Войны перемен
Шрифт:
Впереди тянулась равнинная местность с небольшими углублениями и возвышениями. Под ногами стелилась невысокая коричневатая трава, которая с еле слышным хрустом рассыпалась на мелкие частицы, когда ноги скафов опускались на поверхность. Кое-где росли невысокие кустарники, похожие на папоротники, с какими-то мясистыми утолщениями и кисточками наверху. Заинтересовавшийся Кларк подошел поближе к одной группе кустов. При его приближении кусты стали гнуться к земле, стремясь стать незаметными, меняя свою окраску под цвет травы. Анализатор показал наличие в папоротнике незнакомых живительных соков и даже зачатки нервной системы. Туранец протянул руку к кусту, а тот полностью расстелился по земле, уходя от соприкосновения. Хмыкнув, Кларк убрал руку и отошел на несколько шагов назад. Куст, секунду назад лежавший на земле, начал подниматься вверх, занимая первоначальное положение и меняя свой цвет на прежний красно-коричневый. Разведчики улыбнулись.
– Это вроде хамелеона с врожденной мимикрией, – сказал Мидо, – такое растение нам еще не встречалось. Очень интересная приспособляемость к изменяющимся условиям.
– Видели, как оно пыталось уйти от объятий Кларка, – пошутил Орнетт, – имело б ноги, наверное, убежало.
– Жаль, с нами нет Юри, она бы разобралась с этим кустарником. В следующий раз возьмем ее, и пускай она поэкспериментирует. Может, растение неравнодушно к женщинам. И потянется к ней навстречу, заключив в пылкие объятия, – пошутил Мидо.
– Ага, а то кустарник мужского рода, и от Кларка его воротит, беднягу, – подхватил шутку Орнетт.
Любопытный механик несколько раз подходил и отходил от кустарника, удивляясь его переменчивому состоянию – то расстиланию по земле, то выпрямлению.
– Ладно, Кларк, хватит мучить здешнюю флору, идем к месторождению, скоро будет темнеть, – поторопил товарища Мидо. И они быстро направились к уже недалеким бликам серебра.
Группа Лато в это время остановилась метрах в трехстах от месторождения асфиния. «Черепаха» мягко коснулась грунта и застыла, как большой каплевидный валун, только защитное поле еле заметно дрожало. Впереди простиралась покрытая валунами разных форм и размеров возвышенность с небольшим подъемом, тянувшаяся до предгорья. Лато вместе с сейсмографом Ведом и планетологом Баром направились к видневшимся сокровищам.
Пройдя несколько десятков метров, исследователи наткнулись на первый валун. Полуовальный, полметра в диаметре и в высоту достигавший трех метров, на верхушке с немного растрескавшимися боками, глубокого черного цвета, с небольшими вкраплениями звездочек, шаров, квадратов, он казался несокрушимой тяжелой глыбой. Лато, скользнув по нему взглядом, собрался идти дальше и вдруг боковым зрением увидел, что необычные вкрапления поползли по валуну каким-то хороводом танца. Он остановился и резко повернул голову к камню. Движения на глыбе мгновенно прекратилось, геолог даже не заметил когда, будто кто-то выключил рубильник. Шагавшие за ним два туранца с недоумением воззрились на его лицо.
– Ты что, Лато, привидение увидел? – воскликнул Вед.
– Нет, он хочет поиграть в кегли, только камешек не того размера попался, – пошутил Бар.
– Подождите паясничать, вы ничего не заметили необычного? – обратился Лато к друзьям. – Неужели у меня галлюцинации? Но я в здравом уме и памяти, и это не могло померещиться, или могло? – бормотал геолог.
– Лато! Ты в «черепахе» ничего не пил и не нюхал? А то вид у тебя, как у человека, принявшего дозу «ночных грез» или алграла! Что ты плетешь, амито? – захохотал Вед.
– Камень живой, – бросил Лато, – по нему бегут какие-то знаки и искорки.
