Война
Шрифт:
Воронько морщит лоб, смотрит на Кабанова, потом – на Санькина, спрашивает:
– Что насчет той девки, которая прислала информацию?
– Ничего, – отвечает Санькин. – Запрос провайдеру насчет IP отправим, но, с большой вероятностью, это бесплатный wi-fi в кафе. Зачем ей светиться? Хотя, с другой стороны, непонятно, какие у нее мотивации…
– Хуй на ее мотивации, – говорит Воронько. – Если это не фуфло… Ну, я еще сам послушаю запись. Само собой, не будем торопиться. Один неверный шаг – и мы обосрались. А обосраться нам сейчас нельзя. Ждите дальнейших распоряжений.
Кабанов и Санькин выходят.
Воронько сидит у компьютера. Проигрывается звуковой файл:
«– …атаковать Завьялова – этот говнюк Краснодонцева прикрывает.
– Нереально. Как ты атакуешь Завьялова – с его охраной? Можно, конечно, совершить попытку, но она будет и неэффектная, и неэффективная…
– Можно попробовать майора Воронько, начальника центра «Э». Я смогу найти…»
Стук в дверь. Воронько останавливает запись. Заходит старлей, кладет на стол несколько листков бумаги.
– Вот что по этим пробили, – говорит он.
Воронько кивает. Старлей выходит.
Майор просматривает бумаги, хмурится. Берет из пачки сигарету, щелкает зажигалкой, затягивается.
Глядя в бумаги, он покачивает головой, встает, подходит к окну. Под днищем полицейского уазика спит дворняга. Рядом полицейский сержант копается под капотом «пятерки».
Воронько неаккуратно складывает бумажки, засовывает в карман.
Редакция. В кабинете – Андрей и Витя.
– Смотри, какое западло. – Андрей отрывает глаза от монитора. – Дата релиза «Джанго освобожденный» в Америке – двадцать пятого декабря. А в России – только семнадцатого января…
– Меня это не слишком угнетает. Я не большой поклонник Тарантино. Он эксплуатирует насилие, зарабатывая на этом капитал. А ведь это – не игрушка. Какой-нибудь пацан посмотрит – и решит, что так и надо. Особенно в Америке, где каждый второй ходит с пистолетом…
– Ну, во-первых, никто пока не доказал связь между насилием на экране и насилием в жизни. Во-вторых, все почему-то заморачиваются на насилии у Тарантино, а в его фильмах много всего прочего, много всяких фишек…
– Мне его фишки неинтересны, я не фанат. Пусть фанаты во всем этом копаются. Ты, например, можешь копаться, если ты фанат.
– Да, я – фанат.
Иван кладет в чехол гитару, застегивает молнию. Бросает в рюкзак несколько тетрадок и книгу Славоя Жижека «О насилии». В ноутбуке играют «Последние танки в Париже»:
Если это выборы Я ебал систему На хуй депутатов Отличная тема Кого ты хотел наебать? Кого ты хотел наебать? Кого ты хотел наебать? Кого ты хотел наебать?В комнату заглядывает сестра:
– Опять ты слушаешь маты?
Иван пожимает плечами, останавливает проигрыватель, закрывает ноутбук. Он берет гитару, рюкзак, выходит из комнаты. Сестра, улыбаясь, грозит ему пальцем.
Воронько сидит в машине. Она припаркована в индустриальной зоне. Воронько открывает пакет с сим-картой, берет телефон, снимает крышку, меняет сим-карту. Находит в памяти телефона номер, подносит телефон к уху.
– Алло! Я без предисловий. Твоя дочка – участница экстремистской группировки. Пусть срочно рвет когти из города. Это – все, что я могу сделать. Пара часов – максимум. После этого все закрутится, и будет поздно. Все. Давай.
Майор отключает звонок, достает из телефона сим-карту, разламывает, опускает стекло, выбрасывает ее за окно.
Он достает сигареты, закуривает, смотрит перед собой. Над заброшенным заводским цехом с выбитыми стеклами висит серое тусклое небо.
Воронько вставляет в телефон старую сим-карту, закрывает крышку, набирает номер.
– Алло! Ну что, все готово? Приступайте. Я буду минут через двадцать. Все, давай.
Трамвай катится вдоль длинного серого забора. Оля сидит на заднем сиденье, слушает в наушниках альбом Тома Морелло «World Wide Rebel Songs». Музыка обрывается, на экране телефона – звонок. Оля нажимает на кнопку ответа.
В трубке – Андрей:
– Тебе надо срочно уезжать. Срочно! Не задавай никаких вопросов, ничего не объясняй. Информация из надежного источника. Про тебя, вернее, про вас всех узнали. У тебя есть меньше двух часов. Ты все поняла?
– Да. Спасибо.
– У тебя деньги есть?
– Нет.
– Постараюсь собрать, сколько смогу, и привезу на вокзал.
– Хорошо, спасибо.
– Звони мне из таксофона, мобильный отключи.
– Понимаю. Пока.
– Пока.
Снова включается музыка. Забор закончился. Потянулись облезлые хрущевки и голые деревья. Трамвай замедляется, подъезжая к остановке. Оля вскакивает, выходит, на ходу набирает номер. Идут длинные гудки.
Квартира Стаса. Стас сидит у окна, курит. Во двор въезжают три полицейские машины, микроавтобус. Из них выскакивают менты-спецназовцы в камуфляжных куртках и черных масках.
Стас резко тушит сигарету о подоконник, выходит из кухни.
Стас сидит на табуретке в прихожей, перед входной дверью. В обеих руках – пистолеты. За дверью слышен стук шагов. В дверь звонят, потом начинают стучать.
Стас берет из пачки сигарету, щелкает зажигалкой, затягивается.
В дверь стучат чем-то твердым.
– Выламывай, на хуй, замок! – кричит кто-то за дверью.
Удары, скрип, треск дерева. Дверь дрожит, выгибается. Распахивается. Коробка замка отрывается, болтается на одном шурупе.
Три спецназовца в синем камуфляже и масках, мент-сержант без шапки, с ломом в руке. За ними – металлическая дверь напротив, край перил.