще посмотрим… Заказчик гарантировал мне доступ к любой информации, касающейся Стены, и пока что никто не запрещал мне упоминать о тех или иных вещах.
— Sancta simplicia! (Святая простота! (лат.) Дорогой племянничек, позвольте поинтересоваться, знакомы ли вам азы такой дисциплины, как криптоматика? Если вы владеете ею на том же уровне, что и квантовой физикой, вам могли спокойно выдать пожизненное разрешение на посещение любых баз данных Империума…
— Криптоматика? — переспросил Сантьяго. — Это что, синтез криптографии и математики?
Де Тарди взглянул на него с плохо скрываемым сожалением.
— Ничего общего. Это наука — или, если угодно, искусство — скрывать информацию. Главное достижение нашего века. Девятнадцатый век был веком пара, двадцатый — электричества и атомной энергии, а наше время — время торжества глобальной криптоматики.
— Ерунда какая, — сказал Мондрагон. — В жизни не слышал ни о какой криптоматике, а вы, дядюшка, пытаетесь меня верить, что мы живем в ее эпоху…
— Потому и не слышали, дорогой мой. Много бы стоила наука о сокрытии тайн, если бы о ней трезвонили на каждом шагу. Основной ее принцип — никто ничего не должен знать наверняка. Доказывается элементарно. Сколько народу живет сейчас на Земле?
— Около восьми миллиардов, — немедленно ответил Сантьяго, совсем недавно использовавший эти цифры в одном из своих эссе. — Надеюсь, вы не ждете от меня точных цифр ?
— Не жду. Но откуда вам известно, что миллиардов именно восемь?
— Ну, извините, дядюшка. Достаточно запросить своего ВС, и он тут же вам выдаст всю необходимую информацию.
— А откуда возьмет информацию ваш виртуальный секретарь?
— Из Сети, разумеется. Если вы так недоверчивы, проверьте сами, используя разные поисковые машины.
— Вот-вот. К этому-то я и клоню. Эти машины непременно выдадут вам разные результаты. Где-то вы действительно найдете цифру в восемь миллиардов, где-то — в восемь с половиной, в другом месте вам выдадут формулировку “около девяти”, а некоторые ренегаты станут утверждать, что в настоящий момент население планеты не превышает семи биллионов человек. Представляете себе разброс — от семи до девяти? В эту информационную дыру проваливаются два миллиарда человек! А что, если кто-то скажет вам, что все эти данные по-своему соответствуют действительности ?
— Софистика, — уверенно ответил Мондрагон. — Вы просто стараетесь запудрить мне мозги. При чем здесь Стена, ваш знакомый физик и машина времени?
Неслышно подошедший бармен забрал со стола вазочку с растаявшим льдом и поставил на ее место новую, с крепкими поблескивающими кубиками.
— Дорогой мой, — покачал головой консул, — вы не знаете точно, сколько народу живет на Земле. Вы не знаете точно, существовал ли русский физик, открывший принцип, на котором основана Стена. Вы, пишущий книгу о Стене, почти ничего не знаете о том, как она создавалась… И ведь в таком положении находитесь не только вы один. Вот что такое триумф криптоматики.
— Эй-эй-эй, — сказал Сантьяго, — только не надо передергивать!
— Где же я передергиваю? Вы несколько месяцев собираете материалы, рыщете по закрытым базам данных, роетесь в навозных кучах ради мелкого жемчуга истины. А потом выясняется, что вы не знаете о предыстории проекта “Толлан” ровным счетом ничего. Или, точнее, знаете столько же, сколько знают о ней все остальные. Так что же нового вы собираетесь сказать urbi et orbi1 (Городу и миру (лат.) вашим опусом?
— А, — сказал с облегчением Мондрагон, — вот вы к чему клоните. Обычная, знаете ли, история в разговоре с читателями — рано или поздно всегда найдется такой, который станет выпытывать, что же нового хотел сказать автор той или иной книги…
— По-моему, вполне резонное любопытство. Разве нет?
— Нет! Писатель не обязан сообщать читателю ничего нового, он должен просто уметь рассказывать истории и убеждать. Все остальное — от лукавого. Поймите, дядя, от моей книги никто не ждет, что в ней будут раскрыты какие-то мрачные и, по большому счету, никому не нужные тайны. Да, черт возьми, от нее вообще никто ничего не ждет! Господин Фробифишер со своими друзьями-иерархами заказал мне ее с одной только целью — чтобы выиграть пару лишних очков в глазах общественного мнения. Санти Мондрагон — это имя, меня читают пятьдесят миллионов человек, и они мне верят. Если я напишу, что проект “Толлан” — это великое благо для всего человечества, они подумают: да, черт побери, если уж такой парень, как наш Сантьяго, считает, что это неплохо, видно, так оно и есть…
— Простите мне мое любопытство, — перебил его де Тарди, — но для чего, по-вашему, Белому Возрождению понадобилось убеждать кого бы то ни было, пусть даже это пятьдесят миллионов ваших читателей, в том, что Стена — благо? Через два дня от Стены останутся одни воспоминания — причем вне зависимости от того, согласятся ваши читатели с правомерностью этого шага или нет. Больше того, книжка-то, полагаю, выйдет не завтра?
— На что это вы намекаете? — прищурился Мондрагон. — Хотите сказать, что я получаю деньги за никому не нужную работу?