Война
Шрифт:
У меня похолодел затылок.
Послы приволокли средневековый детектор лжи. Заодно и проверят — крейн ли я.
— И это не все, Аран. На золоте послов — следящее заклятие.
Это я понимал. Таким же образом «засветили» вещи реального Торнхелла — шпагу, кошелек, гребешок, пузырек нюхательных солей. Следящее заклятие — чтобы определить, куда я повезу золотишко, когда решу сделать ноги, выследить, поймать — возможно, тайком убить — и вернуть деньги Адоре и Рендору.
— Они не собираются тебя отпускать, — тихо сказала Амара.
Это
Я велел срочно позвать Шутейника. Взглянул на Амару Тани.
— Ты ведь… — чуть не сказал «ведьма». — Ты можешь поставить помеху?
— На золото? Нет, там сложная вязь заклятия, сама я не сумею, только ковен сможет развязать. Но в этом случае те, кто наложил чары, поймут, что заклятие снято…
Ну да, ведь сигнал маячка пропадет.
— И это послужит подтверждением того, что я лгу.
— Да, Аран. Заклятие на золоте трогать нельзя.
— Но я имел в виду другое. Ты можешь заблокировать ментальный дар этой чертовой магички, чтобы она не знала, говорю я правду или лгу? Чтобы она не могла просветить меня и Блоджетта? И Шутейника тоже.
Амара сказала почти виновато:
— В мысли пьяного человека проникнуть практически невозможно.
— Предлагаешь мне срочно напиться?
Она усмехнулась:
— О, нет. Я буду стоять за дверями и поставлю блок, а ты…
— И я, и Блоджетт, и даже Шутейник!
— О! Вы трое будете изображать пьяных. Аудитор не сможет уяснить причину помех. В этом случае дар ее окажется бессилен. Она будет, конечно, подозревать…
— Подозрение не опасно. Опасна уверенность.
— Чудесница не сможет быть уверенной ни в чем.
— Прекрасно. Мы сыграем перед послами сценку… Не удивляйся ничему, поняла?
Значит, нам нужно изобразить пьянку. Занятие не слишком сложное. Я дал быстрые инструкции Амаре, и она ушла. Вместо нее явился Шутейник, освобожденный от разбора завалов. Пахло от него алкоголем.
— Мастер Волк?
Ну и что с ним будешь делать? Я сам начал недавно прикладываться к рюмке.
Кратко я пояснил Блоджетту и Шутейнику правила игры в ближайшие десять минут. Шутейник улыбнулся — коварно:
— Ну, уж это я сыграю запросто! Хо, как же не сыграть?!
Блоджетт мотнул плешивой головой:
— Отлично измышлено!
Итак, я поднялся наверх, в кабинет ротонды. Амара уже расставляла на столе кубки, кое-какую вчерашнюю снедь, принесла и бочонок с виски Бришера. Я отпил немного, остальное расплескал по полу, плеснул на линялые гобелены и даже — непочтительно! — на обложку Законного свода. На верхний обрез этой могучей книги подвесил за веревочку огрызок колбасы. Прекрасная картина ночной пьянки! Еще немного подождем, пусть воздух пропитается запахом алкоголя… Пью с ночи, и пьяным же сегодня катался на лошади… Пустился во все тяжкие наследник!
Кот не вынес этого ужаса, фыркнул и сбежал на лестницу. С-слабак!
Наконец все было готово. Амара заняла место на лестнице, я дал знак Блоджетту, и он распахнул двери в приемную.
Послы вошли плечом к плечу, как сросшиеся боками сиамские близнецы. Две пары глаз обежали кабинет, остановились на мне. Я же восседал за столом в расслабленной позе и катал в руках серебряный кубок с виски, а сердце трепыхалось испуганной птицей: только бы не поняли, что я блефую!
— Господин Торнхелл…
Я жадно приложился к кубку.
— Г-господа!
Зашуршало платье. Из-за спин послов возникла статная женщина лет пятидесяти в малахитовом, не слишком примечательном платье. Золотое ожерелье, искусно выполненное в виде тела змеи, сразу бросалось в глаза. Блистали, переливались на свету крохотные чешуйки. Голова змеи, заглотившей собственный хвост, лежала меж острых ключиц магички. Женщина была не просто статной, она была болезненно тощей, скулы выпирали сквозь туго натянутую кожу, будто череп хотел разорвать ее и, выбравшись наружу, явить всем истинный лик спрятанного под человеческой оболочкой существа.
Я не сразу понял, что лицо женщины было лишено бровей и даже ресниц. От этого ее зеленые, с черными крапинками глаза действительно приобретали какую-то демоническую, потустороннюю силу.
Она остановилась у Законного свода, брезгливо глядя на ошметок колбасы, и я в душе порадовался, что придумал столь кричащий элемент декорации. Взгляд нацелился на меня, и я помимо воли содрогнулся. Меня попытались магически просветить, очевидно. Тут же отпил из бокала, пьяно качнулся и отвесил женщине легкий поклон. Взгляд зеленых в крапинку глаз метнулся к двери, за которой скрывалась Амара. Узкие губы чудесницы пошевелились. Дверь предательски скрипнула, и я помимо воли привстал, оглянулся.
В щель заглядывала толстая мохнатая рожа с круглыми удивленными глазами.
Кот нелюбезно оглядел гостей, злобно фыркнул и пропал.
Тьфу ты, Шурик!
Наступила пауза. Женщина стала вполоборота, но разум ее был нацелен на меня, я ощущал это слишком хорошо.
Работай, Амара, работай! Не позволяй этой… забраться ко мне в голову!
— Господин Торнхелл… — произнес Армад.
Я встал.
— Да? Да-да! Я слышал, вы принесли… мое золото!
Армад кивнул.
— Ад, приправленный золотом, всегда сладок, — произнес я, изображая пьяную браваду. — Заносите!
Глава 15
Глава пятнадцатая
Шестеро дюжих гвардейцев Храма — мундиры черное с золотом, на поясах внушительные мечи — внесли сундук, да не сундук даже, сундучище! Массивные доски из мореного дуба, кованые углы, плоская крышка с широкими полосами бронзы. У-у-у-хх!
Местный золотой весит навскидку три-четыре грамма, до номинала более одной кроны тут не додумались, стало быть в этом сундуке — сундучище! — презренного металла около двухсот килограмм.