– А шляпу каменную он не снимал и не кланялся тебе в ноги? – иронично бросил Бар, подмигивая Веду, и покрутил рукой у шлема скафа.
– Да посмотрите вы, олухи, на валун не прямо, а вскользь, мимо него, и периферийным зрением увидите то, что видел я! – воскликнул геолог.
Разведчики внимательно посмотрели сначала на камень, тоже зафиксировав на его поверхности какие-то вкрапления, а потом повернули головы немного в сторону. В то же время валун ожил – по нему снова побежали сверху вниз еле заметные искорки. Вед и Бар резко повернули головы к глыбе. Движение прекратилось, как будто ничего и не происходило. Ошеломленные исследователи тупо таращились то друг на друга, то на камень.
– Галюник! – воскликнул Вед.
– Что, у всех троих? – ввернул Бар. – Или это наведенная галлюцинация, или мы спим, или это правда.
Они обступили валун и внимательно, до рези в глазах всматривались в его поверхность, пытаясь взглядами проникнуть в его тайну. Им чудилось, что и камень со своей стороны старается заглянуть в их души, пытаясь выяснить что-то для себя. Наконец Лато не выдержал и протянул руку в перчатке скафа к вершине валуна. И тут случилось весьма неожиданное событие: камень отклонился в сторону. Он удалялся от протянутой руки, и не успели туранцы и слова сказать, как камень очутился в нескольких метрах от них. Все трое прямо ахнули и только беззвучно разевали рты, как рыбы, выброшенные на песчаный берег.
– Вот это да-а-а! – заикаясь, произнес планетолог. – Святой Ахар! Он действительно живой! А может, это и не камень вообще-то, а животное? А где у него ноги, как он передвигается, почему убегает от нас?
– Скажи кому, никто и не поверит, – произнес Лато. – Самое интересное, на сканерах скафов этого ничего нет. Ни движения искорок на камне, ни его убегания от нас. Аппаратура в рабочем состоянии, а ничего не зафиксировала. Это видели только наши глаза. Какой-то нонсенс. Не могут же у нас троих быть глюки. Вот и небольшая выемка от камня осталась, где он первоначально находился. И как он на три метра откатился, телепортировался, что ли? – «Что же ты такое?» – мысленно обратился он к камню.
Туранцы снова подошли к валуну, и снова он непостижимым образом перекатился от них подальше.
– Ладно, разбираться с ним будем позже, идем к асфинию, – произнес геолог, направляясь к месторождению.
Группа Кларка, миновав несколько кустарниковых зарослей, вплотную приблизилась к блестевшему нагромождению серебра. А где-то метров за двадцать до груды металла вынуждена была остановиться: исследователи с ходу налетели на невидимое препятствие, которое мягко притормозило их движение. Упругая среда не давала им ступить и шагу. Автоматика скафов ничего не определяла впереди, как будто препятствия и не было. Тем не менее разведчики топтались у невидимого поля, которое не пускало их вперед. Навигатор Орнетт протянул руку со сканером, уперся в поле, поводил прибором вправо-влево, вверх-вниз и хмыкнул: аппарат показывал одни нули, никаких характеристик по упругости, проницаемости, протяженности поля он не выдавал. Кларк направил прибор на скаф, и сразу в окошечке побежали цифры, указывающие на параметры защитного костюма. Направил руку со сканером в сторону поля – и ничего, словно его нет. Туранцы переглянулись.
– Интересное кино получается. Что это за поле, насколько тянется по протяженности, какая его глубина и высота? – спросил Орнетт.
– Какая-то планета-загадка, – сказал Кларк. – Ничего не поддается исследованию. Кустарники ускользают, к месторождению не можем подойти, сканеры ничего не видят и не фиксируют. Вот так задачки нам ставит планета.
– Зато интересно будет раскрывать эти тайны! – воскликнул восторженно Мидо. – Я был в пяти экспедициях, но ничего более удивительного и загадочного, чем на этой планете, не видел.