Война за проливы. Операция прикрытия
Шрифт:
Не подействовало. В Берлине прекрасно понимали выгоды от союза с Россией, и поэтому от австрийского жалобщика отмахнулись как от назойливой мухи, а Санкт-Петербург разразился дипломатической нотой, требующей уважать свободный выбор болгарского народа. Министр иностранных дел Австро-Венгерской Империи Алоиз фон Эренталь по слогам читал короткую как удар плетью русскую дипломатическую ноту и не понимал смысла слов «свободный выбор». Как же это возможно – позволить каким-то там болгарам свободно выбирать себе государя? Или эти русские так нагло издеваются: с помощью своих ставленников провели военный переворот и посадили на трон мальчишку-марионетку, за спиной которого стоит верный царский клеврет, и теперь требуют уважать их право на добычу? Болгария не хочет видеть Фердинанда своим князем ни в каком виде, а переход власти к его сыну Борису закрывает все вопросы к легитимности этого процесса. При этом в Европе стало известно, что Великая княгиня Анастасия Николаевна, которая кричала, что болгарский трон следует отдать ее супругу Великому князю Николаю Николаевичу Младшему, помещена под наблюдение врачей в лечебницу закрытого типа с диагнозом «Вялотекущая шизофрения». Ну в самом деле, не может же нормальный человек, подобно пулемету «Максим», выговаривать по шестьсот слов в минуту…
Пока грохотали эти дипломатические баталии и контрбаталии, означенный «мальчишка-марионетка» Борис, а также его брат Кирилл и сестры Евдокия и Надежда проводили время в компании вышеупомянутого царского клеврета и его супруги и в то же время дочери английского короля Виктории Великобританской. Тетушка Тори, добрая душа, вдобавок к собственной двухлетней дочери Елизавете взяла опеку над несчастными сиротками, старшему из которых было четырнадцать лет, а самой младшей девять. Мать этих детей, Мария Луиза Бурбон-Пармская, умерла девять лет назад, а отца у них не было вовсе, поскольку князь Фердинанд этому высокому званию соответствовал мало. Чтобы считаться отцом, мужчине недостаточно просто оплодотворить женщину, бросив в нее свое семя, для этого необходимо воспринимать родившихся детей как неотъемлемую часть себя самого – а этого Фердинанд не умел. Точно так же, как он не умел воспринимать частью себя доставшееся ему в удел Болгарское княжество и его народ. Когда император Михаил говорит, обращаясь к русским людям «дети мои» – это ведь не просто фигура речи, пришедшая из глубины веков, а знак того, что монарх воспринимает свое владение как часть себя, а себя – как часть единого народа.
Этому-то русский адмирал на правах воспитателя и наставника и учит юного болгарского князя, а также его брата и сестер. Монарх должен находиться в резонансе со своим народом, как свои воспринимать его беды, стремления и надежды, и только в таком случае его существование может быть оправдано. И дети, особенно самовластный, но пока ограниченный в правах юный князь Борис, слушают его слова крайне внимательно. Еще бы – ведь адмирал Ларионов – пришелец из будущего, ему открыты многие тайны, победитель японского флота и сподвижник молодого русского императора. Да и те несколько дней, которые болгарские княжеские отпрыски прожили с адмиралом и супругой, кажутся им поездкой на курорт после долгого существования в темной и затхлой тюрьме. Но душой и любимицей детской компании стала двухлетняя Елизавета – дочь адмирала и британской принцессы. Правда, общаться им приходится на немецком языке, потому что адмирал и его супруга не знали болгарского языка, а дети русского. Некоторая схожесть между двумя языками при общении «напрямую» можгла стать источником комических ситуаций, ведь фраза «заперди прозорища» при переводе с болгарского обозначает «задерни занавески».
Но сегодня лирика отошла на задний план. Во дворец на площади князя Александра Первого на посольском «Руссо-Балт Дипломате» приехали премьер-министр Болгарского Княжества Александр Малинов и русский дипломатический агент Сементовский-Курилло. Вид у мужчин был деловой и немного встревоженный.
– Ваше княжеское высочество, – сказал премьер, обращаясь к насторожившемуся Борису, – пришло время исполнить задуманное. Народ ждет от вас объявления полной независимости Болгарии.
