Война за "Асгард"
Шрифт:
— Почему все сегодня пытаются испортить мне настроение? — вздохнул Джеймс. Подмигнул миссис Форрестхилл, стремительно наклонился и чмокнул ее в мягкую, пахнущую пудрой щеку. Она немедленно стукнула его веером по скуле.
— Держите себя в руках, мистер Ки-Брас! Ваше поведение неприлично!
Начальник Одиннадцатого отдела улыбнулся с видом человека, отмочившего славную шутку, отчего глаза у него приобрели совершенно гражданское, доброе выражение, а на щеках обозначились едва заметные ямочки. Впрочем, когда он положил руку на бронзовую львиную голову, украшавшую ручку двери главного кабинета Агентства, по его лицу словно провели невидимым ластиком. К сэру Эдвину Рочестеру вошел хмурый, озабоченный свалившимися на его плечи проблемами профессионал.
Старый умник Адам Сноуфилд сказал однажды, что фирменный стиль Агентства можно определить как хронотопичес-кий эклектизм. Деймон Джилз потребовал с него десять евро в общую кассу, но Сноуфилд объяснил, что имел в виду всего лишь высокотехнологичное оборудование, противоестественным образом втиснутое в викторианские интерьеры Веллингтонских казарм. Кое-где такой эклектизм не слишком бросался в глаза — как, например, в случае с терминалом, вмонтированным в чип-пендейловскую конторку миссис Форрестхилл. Однако кабинет Визиря был местом, где уши хронотопического эклектизма торчали из всех мало-мальски заметных щелей.
Больше всего кабинет походил на студию крупной телекомпании. Эллиптически изогнутый стол директора Агентства располагался на возвышении, к которому полагалось идти по гологра-фической дорожке, мерцающей благородным темно-вишневым цветом. Умная дорожка, оснащенная невероятным количеством датчиков, считывала основные физические и психические параметры вошедшего и передавала информацию виртуальному секретарю хозяина кабинета. Ни один человек, ступивший на такую дорожку с преступными замыслами, не продвинулся бы дальше чем на два фута. Справа и слева от дорожки стояли высокие полупрозрачные кресла модной в последние пять лет модели “все в одном” — при необходимости такие седалища могли вырастить из себя небольшой стол, а также снабжались полным комплектом офисной аппаратуры. Над возвышением висела огромная голубоватая сфера — мультидисплейный терминал связи, предназначенный для проведения видеоконференций.
Весь этот суперсовременный антураж размещался в мрачноватом зале, использовавшемся в былые годы для фехтовальных тренировок господ гвардейцев. Стены и потолок, разумеется, очень тщательно отреставрировали, но общий архитектурный стиль остался тем же, что и двести лет назад. Кроме того, на стенах кабинета через небольшие промежутки висели портреты.
Настоящие, классической школы портреты — темные, в массивных золоченых рамах с вычурными завитками. Изображены на них были выдающиеся сыны Британии, в разное время отвечавшие за ее безопасность. Суровый Фрэнсис Уолсингам, блестящий генерал Джон Черчилль Мальборо, скромный адвокат Джон Терло, высокомерный Роберт Пиль… Даже неплохо разбиравшийся в английской истории Ки-Брас не мог с уверенностью назвать всех поименно. При этом последний портрет занял свое место на стене явно задолго до начала Второй мировой войны — по-видимому, позже традиция писать парадные портреты государственных деятелей понемногу сошла на нет.
“А старик неплохо смотрелся бы в компании этих динозавров, — в который раз подумал Джеймс, приближаясь по мерцающей винным цветом дорожке к серебристому столу дирек” тора. — Породистый профиль, тройной подбородок, густы$ брови… разве что бакенбардов не хватает”.
Эдвин Рочестер, девятый граф Корнуолл, пока не обращал на него особенного внимания. Голубая полусфера над его голог вой переливалась мягким радужным светом — директор Агентства с кем-то беседовал. За противоположным концом стол” сидел высокий, худой и стройный молодой человек в безупречном костюме-тройке от Харпера и Мосли — Гарольд Статхэм,-Пэлтроу из Департамента внешних связей.
Ки-Брас остановился в пяти шагах от возвышения — так, чтобы не попасть в поле зрения объективов и не мешать видеоконференции. Зашел за спинку одного из полупрозрачных кресел и оперся на нее локтями — вполне естественный жест для только что вернувшегося из сложной командировки и смертельно уставшего оперативника.
Свет, струящийся из-под голубоватой полусферы, стал немного тусклее — видимо, собеседник отключил связь. Визирь плавно развернул свое кресло и кивнул Ки-Брасу.
— Привет, Джеймс, мне сказали, что ты вернулся. Ты очень кстати. Поднимайся, примешь участие в беседе.
