Война

Уильямс Уолтер Йон

– Продолжайте пить, и вас вырвет, – сказал Мартинес.

– Стараюсь, – ответил Цзай, подняв стакан. – До дна.

Мартинес почувствовал горький привкус поражения. Он вышел из лазарета, поклявшись, что когда его в очередной раз осенит, он будет молчать.

***

Вызов от Гарсиа заставил Мартинеса подскочить на кровати и броситься на гауптвахту, на ходу застегивая мундир, надетый прямо на пижаму.

– Его всю ночь охраняли, лорд капитан, – быстро доложил

Гарсиа, как только Мартинес вошел. – К нему никто не мог приблизиться.

Мартинес заглянул в камеру лорда Филлипса и тут же пожалел об этом.

Ночью Филлипс порвал подкладку амортизационного ложа, служившего ему постелью, вытащил поролоновый наполнитель, и пихал его себе в рот, пока не задохнулся.

Задохнулся и умер. Филлипс почти вывалился из ложа, изо рта торчал поролон, лицо почернело. Глаза остались широко открыты, словно он смотрел на лампочку в клетке. Кусочки поролона летали в воздухе, как пыль.

Доктор Цзай склонился над ним. Глаза покраснели, а руки дрожали, когда он проводил поверхностный осмотр.

– Он знал, что расколется, – заявила пришедшая Миши.
– Рано или поздно он бы проговорился. Поэтому решил умереть, выгораживая друзей. – Она покачала головой. – Не думала, что у него хватит смелости для этого.

Мартинес обернулся, но гневные слова застыли на языке.

– Мы опять топчемся на месте! – закричала Миши и ударила кулаком о железную дверь.

Этим же утром Мартинес придирчиво и дотошно проверял Первую ракетную батарею и склады, но даже после ему не стало лучше.

Глава 21

Коммуникатор лорда Чена пронзительно зазвенел.

– Глупи, извини. – Он поставил коктейль и полез в карман пиджака.

Звонок застал его на террасе у моря, в доме своего друга лорда Стэнли Лу, еще в школе прозванного Глупи. На сцене, словно созданной кружевницей, весело играл крейский оркестр. Бриз приносил освежающий запах соли и йода; рокот волн, бьющихся о скалы, иногда заглушал музыку. Красное небо Антопона придавало морю зловещий оттенок.

– Чен, – сказал он, отвечая на звонок.

– Милорд, лорд Торк срочно вызывает вас на борт "Галактики".

Лорд Чен узнал тщательное произношение лорда депутата Монди, одного из членов Совета правления Флота. Этот торминел всегда следил за тем, чтобы не шепелявить из-за своих клыков.

– Но встреча же должна состояться через три дня, – ответил Чен. Он потянулся свободной рукой за коктейлем и поднес его к губам.

– Милорд, вы можете говорить? – спросил Монди.

По спине Чена пробежал холодок. Он поставил стакан и отошел в сторону от собравшихся на террасе.

– Да, полагаю. Рядом никого нет.

После небольшой паузы Монди продолжил:

– Наксиды уходят с Заншаа. Похоже, они с большим ускорением летят к Зарафану.

Лорд Чен знал, что от Зарафана прямой путь до Ларедо, новой резиденции Парламента.

Туда же в любой момент прилетит его дочь.

– Да, понял, – сказал он. – Буду, как только

смогу.

Под рокот прибоя Чен убрал коммуникатор и вернулся к гостям.

– Планы изменились, Глупи. Не знаешь, кто подбросит меня к орбитальному лифту?

***

– Боевая тревога! Объявляется боевая тревога! Это не учения!

По панике, звучащей в усиленном динамиками голосе кадета Цина, Мартинес сразу понял, что тревога не учебная. Сообщение не успели повторить, а капитан, перемахнув через стол, стрелой летел к командной рубке, оставив растерянного Марсдена в кабинете.

Отключение гравитации настигло его посреди трапа. Двигатели умолкли, не стало слышно ни звука, лишь сердце громче, чем сирена, стучало в груди. Притяжение исчезло, но осталась инерция, и он сильно ударился коленями и локтями о ступеньки. Несмотря на смягчающее покрытие, было очень больно. Как огромный резиновый мяч, он отскочил от лестницы, но ухитрился остановить полет, схватившись за перила.

Его ноги тянуло в сторону коридора, и это означало, что "Прославленный" меняет курс. Надо было подняться по лестнице и попасть в рубку, прежде чем двигатели заработают опять. Он напряг руку, чтобы подтянуть себя назад к крутой лестнице, оттолкнуться и выпрыгнуть на следующую палубу.

Не вышло. Двигатели неожиданно включились, вернулось притяжение. Рука не смогла выдержать вес тела и подвернулась. Он врезался плечом в перила. И рухнул навзничь на ступени. Их края впились ему в спину.

Мартинес попытался встать, но тут начала расти гравитация… 2 g. 3 g… Боль пронзила запястье, когда он схватил поручень. Ступени ножами впивались в тело. 4 g… Он судорожно ловил воздух ртом. И понял, что ему не сдвинуться с места.

Понял и остальное. Он лежал на твердой поверхности. А таблеток, позволяющих переносить сильные перегрузки, давно не принимал. Он может умереть прямо тут – ступени порежут его на ломтики, как сыр.

По-крабьи перебирая конечностями, Мартинес спускался вниз. Каждая ступенька отзывалась болью в спине и затылке. Но когда задом он ударился о палубу, легче не стало: ступени всё еще врезались в спину… 5g… В глазах потемнело.

Дернувшись, Мартинес съехал чуть ниже. Стукнувшись головой, почувствовал, будто внутри взорвалась бомба, но сильнее сжал челюсти, чтобы улучшить приток крови к мозгу, и… соскользнул дальше.

"В точности кошмар Чандры", – понял он. По релятивистским траекториям запущены ракеты, и ему надо в рубку. Будет очень глупо, если он умрет здесь, испарившись при взрыве или сломав шею о ребро ступени.

Он шлепнулся на ступеньку ниже. Теперь на лестнице оставалась только голова, повернутая под углом, пережимающим трахею и давящим на позвоночник… 6 g… Он уже ничего не видел. Даже дышать стало сложно. Без таблеток терранцы обычно теряют сознание при 6,5 g. Надо срочно сползти на палубу, или вес его собственной головы переломит шею.