Война
Шрифт:
— Так Тагари не отдавал приказа?
— Вот уж нет.
— Значит, это ты меня сюда притащил, — испуг постепенно уступал место гневу. Истэ боялась бывшего мужа, а не Энори; и, сколько бы его лесной найденыш ни снился ей, вживую он был совсем не страшен. Разве не она учила его писать, вести себя в обществе, одеваться?
— И что ты затеял на сей раз?
— Ты не соскучилась по родителям, близким? Не надоело скрываться? Я мог бы помочь тебе выйти из тени.
— И только за этим ты вызвал меня сюда! О, ты не удивлен — значит, мне не просто так снились кошмары. Тебе мало было подставить
— Нет, — прервал, не дав договорить.
Истэ смешалась. Сцепила пальцы:
— Ты был не против, когда я учила тебя всему. Это ведь я настояла на том, чтобы тебя взяли в дом — когда все вокруг твердили, что ты либо мошенник, либо навлечешь беду на семью… Будь в тебе хоть на каплю благодарности…
— Она есть. Ты много для меня сделала.
— Но ты предал нас…
— Разве я обещал тебе верность? Про твоего спутника и вовсе незачем говорить. Но послушай… — его ладонь скользнула по столешнице к сцепленным рукам Истэ, но не коснулась, — Я готов поддерживать тебя сейчас.
— После того, как снова используешь словно вещь?
— У госпожи Истэ всегда был ужасный характер, и он не смягчился в счастливом браке… Тебе так надо выговориться, сказать мне, какая я дрянь, или ты все-таки выслушаешь?
— И чего же ты хочешь?
— Хочу, чтобы все знали — ты не погибла.
— Все рассказать? Опозорить себя?
— О, нет, не настолько правду. Ты расскажешь… — он чуть подался вперед, на лице заплясали тени: — Например, что Тагари пытался тебя убить ни за что, а ты выжила чудом, и оставалось только бежать. Наверняка ты хорошая сказочница — я слышал, что ты рассказывала дочерям. Подробности можешь придумать сама, а я дам заготовку.
— Зачем тебе это? — растерялась Истэ.
— Все должно завершаться. Девочки побудут со мной, я умею обращаться с детьми.
— Откуда?
Он ответил неожиданно чистым, искренним смехом. Истэ смешалась, затем снова ощутила липкий холод.
— Но… Тагари не знает про них. Ведь не знает?!
Ничего не сказал. Ждал ее ответа… ее согласия.
Да, он просто обязан был измениться за почти девять лет, но Энори сейчас был не просто неприятен ей — в нем ощущалось нечто не чужое даже, а чуждое.
Ожидала встретить самонадеянного молодого нахала, каких было много в богатых семьях, а может, злого насмешника, подчеркивающего свою инакость. Однако в его голосе звучала приязнь, взгляд был открытым и чистым, почти дружеским, а голос мягким. Но неожиданно он чем-то напомнил ей и Тагари: случалось, видела его сквозь дверную щелку на советах со своими офицерами, когда речь шла о серьезных потерях на границе.
Я на войне, подумала Истэ. Не знаю, с кем и ради чего, но я совершила большую ошибку. Я должна была просить о защите в храме или монастыре, раз не могла противиться зову — а теперь никто меня не защитит.
— Если не ему, то кому ты служишь? — спросила она без надежды на ответ. Он и не ответил, чуть улыбнулся, словно хорошей шутке.
— Значит, верность хранить ты все-таки не умеешь, — подытожила Истэ. Я дала тебе многое, мой бывший муж еще больше, но кто-то нашелся еще. Дай догадаюсь — это связано с Золотым троном, или с кем-то из метающих подползти к нему поближе? Может быть, даже… — она хмыкнула недоверчиво, — Уж не сам ли это младший братец Тагари? Я слышала, он вернулся…
Ответом ей был смех. Затем Энори, расслабившись, словно уже получил ее "да", откинулся к стене.
— Его сейчас нет в Хинаи, ускакал зарабатывать себе обвинение в измене. С двух сторон.
— Что?!
— А, забудь. Все сложилось удачно для тебя… для нас. Если все пойдет, как надо, ты его не увидишь даже по возвращении. Я помню, вы не слишком-то ладили. Как и мы. Да и с братом они еще чудом не поссорились окончательно.
В голосе Энори ей почудилось сожаление — и что-то совсем непонятное, чуть ли не уважение, или скорее намек на него.
— Я бы не удивилась, если бы вы напротив, стали друзьями, — сухо отозвалась Истэ.
— Мы — нет. Хотя уж ему-то я ничего не сделал.
Энори помолчал, явно подбирая слова.
— Он словно лошадь с шорами на глазах, но, во всяком случае, он пытается действовать в том, что есть, а не в том, что должно быть в идеальном мире. Но что есть он не понимает и поэтому сам же подпишет себе приговор, — от легкого будничного тона ей стало не страшно уже — неприятно до крайности, словно коснулась гнилого плода.
Она поднялась, намереваясь уйти, он удержал ее за запястье. Пальцы были теплыми, но почему-то ощутила холод, словно под кожу впрыснули яд.
— Не трогай меня. Не смей.
— Не забывайся, Истэ, — прошелестел голос, — Ты больше не первая дама провинции. И ты сама понимаешь, наверное — он твоим союзником никогда не станет, а я… по крайней мере тебе не враг.
— Не враг, хотя притащил меня сюда скорее всего на смерть?
— Но не ради нее.
— Я смогу увидеть своего сына?
— А уверена, что он жив? Слышала ведь, что он слаб здоровьем, все может случиться в любой миг… Сразу так побледнела… а ведь даже сейчас ты не первым делом спросила о нем. Не притворяйся, что беспокоишься. Но Тайрену жив, он в одном из монастырей. Лечится, можно сказать, — Энори поднялся, вытянул откуда-то куртку, надел, — Хватит о грустном. Ты и вправду устала. У тебя очень красивые девочки… Отдыхайте, здесь никто не узнает о вас.
— Почему ты предал меня? — сорвалось, хотя из гордости спрашивать не желала.
— Я бы это так не назвал, — ответил он медленно, глядя в огонь.
— Именно так. Нет смысла играть словами — и без того ясно, что ты был обязан служить ему, и все такое. Но ты мог отказаться. И я знаю — заставить тебя было невозможно, ты не терпел указаний.
— Он поначалу был в ярости и про меня забыл, да он про все на свете забыл, кроме вашего побега, — Энори по-прежнему говорил медленно, будто подбирая слова, но Истэ чувствовала — он не врет и не пытается увильнуть. — Если бы я куда-то ушел в тот день, случайно или скрылся намеренно, так и поскакали бы почти наудачу, вы хорошо подготовились, заметая следы. Но один из его людей — я не назову имени — обронил, седлая коня, что вам не уйти, разве что нечисть поможет, и увидел, что я стою и смотрю на него. И слепой бы прочел — начинает прикидывать, можно ли использовать мой дар, и я опередил, пришел к Тагари и сам предложил помощь.