Война затишья не любит
Шрифт:
– Леша, отдышался? Говори, что дальше. Не темни, твоя ведь затея? – Арзаев и Самко подошли вплотную. – Есть тут что, реально?
– Марат, вы же не искали пока. Давай, пусть по участкам осматривают склоны. Прочешут. Может быть. Должно быть. Дай собраться.
Астманов приподнялся, сбрасывая ранец, подсумки, потом принялся расшнуровывать ботинки. Арзаев и Самко с любопытством смотрели за его «шаманством».
– Голым пойдешь? Воды дать для омовения? – не удержался от иронии Арзаев.
– Оставь, пригодится, если обделаемся все вместе….
Арзаев,
Алексей запрокинул голову, вглядываясь в блекло-голубое небо, несколько секунд простоял в позе бескрылого ангела, а затем бесцветным голосом произнес:
– Марат, иди за мной, шагах в пяти. Ничего не говори. Если я буду останавливаться – внимательно смотри вокруг. Понимаешь, я – приемник, а что течет – аппарату все едино – сигнал. Я услышу, а ты должен увидеть. Теперь отходите, я покурю, достроюсь.
Астманов отвернулся, достал желтую коробочку «Зиппо». Нельзя целую капсулу, тогда три часа транса, и сорвется вторая, важнейшая половина дела. Он ковырнул желатиновую упаковку, высыпал на ладонь половину содержимого. Пепельные кристаллы медленно таяли на языке, и еще ощущалась их кисло-желчная горечь, как сердце вдруг ухнуло в пустоту, а голова стала заполняться сложными звуками, отдаленно похожими на звуки настройки большого симфонического оркестра.
«Там яма… Здесь яма тоже. Лагуна… Теплая вода… Раскинь руки… Они растворялись… Вагнер сначала – это не мое… Выбросит в Валгаллу… А, попалась птичка, стой, не уйдешь из сетей… Железные сети и птички железные… Ржавые… Горстка соли… И будет храмом нам Сары…»
– Стой, Леха, стой, мать твою!
Словно тупое шило воткнули в затылок. Астманов опустил руки, замер у бугорка сусличьей норы. Марат подскочил, рванул Алексея на себя, оттаскивая безвольное тело от едва приметной серой ниточки, уходящей вниз по склону в кружевные кустики полыни.
– Яша, поднимай всех на песок. Растяжка. Пусть идут след в след. Отводи от этого места. Да я же тут проходил вроде. Миловал бог.
– Бог или то, чем он накачался?
– Накачался, занюхал! Какая разница! Хочешь попробовать, сероглазый? Собирай бойцов!
Арзаев забросил казавшуюся бескостной руку Астманова на плечо и потащил назад, к песчаной макушке бархана.
– …делать?.. Что дать… шатырь? – с трудом говорил Марат.
Астманов слабо ткнул себя пальцем в бедро, губы не слушались:
– Анти…бот… Антибог… Две… Два… Антидот, коли.
– Марат, давай аптечку. Есть антидот? Давай, лицом вниз… Да ширяй через штаны, видишь, он стеклянный… Во, бл… где он такую гадость откопал?
Дурнота медленно таяла, мир восстанавливался в обычных красках и звуках, только перед онемевшим кончиком носа плавал стеклянный диск. Астманов пытался смахнуть наваждение, но хрустальная кругляшка вертелась, не давалась в руки.
Рота отошла на безопасное расстояние, залегла. Саперы забросили «кошки» – накладным зарядом было работать неразумно. Опасения оправдались, когда от одной растяжки рванули сразу две
– Это что же они тут охраняют? Ни дорог, ни пещер. Мина-то у них денег стоит немалых. – Арзаев стряхнул комья глины и травяную труху, взметенные взрывной волной, поднялся, знаком остановил Шарипова, попытавшегося идти следом.
– Всем оставаться здесь… Куликов, со мной… Давай второй щуп. Пошли, сержант, теперь внимательней будем.
Новую растяжку Арзаев и Куликов обнаружили метрах в двадцати от первой ловушки. И опять две мины грохнули разом. «Духовские» минеры защищали подход к чему-то, скрытому на этих двух неприметных сотках. Миноискатель не понадобился – место схрона выдала полоска просевшей земли. Арзаев было занес щуп, но сержант остановил его:
– Не надо так… Я руками, помалу.
На глубине в полштыка пальцы сапера заскользили по странному материалу, брезент не брезент, пластик какой-то пупырчатый. Куликов вопросительно посмотрел на командира. Арзаев отстегнул стропорез:
– Вспори легонько. Посмотрим, что там.
Укрытые синим пластиком, в аккуратной траншее покоились ребристые бежевые тарелки – противоднищевые мины.
Марат вышел на связь.
– Я – пятьдесят восьмой. В квадрате 17… Да… «Итальянки». Иван… Тимофей… Александр… Леонид мягкий. Итальянки. Жду… Около сотни… Не трогаем…Взрывателей нет… Конец связи.
– Так, славные воины Аллаха, с «итальянками» будут разбираться «спецы». – заявил Марат. – Наша задача выполнена. Охраняем это добро до подхода пехоты от Шибакли и доблестных ВВС. Все, разойтись и наблюдать вкруговую. По склонам не бродить. – Арзаев устало присел рядом с Астмановым:
– Леша, у тебя зрачки шире радужной оболочки, что ты в себя вогнал?
– Тебе показалось, Марат. Это против малярии. Делагил, что ли? Ты вот лучше скажи: «спецы» будут из дивизии? Или ваши, прикомандированные?
– Да… Пирамидон. А про антидот вспомнил… Спецы ваши. Пусть потешатся. Хотя, кто знает, и в штабеле могут быть сюрпризы.
Самко засмеялся:
– И будет мин и орденов в два раза больше. Это правильно. А неправильно то, что старший лейтенант Астманов сюда не за «итальянками» шел, да? Мы тебе мешаем, Леша? Ты же нас не видишь и не слышишь. Ну, говори, ради чего вся эта затея. Все равно ведь не отвертимся. Не я, так другие о твоих фокусах доложат.
– Марат, Яша, помогите мне только в одном. Я должен здесь остаться на ночь. Марат, дай скажу… Здесь, у этой вершины, в тридцатых годах была спрятана очень интересная вещь – часть громобойника, оружия ариев. Другие названия – дорджи, ваджра. Это вы слышали. Так случилось, что другая часть дорджи хранится в известном мне месте. Но без этого осколка она – просто камень.
– И что, – прищурился Арзаев, – ты соединяешь две части и становишься громовержцем?
– Марат, я понимаю тебя: Бога нет, сказка – ложь, арии – выдумка Гитлера… Нет, я не знаю, что с ней делать, нужен ли этот осколок для полного счастья, будет ли ваджра работать. Но мне без осколка нельзя уходить, тем более что я уже слышал – он здесь.