Войны и миры: Отряд «Омега»
Шрифт:
Три года правления кидика Казимираса были, вероятно, единственным периодом в истории планеты, когда все население, забыв распри, с удовольствием делало общее дело.
Третий флот Империи, прибывший для усмирения мятежа, был разбит на подлете к Земле Полифема местной армадой, две трети которой составляли развалюхи, наспех произведенные циклопами.
И тогда неожиданно Османская Конфедерация предложила Византии свою помощь. В послании Мистагогу Тайной Службы шейх Ордена Измаилитов писал, что образование новой самостоятельной космической державы
В письме подчеркивалось, что Орден Измаилитов за свою услугу не хочет ничего, поскольку блюдет в данном случае интересы всей Вселенной, и в первую очередь, конечно, интересы Османской Конфедерации.
После совещания стратигов Тайная Служба дала согласие. И через неделю отряд наемников под руководством двадцатипятилетнего Хафизуллы Раббана пожелал присоединиться к воинству Каминскаса. Каминскас навел справки и выяснил, что это — действительно наемники и что Раббан действительно командует ими уже пять лет. Откуда кидику было знать, что Хафизулла был специально послан пять лет назад Орденом в Армию Гедиминаса — именно для подобного случая?
За год Хафизулла сделал хорошую карьеру — от капитана до генерала. Империя волновалась: Земля Полифема крепнет, циклопы строят мощный военный флот и даже не скрывают, для чего. Конфедерация отвечала: успокойтесь, все идет, как положено.
Наконец, Каминскас решил начать наступление. Чтобы не слишком раздражать Империю, первым объектом выбрали Крезидху — планету, имевшую самостоятельный статус. После общего совещания кидик уединился для проработки деталей со своим генералом Раббаном. Хафизулла Раббан целый год ждал этого момента — когда между ним и кидиком останется только пара охранников.
Охранники умерли, не успев выхватить оружие. Каминскас успел — но Раббан отсек ему руку лучом бластера, после чего, соблюдая традиции Ордена, воткнул кидику измаилитский кинжал под левую ключицу.
И исчез.
В тот же день Тайная Служба получила от Ордена известие о том, что можно вводить войска и делать это следует быстро, пока циклопы не опомнились и не выбрали нового кидика. Империя провозилась с войсками целый месяц, но циклопы так и не опомнились — на Земле Полифема вспыхнула гражданская война между различными партиями, каждая из которых выставляла своего претендента.
Новый экзарх, архонт Тайной Службы Платон Гоминид, уже был не сослан на Землю Полифема, а отправлен туда в виде поощрения. Простой чиновник из Олимполиса, младший архонт, только что закончивший Академию Солона, жаждал романтики и настоящего дела. И поскольку все дела в Олимполисе сводились к интригам, Гоминид сделался настолько искусным интриганом, что коллеги начали за глаза дразнить его «Одиссидом» — потомком хитроумного Одиссея. Платон, узнав об этом, не стал возражать и даже добился официального изменения фамилии с Гоминида на Одиссид.
Служба, присвоив Гоминиду-Одиссиду чин третьего старшего архонта и послав его экзархом на Землю Полифема, рассчитывала, что хитроумный Одиссид окончательно перессорит циклопов друг с другом.
И Одиссид действительно преуспел в деле всеобщего раздора. Не давая Земле Полифема снова разделиться на отдельные государства, он до сих пор, уже шестой год, поддерживал гражданскую войну в состоянии ровного тления. Довольная Тайная Служба присваивала Одиссиду регулярно чин за чином, и теперь он уже был Десятым стратигом центрального управления.
Разумеется, экзарх дал согласие на проведение акции, даже не спросив, в чем она заключается. Ему было достаточно, что в акции участвуют одна галера с десантом и одна триера на орбите, и что действия десанта не распространятся за пределы двадцать четвертой деревни уезда Коке. При этом он сообщил, что через неделю деревня должна оказаться в зоне войны между партией Гоца и партией Моцана, претендующими на главенство в уезде. И еще экзарх добавил, в своем стиле, что, все позволяя, он ни за что не отвечает.
Это было как раз то, что нужно. Триера зависла над деревней, ловя в объективы мощных камер любое движение. Пока что никаких странных движений не наблюдалось, жизнь убогой деревушки шла, как и должна идти. Тем не менее, Георгий распорядился не жалеть пленки, записывать все. На экранах были видны крестьяне с мотыгами на плечах и пилообразными ножами, подвешенными к поясам. Безоружные женщины суетились в тесных дворах. Вот над деревней прошла галера. Мужчины недовольно морщатся, некоторые пальцем пробуют остроту ножей. А некоторые, прервав работу, вынимают из-за пазухи бластеры. Проверяют питание, пихают обратно за пазуху.
Снова галера прошла над деревней, теперь — значительно ниже. Мужчины бросают мотыги, кричат что-то друг другу. Опять проверяют ножи. И, наконец, бегут каждый к себе домой — прятать детей и женщин в подвалы. Женщины бранятся, мужчины машут руками. Галера зависает над центральной площадью деревни, где возвышается деревянный шпиль христианского храма. Дурацким распоряжением первого экзарха такие храмы были выстроены во всех деревнях. Никто их, разумеется, не посещал, и при Каминскасе было разрешено использовать эти здания по усмотрению крестьян. Если храм не разобрали на доски, значит, что-нибудь в нем хранят.
Мужчины, пряча ножи за спиной, собрались вокруг галеры. Вот вращается орудийный купол. Луч бьет по пустому прилавку на краю площади. Прилавок загорается. Верно, сейчас некогда добиваться любви одноглазых.
Георгий чуть подстроил резкость, включил связь с галерой. Там еще, вроде, не выдвинули микрофон наружу… Нет, выдвинули. Слышно, как циклопы тихо переругиваются. А вот Ольга запустила через внешний динамик запись на местном языке — приказ нести доски и закамуфлировать галеру под часть храма. Подкрепили еще парой выстрелов, подпалили другой прилавок. Один крестьянин что-то закричал, растолкал толпу и пошел домой. Луч превратил его в статую из обгорелого шлака. Остальные стоят молча.