Война
Шрифт:
– …значит, еще раз, – говорит Воронько. – Никаких его примет ты не помнишь, никаких деталей?
Девушка качает головой.
– Вы же сами понимаете, как я хочу, чтобы его взяли. И как я хотела бы с ним поговорить… Но ничего такого. Он все время был в маске, голос обычный, акцента там тоже нет… А что экспертиза?
– Ничего хорошего. Крови его на тебе не обнаружено. Спермы тоже – он ведь одевал презерватив, правильно?
– Хорошо хоть так…
– Ну, да… Короче, никаких следов. Судмедэксперты еще работают, но ни на месте, где он тебя похитил, ни там, где тебя потом выбросил, ни на одежде, ничего не обнаружено. Скажи, он говорил что-нибудь про группировку «Вена-1975»?
– Вена сколько?
– 1975.
– Нет, ничего такого. – Но про то, что надо уволиться из полиции, говорил?
– Да.
– Ладно, все, свободна. Если что вспомнишь – звони.
– Спасибо. До свидания.
Наташа встает, выходит.
Воронько снимает трубку, говорит в нее:
– Зайдите с Санькиным.
Майор берет сигарету из пачки, щелкает зажигалкой, затягивается.
Дверь открывается, заходят Кабанов и Санькин, садятся.
– Новости есть?
Кабанов качает головой.
– Что думаете? Связано с нашими экстремистами?
– Скорей всего, нет, – говорит Санькин. – Во-первых, нападавший был один. Во-вторых, группировка всегда брала ответственность на себя, делала заявление…
– Хорошо, что журналюги не узнали. – Кабанов морщится. – А то было бы вони…
Квартира Стаса.
– …уже надоедает, – говорит Сергей. – Мы уже давно реально ничего не делаем. Все собираемся, обсуждаем… А где действия?
– Пойми, сначала нужно определиться с объектом, – говорит Саша.
– Ты уже давно так говоришь. Объектов достаточно. Взять хотя бы этого педофила сраного, про которого в блогах писали, – как там его фамилия? Краснодонцев-красногондонцев…
– Он не мент, – говорит Стас.
– Не проблема. Тогда надо атаковать Завьялова – этот говнюк Краснодонцева прикрывает.
– Нереально, – говорит Саша. – Как ты атакуешь Завьялова – с его охраной? Можно, конечно, совершить попытку, но она будет и неэффектная, и неэффективная…
– Можно попробовать майора Воронько, начальника центра «Э», – говорит Оля. – Я смогу найти его контакты, и это – такой человек, которого можно выманить куда-нибудь одного…
– Откуда ты знаешь? – спрашивает Сергей.
– Знаю.
Ирландский паб. Массивная мебель из темного дерева. Зелено-оранжево-белый флаг и реклама виски и «Гиннесса» на стенах. На экранах мониторов играют в регби. Андрей сидит за столиком в углу, оглядывается по сторонам.
К нему подходит мужчина лет тридцати пяти, в кофте с надетым капюшоном.
– Вы – Андрей?
– Да.
Мужчина садится.
– Извините, что заставил вас ждать. Но – сами понимаете, мне нужно было сначала убедиться, что вы один, без фотографа. По понятным причинам я не хочу, чтобы мое лицо…
– Но мы же договорились…
– Не все люди соблюдают договоренности…
Подходит официант.
– Гиннесс, пожалуйста, – говорит мужчина.
– Мне тоже.
Официант отходит. Андрей достает диктофон, кладет на стол.
– Можем начинать?
Мужчина кивает.
– Первый вопрос. Как вы сами характеризуете ваше хобби, как себя называете? Я имею в виду, есть коллекционеры всяких вещей, есть рейсеры, есть ролевики… А вы?
– Вы это не напечатаете. Я себя называю «звездоеб».
– С отточиями, наверно, можно напечатать. Значит, я правильно понимаю, что ваша цель – переспать с максимальным количеством женщин и девушек-«звезд»?
– Да.
– Что для вас является критерием «звездности»?
– Прежде всего – появление в «ящике», на обложках журналов. Есть исключения, но их мало.
– И звезды могут быть из любых сфер?
– Таких сфер не так уж много. Актрисы, певицы, телеведущие…
– Ваши интересы лежат, так сказать, на уровне федеральных СМИ, или локальные звезды тоже интересны?
– Нет. Конечно, в каждом крупном городе есть какие-то местные «селебрити», есть они и у нас, но у меня интереса к ним нет. Это не мой уровень. С таким же успехом можно переспать с продавщицей из киоска.
– Как велика ваша, что ли, коллекция?
– Почти пятьдесят…
– Ничего себе… Я не прошу вас назвать конкретные фамилии, но как-то намекнуть вы могли бы?
– Да, конечно, никого конкретно я не назову. Потому что у многих – семьи, дети, они строят из себя таких образцовых жен и мам. А намекнуть? Например: известная певица, дочка еще более известной певицы, одно время была замужем за известным певцом. Легко предположить, о ком речь, да?
– Это правда?
– Да, это правда.
– А у вас есть какие-либо доказательства того, что… как бы получше выразиться… то, о чем вы говорите, действительно происходило между вами и всеми этими людьми? Я не прошу, естественно, мне их предъявить. Но вам для себе это неинтересно – как память?
Подходит официант, ставит два бокала пива, уходит. Мужчина и Андрей делают по глотку.
– Во-первых, это для меня не самое важное. А во-вторых, даже если бы я этого и хотел, получить, как вы говорите, доказательства не так просто. Как вы себе это представляете? Вот женщина и мужчина сидят в баре гостиницы, потом поднимаются в номер… И что? Там должна стоять скрытая камера? Или диктофон? И что за смысл в этой записи для меня? Я ведь не собираюсь никого шантажировать. Это для меня принципиальный момент. Для меня важно, что это произошло, – и все. Да, конечно, при возможности я стараюсь получить кое-какие сувениры – если вы понимаете, о чем я. Но они, как правило, не могут служить, как вы говорите, доказательствами. Только я знаю, о чем идет речь, и они хранятся в надежном месте, не у меня дома. Да, одна, так сказать, звезда однажды согласилась сфотографироваться со мной в обнаженном виде, в номере гостиницы. Но она была настолько пьяна, что вряд ли сама помнит об этом. А обычная фотография ничего не значит, сфотографироваться с кем-то на каком-нибудь мероприятии – вполне реально.