– От имени моего государя, – добавил Сементовский-Курилло, – официально заявляю, что Российская Империя безоговорочно поддержит провозглашение болгарской независимости и незамедлительно признает вас самовластным царем Болгарии, разумеется, с ограничениями, которые накладывает на вас возраст. Одновременно, в случае провозглашения независимости, я уполномочен предложить вам незамедлительно подписать с Российской Империей Договор о Дружбе, Союзе и Взаимной Помощи, который обеспечит безопасность вверенного вам Богом Болгарского царства и невмешательство третьих стран в его внутренние дела.
– Значит ли это, – звонко спросил юный князь, – что право вмешиваться во внутренние дела Болгарии ваш император оставляет исключительно за собой?
– Однажды, – ответил русский дипломатический агент, – тридцать лет назад Российская империя штыками своих солдат вмешалась в болгарские дела, после чего у болгарского народа появилось собственное государство со всеми его атрибутами…
– Мы, болгары, помним об этом, – сказал Александр Малинов, – и благодарны русскому царю и его народу за то, что они сделали для Болгарии.
– Когда в болгарские дела наконец вмешалась Европа, – добавил Сементовский-Курилло, – то территория Болгарии была урезана втрое, а сама она оказалась снова в вассальной зависимости от Османской империи. И по сей день после того вмешательства на землях Западной Болгарии льется кровь из-за того, что магометане убивают христиан, а так называемая «просвещенная Европа» смотрит на это сквозь пальцы, озабоченная исключительно сдерживанием Российской империи.
– И это мы тоже помним, – кивнул Александр Малинов, – ну что, государь, решайтесь…
– Я, в общем-то, не против, – ответил Борис и тут же спросил: – Но почему именно сейчас, сразу после того, как вы изгнали моего отца?
– Дело в том, – ответил Сементовский-Курилло, – что сегодня власти Великобритании объявили о предстоящем рабочем визите своего короля и первого лорда адмиралтейства адмирала Фишера в город Ревель, где произойдет его встреча с моим государем. Одновременно туда же засобирался и кайзер Вильгельм с адмиралом Тирпицем.
– Враги, – сказал Александр Малинов, – хотят устроить нам новый Берлинский конгресс, ограничивающий права болгарского народа, а русский царь не сможет их отстаивать, если вы, государь, не объявите о независимости Болгарии.
– Император Всероссийский, – сказал Сементовский-Курилло, – считает, что эта встреча была бы хорошим поводом подвергнуть ревизии статьи пресловутого Берлинского трактата, а то и для полной отмены этого дипломатического недоразумения, ставшего результатом выкручивания рук царю-освободителю Александру Второму. Но это возможно только в том случае, если вы, Борис, будете присутствовать там в качестве полностью самовластного болгарского царя, а не вассального князя Османской империи.
– Я должен присутствовать на встрече трех императоров? – удивился тот.
– А как же иначе? – пожал плечами адмирал Ларионов, – Разве можно решать судьбу Болгарии без самой Болгарии? Ты – первый урожденный болгарский государь; тебе, как говорится, и бросить первую горсть земли на могилу Берлинского трактата. Для начала Россия будет требовать полного уничтожения несправедливого Берлинского соглашения и возвращения к условиям Сан-Стефанского мирного договора.
– Но разве германский кайзер Вильгельм, – спросил Борис, наморщив лоб, – согласится с уничтожением того, что когда-то было создано гением великого Бисмарка?
– Великий Бисмарк, – ответил адмирал, – тоже допускал ошибки, за которые нынешней Германии еще платить и платить. По его инициативе был заключен антирусский австро-германский союз, втягивавший Германию во всеобщую бойню на проигравшей стороне. Кайзер Вильгельм уже согласился, что это была ошибка, и заменил австро-германский союз русско-германским. На этом фоне признание независимости Болгарии и ее права на Македонию и Фракию кажется кайзеру не столь уж выдающимся подвигом. Ведь Германия ныне не имеет никаких интересов в этой части Европы, а следовательно, ей незачем упираться по этому вопросу. Могу гарантировать, что государь-император Михаил Александрович будет чрезвычайно упорен в этом вопросе, а в таких случаях германский кайзер обычно пасует перед его натиском.