Ки-Брас поднялся на возвышение, которое на жаргоне Агентства называлось “капитанским мостиком”, и прошел сквозь радужный занавес. Сэр Эдвин небрежным жестом указал ему на кресло.
— Присаживайся. Мы с Гарольдом как раз собирались с тобой кое-что обсудить.
Гарольд Статхэм-Пэлтроу принадлежал к тому сорту людей, которых Джеймс определял как самовлюбленных ничтожеств, а Деймон Джилз в простоте своей называл понтярщиками. В активе этого тридцатитрехлетнего красавца с чеканным римским профилем и смоляными саксонскими кудрями значились пятнадцать поколений предков, принадлежавших к самым знатным родам Британии, а также безупречная генетическая карта. Статхэм-Пэлтроу умел обворожительно улыбаться и произносить бессмысленные, но абсолютно необходимые в любом светском разговоре полуфразы, что-нибудь типа: “Видишьли, старина…”, “Полностью с тобой согласен, дружище, но…”, “Как говорил мне давеча герцог Мальборо…” — и все это с таким выражением лица, что Сократ, учивший мудрости в Садах Академии, рядом с ним показался бы просто валяющим дурака комедиантом. Эти редкостные способности, выделявшие Гарольда Статхэма-Пэлтроу из серой массы грубоватых и тяжелых в общении сотрудников Агентства, стали своего рода реактивными двигателями его карьеры. Сэр Эдвин Рочестер, назначенный директором Агентства в результате сложной многоходовой интриги в Комиссии ЕС и правительстве Ее Величества Елизаветы III, сразу же обратил внимание на приятного молодого дипломата, подвизавшегося на вторых ролях в Департаменте внешних связей, безошибочно признав в нем человека своего круга. Не прошло и трех лет, как Гарольд стал начальником одного из отделов, а затем и заместителем директора Департамента. В круг его обязанностей, насколько знал Джеймс, входили контакты с национальными спецслужбами, такими, как Министерство безопасности Североамериканской Федерации, Аналитический Институт Великого Израиля и Информационно-исследовательское бюро Корпоративной Японской Империи. В определенном смысле Статхэм-Пэлтроу оказался на своем месте — он постоянно общался с иностранными коллегами, ездил на какие-то совещания и без устали трепал языком. Выигрывало ли от этого Агентство — бог весть, но Джеймс давным-давно решил для себя, что война с терроризмом ничем не отличается от настоящей войны — дело делают солдаты и боевые офицеры, а штабные шаркуны, хоть и едят даром свой хлеб, неизбежны, словно корабельные крысы.
— Привет, Джеймс, старина, — сказал Гарольд, приветствуя его обворожительной улыбкой. — Говорят, ты сегодня вернулся из Кореи?
— На вашем месте, босс, я бы издал приказ о смертной казни за болтовню, — хмуро заметил Джеймс, проигнорировав его приветствие. — Кого ни встретишь, все знают, куда и зачем я ездил.
Визирь с важным видом поднял указательный палец.
— Гарольда поставил в известность я сам. Какие новости от нашего китайского друга?
Меньше всего Ки-Брасу хотелось рассказывать об этом при Статхэме-Пэлтроу, но выбора ему не оставили.
— Продавец Дождя сдал нам цепочку наркоторговцев, переправляющих товар из района “золотого треугольника” прямо в зону Ближнего периметра Есть веские основания предполагать, что этот канал используется людьми Подполья для подготовки крупномасштабной диверсии…
Ему не понравился взгляд Рочестера — слишком благодушный, слишком ироничный. Слишком неадекватный ситуации.
— Я подготовил подробный отчет о встрече, сэр, вот он. — Ки-Брас осторожно протянул Визирю крошечный циркониевый цилиндрик. — Но, если сразу перейти к выводам, то я считаю совершенно необходимым отправку в зону Ближнего периметра оперативной группы для проверки сведений нашего агента и предотвращения возможного теракта. Боюсь, что время работает против нас, сэр.
— Блестяще, старина. — Гарольд так и лучился радостью, и это тоже не нравилось Джеймсу. — Ты просто блестяще поработал с этими корейцами .. или китайцами, что не так уж принцит пиально И я бы полностью согласился с тобой, дружище, но, ви” лишь ли…
Ки-Брас даже не посмотрел в его сторону. Формально Статхэм-Пэлтроу стоял на ступеньку выше его на иерархической лестнице, но сейчас это ничего не значило. Джеймс пришел к Визирю и ждал ответа от Визиря. А Визирь почему-то молчал.
— Похоже, ты немного поторопился, — продолжал между тем Гарольд. — Угроза диверсии действительно существует, больше того, она и вправду связана с зоной Ближнего периметра, тут ты совершенно прав, старина. Но боюсь тебя огорчить> Подполье здесь ни при чем. Совершенно ни при чем!